Пожелания: Заголовок темы должен кратко и понятно отражать её суть. Ваше имя не должно повторять уже зарегистрированные имена »»». Оскорбления в нашем союзе неприемлемы.
Чтобы разобраться в задачах и структуре Форума, прочтите прежде всего темы:
Отправлено: 25.09.07 09:45. Заголовок: Анна Ахматова
Из Путеводителя «Петербург Ахматовой» «Фонтанка - плотно насыщенное памятью петербургское место: в доме № 20 молодой Пушкин бывал у братьев Тургеневых в литературном обществе "Арзамас"; в Михайловском замке, где был убит Павел I, а позже разместилось Инженерное училище, жил и учился Федор Михайлович Достоевский. В конце лета 1921 года Ахматова поселилась на Фонтанке в доме 18 вместе со своей подругой – актрисой, художницей, создательницей волшебных кукол Ольгой Афанасьевной Глебовой-Судейкиной. Чтобы попасть к ним, надо было пройти в четвертый двор, во флигель, подняться по черной лестнице на самый верхний этаж и сначала открыть дверь в кухоньку, а через нее – в темные комнаты со старинной мебелью, увешанные иконами и картинами Сергея Судейкина. Фонтанка, 18 – это напоминание о любовном увлечении Ахматовой Артуром Лурье – адресатом нескольких ее стихов. Но в своих записных книжках рядом с этим адресом Ахматова указывает написанное здесь стихотворение "Страх", которое она включает в свой пятый поэтический сборник "Anno Domini". Состояние страха было связано для нее с переживанием смерти самых духовно близких ей людей – Александра Блока, Николая Гумилева и брата – Андрея Горенко.»
В. Недошивин «Четвертый двор…» Дома на Фонтанке, наискосок от Летнего сада, напоминают мне иногда гордый строй знаменитых и даровитых предков наших: Олсуфьева, Кочубея, Голицына. Их впору награждать как людей - вешать ордена на фасады. Ведь они привечали, а порой и давали кров великим русским поэтам: Жуковскому, Пушкину, Батюшкову, Вяземскому. И – Ахматовой. Она жила в доме Голицына (наб. Фонтанки, 18), жила два года. Здесь, заскочив к ней на минуту в 22-м году, Чуковский скажет: "У вас теперь трудная должность: вы и Горький, и Толстой, и Леонид Андреев, и Игорь Северянин – все в одном лице – даже страшно". Но она была только молодой и хорошенькой женщиной – "Ведьмушкой", как называла себя. Да, из изысканных и поныне ворот этого дома выпархивали две женские фигурки в сопровождении темного спутника. Они жили в четвертом дворе. Ахматова напишет: "А в глубине четвертого двора / Под деревом плясала детвора, / В восторге от шарманки одноногой, / И била жизнь во все колокола… / А бешеная кровь меня к тебе вела / Сужденной всем, единственной дорогой". Теперь тут правнуки той детворы; они, думаю, и шарманки-то настоящей не видели. И нет того дерева, давно, говорят, срубили. Жили втроем в 28-й квартире, которую тоже не найти – изменилась нумерация. Знаю лишь, что занимали половину 8-комнатной квартиры, где у Ахматовой была узкая комната, что жили на верхнем этаже и из окон была видна глухая, заплесневелая стена. К кому же вела ее "бешеная кровь"? К Артуру Лурье, композитору с обглоданными ногтями, мечтавшему о новой эре в музыке, а в 20-х – комиссару музотдела Наркомпросса. Тому, кто спас ее от Шилейко. Настоящее имя его Наум Лурье. Артуром, как писал поэт Лившиц, он звался в честь Шопенгауэра. А еще пижонски звал себя Артур-Винсент, в честь Ван-Гога, Артур Перси-Биши, в честь Шелли. С ним у Ахматовой уже был роман в 13-м году; Лурье жаловался, что она "как коршун" разорила его семейное гнездо… Теперь их вновь кинет друг к другу. И он поселит ее здесь, где жил с Олечкой Судейкиной, давней подругой Ахматовой. Через много лет Ахматова, говоря об Ольге, признается: "Мы обе любили одного человека". Но кого – не скажет. Может, первого мужа Ольги – художника Судейкина (Ахматова посвящала ему стихи еще в 1910-х годах), но, скорее всего, все-таки о Лурье. Артур, Анна и Ольга. Четвертой была старуха Макушина, кухарка с единственным ее "сокровищем" – юбилейной книгой "Трехсотлетие дома Романовых", которую она держала под матрацем. Но в историю литературы кухарка вошла тем, что от нее Ахматова получила имя "Олень", которым, смеясь, даже подписывалась. Просто Макушина, упрекнув как-то в безделье Судейкину, добавила и про Ахматову: "Раньше хоть жужжала, а теперь распустит волосы и ходит, как олень!" "Жужжанием" старуха называла бормотание поэта, проговаривавшего рождавшиеся.
Сообщение: 800
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
1
Отправлено: 13.12.07 20:39. Заголовок: Вот это стихотворени..
Вот это стихотворение Бродского с описанием Комарово посвящено Анне Ахматовой. Нет ни одного слова о Комарово и Ахматовой, но всё понятно и без слов. Скачивайте и слушайте. Запись 1966 года.
Отправлено: 24.12.07 22:20. Заголовок: Этого я не читала. ..
Этого я не читала.
В годы первой мировой войны Н.С.Гумилёв воевал в наших краях, и ему здесь поставлен памятник (мемоириальная доска), а осенью у нас бывают гумилёвские чтения.
Страницу и огонь, зерно и жернова, секиры острие и усеченный волос - Бог сохраняет все; особенно - слова прощенья и любви, как собственный свой голос.
В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст, и заступ в них стучит; ровны и глуховаты, затем что жизнь - одна, они из смертных уст звучат отчетливей, чем из надмирной ваты.
Великая душа, поклон через моря за то, что их нашла, - тебе и части тленной, что спит в родной земле, тебе благодаря обретшей речи дар в глухонемой вселенной.
Статьяо Грюнзайд Валентине Леонтьевне, написанная (не помню, откуда я взяла её) под впечатлением комментариев О.Лекманов Жена Ильфа и Петрова в роли Васисуалия Лоханкина
Литературоведы и историки спорят о загадках двух великих романов Ильи Ильфа и Евгения Петрова и как-то проходят мимо тайн, связаных с личностями их создателей. Накануне 100-летия Евгения Петрова обозначилась еще одна загадка: оказалось, что советские и постсоветские словари и энциклопедии расходятся в датах рождения соавтора Ильфа. Кем он был, Евгений Петров, родной брат Валентина Катаева? Наш разговор - с внучкой Евгения Петрова, Екатериной КАТАЕВОЙ. - Все, что связано с семьей Евгения Петрова, очень запутано - от начала до конца, - говорит Екатерина. - В литературных энциклопедиях и словарях указывается 1902 год рождения, хотя в нашей семье считают, что год рождения дедушки - 1903-й. Мы будем отмечать столетие дедушки в следующем году, к этому, даст Бог, присоединится "Золотой Остап". Впрочем, в 2002 году также была круглая (и, увы, печальная!) дата дедушки: 60 лет со дня его гибели... Путаница начинается с даты рождения Евгения Петрова и продолжается в связи с его детьми. В народе говорят, что природа отдыхает на детях. Здесь ситуация обратная: у Евгения Петрова было два сына - старший Петр Катаев, гениальный кинооператор, снявший почти все фильмы Татьяны Лиозновой, в том числе "Три тополя" на Плющихе" и "Семнадцать мгновений весны". Младший сын - мой папа, Илья Евгеньевич Катаев. Его назвали в честь Ильи Ильфа, которого не стало в 1937 году. Папа - композитор, "великий коллекционер творческих союзов", как он себя называет. Они с мамой уже десять лет живут в Нью-Джерси. - Уже один его всесоюзный шлягер "Стою на полустаночке" стал народной песней. - Сейчас идет волна всеобщего возвращения, мама уже поглядывает обратно в Россию... Вообще-то у меня есть желание сделать в будущем книгу о всей семье Катаевых - Валентина Петровича и Евгения Петровича. Ведь в истории этой огромной фамилии, состоящей из двух семей, все было закольцовано, многое повторялось рефреном: у каждого из братьев - у Валентина Петровича и у Евгения Петровича - было двое детей. Разница между Валентином Петровичем и Евгением Петровичем была в девять лет. У сыновей Евгения Петровича Петра и Ильи, разница в девять лет. У меня и у моего двоюродного брата, сына Петра Евгеньевича - Евгения, кстати, Петровича - разница в девять лет и т.д... - Вернемся к историям любви! - В один прекрасный день Юрий Олеша провел своего друга Женечку Катаева мимо окна и показал ему девушку Валю... Любовь у дедушки и бабушки была умопомрачительная. Они очень быстро поженились, и уже в 1930 году у них родился старший сын. Дедушка обожал Валю. Он привозил ей из Америки подарки: например, какую-нибудь сумочку из крокодиловой кожи со встроенными часами. Ее очень сложно было вытащить на разговор о муже. Валентину Леонтьевну Грюнзайд в нашей семье никто не называл "бабушкой": мы, внуки, называли ее Валей, а сыновья - "мать"! Она всю жизнь была верна своему мужу. Она была хороша собой - стройная, образованная, интересная женщина. Так вот, когда она осталась одна с двумя детьми на руках, которых надо было кормить, воспитывать, то стала шить галстуки. Верность - знаковое качество семьи Петровых-Катаевых, и сыновья Евгения Петрова также были женаты один раз. Валентина Леонтьевна была как бутон: ее берегли всю жизнь сперва отец и мать, потом ее обожал муж, потом дети. До последнего дня она не видела фотографий с похорон своего мужа (они хранились у сына Петра), никогда не была на месте его гибели. Даже старались не затрагивать тему о Евгении Петрове. На пальце она носила обручальное кольцо с небольшим бриллиантом - подарок мужа. С кольца был сколот кусок, его нужно было отдать в починку, но Валентина Леонтьевна никогда не снимала его с руки. На это было наложено табу. После ее смерти мы решили отреставрировать кольцо, но ювелир умер... И - кольца нет. Я вспоминаю ее как женщину с идеально подобранными волосами, прекрасным маникюром на длинных ногтях и... "беломором" в зубах. Она либо сидела с книжкой, либо раскладывала пасьянс. Валентина Леонтьевна состарилась в две минуты, получив известие о смерти старшего сына. Это ее подкосило. - Какую фамилию носила бабушка? - Она была Петрова-Катаева. Когда ее спрашивали: "Вы кто?" - отвечала: "Я жена Ильфа и Петрова". Такой у нее был английский, тонкий юмор. Она очень гордилась своими детьми, и было чем: оба сына - лауреаты Государственной премии, достойные люди. - Кто в семье Петровых-Катаевых занимается литнаследием Евгения Петрова? - Пытаюсь заниматься творчеством "второй половины" тандема "Ильфипетров", как называли себя сами авторы "Золотого теленка", а также генеалогическим древом Евгения Петрова. К сожалению, в связи с разного рода переездами большинство архива Евгения Петрова утрачено. Во время войны многое не сохранилось. Во время одного переезда запакованный архив, видимо, приняли за мусор. Сохранилось несколько вещей, которые я... украла у бабушки: подписанная книжка Олеши "Вишневая косточка", книжка Ардова с автографом для бабушки, и после ее смерти мы забрали сервиз, который дедушка привез из-за рубежа. Из литнаследия сохранилась папка с рукописями "Двенадцати стульев". Один французский исследователь, Ален Бишон - переводчик "Золотого теленка" - попытался работать с этими рукописями. Интересно, что, судя по рукописям, действие романов должно было происходить не в России. - Кто из наших литературоведов исследует творчество Ильфа и Петрова? - Все, что мы знаем об Ильфе, - заслуга дочери Ильфа Александры Ильиничны. Она в хорошем смысле слова фанатик: сделала потрясающую книгу "Записные книжки" Ильфа, выпустила книгу Евгения Петрова "Мой друг Ильф", создала фантастическую фотовыставку Ильи Ильфа. Мы тоже занимаемся поиском наследия Евгения Петрова: я - здесь, мой отец - в Америке, где выходили знаменитые романы. Говорят, что в Америке лежат в каком-то банке бешеные гонорары. - Как сейчас складываются ваши отношения с издателями? - В нашей семье никто никогда не боролся за авторские права. Когда Евгений Петрович погиб и его вдова Валентина Леонтьевна осталась с двумя сыновьями, благодаря Валентину Петровичу Катаеву о ней помнили и ей помогали. Союз писателей поменял большую дачу в Переделкине на меньшую. С этой дачей тоже случилась история: когда в 1986 году не стало Валентина Катаева, который не давал выселить бабушку с дачи, буквально через десять месяцев вещи выкинули с дачи, в том числе и рояль Евгения Петрова. Теперь мы знаем эту дачу как дачу Булата Окуджавы. - Тоже в хорошие руки попала... - Правда, не совсем красивым способом. То же самое произошло с авторским правом: до 1996 года семья Петровых-Катаевых обладала авторскими правами Евгения Петрова. "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" к этому времени были изданы 18 раз, но ни мы, ни Ильфы не получили ни копейки... Единственный, кто сейчас стал бороться за права, - мой отец. Уже все караоке поют "Стою на полустаночке...", а он с этого не получает ни копейки? Александр Щуплов P.S. Когда материал готовился к печати, Екатерине Катаевой позвонили из Одесского литературного музея, приглашая приехать к ним на празднование столетия Евгения Петрова. Оказывается, сотрудники музея провели исследования и получили неопровержимые доказательства, что Е. Петров таки родился в 1902 году... Откуда родом ничья бабушка - Неужели Евгений Петров не сделал любимую женщину героиней своих произведений? - Знаете, кто является прототипом Васисуалия Лоханкина? Никогда не догадаетесь! Жена Петрова! Они жили в Мыльниковом переулке в коммунальной квартире. Валентина Леонтьевна была женщиной воздушной и экзальтированной, никогда не работала. Посещая уборную, она никогда не гасила за собой свет! Соседи гноили ее так, что она рыдала с утра до ночи. Тогда Евгений Петров стал платить за электричество за всю квартиру, правда, гноить его жену после этого все равно не перестали. Единственный человек, который очень трогательно к ней относился, был сосед, живший в одной из комнат той же коммуналки, дворник. Он был забулдыга. Валечка его очень жалела, подносила рюмку-другую, заступалась за него. Этот сосед-дворник знал, что Валентина Леонтьевна любит сирень: каждый год 23 мая (это был день ее рождения) она открывала утром дверь - и на пороге стояло ведро сирени - знак внимания дворника! Кстати, в этой же коммуналке действительно на антресолях жила "ничья бабушка". У нее были стерильные половики, накидки на подушечках. Когда у кого-то из соседнего дома народились щенки сеттеров и соседи из коммуналки взяли себе по одному, "ничья бабушка" по утрам ходила всем за керосином и выгуливала этих сеттеров. - А как Валентина Леонтьевна относилась к тому, что была прототипом Васисуалия Лоханкина? - Да никак! Я вообще от нее никогда не слышала ничего, связанного с чем-то, вызывающим негативную реакцию. Видимо, воспитание дистанцировало ее от всякого негатива. Кукла Тутти и Суок - на одно лицо - Говорят, что у Евгения Петрова была в жизни жутко романтическая история, связанная с вашей бабушкой... - И виной тому - Юрий Карлович Олеша. В старой Москве жила девочка Валя Грюнзайд, из очень хорошей семьи: ее отец был поставщиком чая Его Императорского двора. Можете представить, какое воспитание было у девочки. У нее всегда были бонны, домработницы. Она была очень избалованным ребенком, и в нее был влюблен Юрий Олеша. Девочка Валя очень часто выглядывала в окно, и Юрий Карлович, проходя мимо и видя ее, говорил друзьям: "Я ращу себе невесту!" А чтобы девочке Вале не было скучно, он написал для нее сказку. Догадываетесь какую? "Три толстяка". Первый экземпляр книжки он подарил ей с надписью: "Всегда ваш. Вале!" Бабушка нередко рассказывала мне эту историю. В ней фигурировала кукла, которую ей привез ее отец, впоследствии, в революционные времена, репрессированный. Эта большая говорящая кукла сидела у Вали на окне. Именно о ней написал в своей сказке Олеша. Я не понимала никогда одного: в книжке девочку-героиню зовут Суок, и мы знаем, что одна из сестер стала женой Юрия Олеши. Но со слов бабушки, папы и дяди получалось так, что книжка была посвящена Вале Грюнзайд, моей бабушке. Почему же героиня носит имя Суок? Совсем недавно, говоря с отцом по телефону, я спросила его: "Почему так получилось?" Оказалось, и папа этого не знает! Юрий Карлович, сказал он, был странный человек - вдруг ему что-то пригрезилось. И вообще, продолжал отец, он придумывал такие фантастические имена: в "Трех толстяках", например, у него есть персонаж по имени Цереп. Как-то мой папа спросил у Олеши, что это за Цереп? - "Очень просто, - отвечал Юрий Карлович, - это перец, прочитанный наоборот!"
пример, скажем, Раневской важен и для понимания ... Пушкина - не поэта, творца, художника и т.п. а обычного поведения-говорения в жизни свободно проявляющегося человека
Вдруг тень Пушкина ревностью к Музе его эпиграммной разбудим? Нет, дорогой, не помысли того в самых глупых мечтах полуночных! Тенью придёт - не заметишь того, как дурманом мусиным накроет, И - будешь по утренней хладной росе без кола, без двора шандырахать.
Лидия Чуковская. Из книги «Записки об Анне Ахматовой» I. Дневник 50-х годов. (II. Россыпь.)
4 сентября 1952 Вчера я была у Анны Ахматовой. Она показала мне экземпляр своей книжки – той, уничтоженной […после Постановления ЦК о журналах «Звезда» и «Ленинград» – Л.Ч.]. Ей ее подарил Сурков. Построен сборник так же, как и «Из шести книг»; есть и новый отдел: « Нечет », на который я сразу накинулась. Но Анна Андреевна вынула у меня книгу из рук, заявив, что ей скучно так сидеть: « лучше я расскажу вам о Пушкине ». Она по-своему анализирует обстоятельства, приведшие к дуэли. Исходит она из того, что роман Дантеса с Натальей Николаевной длился не 2 года, как принято полагать, а всего полгода. Пушкин угадал автора анонимных писем – Геккерна – и убедил в его авторстве Бенкендорфа и царя; но на этом удачи его наступления кончились. Женитьба на Екатерине Гончаровой, к которой Пушкин принудил Дантеса, на самом деле вполне устраивала жениха, потому что Наталию Николаевну он уже не любил, а женитьба на девушке хорошей фамилии была ему необходима. Геккерн и Дантес, в противовес пушкинской, создали собственную версию этой женитьбы: Дантес, мол, героически женится на Екатерине Гончаровой во имя своей высокой страсти к Наталии Николаевне: чтобы быть поближе к любимой женщине. Этой версии они уничтожали пушкинскую, для Дантеса позорную. Говорила Анна Андреевна с большой горячностью. – Пушкин, который даже Музу свою не подпускал к своему семейному очагу! И вдруг царь унтер-офицерскими лапами лезет в его семейную жизнь и делает замечание Наталии Николаевне, «предостерегая ее отечески»! Мог ли он это перенести? Любовную связь Пушкина с Александриной Гончаровой Ахматова отвергает решительно. Рассказала мне также о дневнике Александрины, найденном в Австрии во время войны. Из него явствует, что Наталия Николаевна виделась с Дантесом, уже сделавшись Ланской. – Конечно, она в ту пору была уже старая толстая бабища, так что никакие зефиры и амуры тут не при чем. Ей просто захотелось дружески побеседовать с человеком, который убил ее мужа и оставил сиротами ее четверых детей. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . – Делать зло легко, оно удается всегда, а вот сделать хоть что-нибудь доброе очень трудно. Одна дама уверяла меня, что напротив делать добро легко, но я думаю, она просто не пробовала. Как вы полагаете?
8 мая 1954 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Войдя, он снял со стула чемодан, сел и сразу мощным обиженным голосом заговорил о вечере венгерской поэзии, устроенном где-то за Марьиной рощей, нарочно устроенном так, чтобы никто из любящих не мог туда попасть; афиши были, но на них стояло «вход по билетам», а билеты нарочно разослали учащимся ВТУЗ’ов, которым неинтересно. – Вечер из серии: «лучше смерть» – сказала Анна Андреевна. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Когда Пастернак ушел, Анна Андреевна по своему обыкновению прилегла на постель. Помолчав, она заговорила о славе. –Я сейчас много об этом думаю… и я пришла к твердой мысли, что это мерзость и ужас – всегда. Какая гадость была Ясная Поляна! Каждый и все, все и каждый считали Толстого своим и растаскивали по ниточке. Порядочный человек должен жить вне этого: вне поклонников, автографов, жен-мироносиц – в собственной атмосфере. [ Слава – это значит, что вами обладают все и вы становитесь тряпкой, которой каждый может вытереть пыль; в конце жизни Толстой понял ничтожество славы и в « Отце Сергии » объяснил, что от нее надо отмыться; я особенно уважаю его за это. – запись Л.Ч. слов Ахматовой от 16 декабря 1955. ] О Борисе Леонидовиче сказала: – Жаль его! Большой человек – и так страдает от тщеславия. Мне показалось, она неправа. Разве это непременно тщеславие? У него видимо творческое кровообращение нарушено от насильственной разлуки с аудиторией. Слушатели, читатели ему видимо необходимы. – Разлучить Пастернака с читателями – это, разумеется, преступление, – сказала Анна Андреевна, – но он-то почему не умеет извлечь из этой разлики новую силу? Для своей поэзии? Нас позвали чай пить…
17 мая 1954 Третьего дня много часов, почти целый день, провела у меня Анна Андреевна. Отдыхала, чуть-чуть спала, обедала. Перелистывала том « Художественного Наследства ». Доложила две новости в пушкиниане – две находки: письмо Волконской к Вяземской о стихотворении « На холмах Грузии лежит ночная мгла » и письма Карамзиных в Париж к Андрею Николаевичу в 1836-37 гг. – Письма Карамзиных накануне и после дуэли, – это сенсация – сказала она… – Это может многое переменить и разрушить. В « Художественном Наследстве » она долго разглядывала [репинский – Л.Ч.] портрет Андреевой (1905 г.): – Какая она тут красавушка! Это мои старшие сестры в то время такие были: загадочные, стройные… Сказала о Шаляпине, рассматривая его портрет: – Я поняла главный недостаток подобных людей: Есенин, Шаляпин, Русланова… Они самородки. И тут слово само сыграло с ними скверную шутку. У них есть всё, кроме самообуздания. Относительно других они позволяют себе быть какими угодно, вести себя Бог знаает как. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Мы заговорили о наших погибших. И о тех, кто еще, быть может, жив и вернется. Какая будет встреча. И о неизвестных могилах – не зная их, так трудно жить. И еще говорили об одной категории людей. Я задала ей вопрос, который меня очень занимает: кто они социально? По своему происхождению? [речь шла о следователях сталинского времени – Л.Ч.] Если обобщить? – Социально – не знаю. По-разному это бывало, наверно. Но вот о чем я думаю: Раскольников п о с л е уже ничего не мог. Только броситься на кровать одетым и так лежать. Больше ничего. Не мог и не хотел. А этим хотелось, вернувшись с «работы», увидеть жену в новом платье и чтобы у дочки – бант в волосах…
14 января 1955 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . – Вышла « История литературы », издание Академии Наук, 1954. Там про меня говорится, что я мещанская поэтесса… [ «Многие стихи Ахматовой воспринимаются как интимный мещанский дневник», ИРЛ, т.10, стр.776 ] Я спросила, кто написал статью. – В. Он давно обо мне пишет… Когда-то в Ленинграде, в Пушкинском Доме, я читала свое исследование о « Золотом Петушке ». Слушали меня пушкинисты. Когда я кончила, подошел В. Он сказал, что давно изучает мою биографию и мое творчество и хотел бы зайти ко мне, чтобы на месте ознакомиться с материалом. А я ни за что не желала его пускать. « Они, – сказала я, кивнув на пушкинистов, – жизнь свою тратят, чтобы найти материал, а вы хотите все получить сразу ». Я спросила, как этот В. выглядит. – Совершенная горилла. Похож на гориллу до такой степени, что непонятно, как могли ему выдать паспорт. В мохнатую лапу. По дороге домой я размышляла о слове «мещанство». Им пользуются, не определяя смысла. Тамара [Габбе – Л.Ч.] определяет так: тот слой населения, который лишен преемственно духовной культуры. Для них нет прошлого, нет традиции, нет истории, и уж конечно нет будущего. Они – сегодня. В культуре они ничего не продолжают, ничего не подхватываю и ни в какую сторону не идут. Поэзия Ахматовой, напротив, вся воплощенная память; вся – история души, история страны, история человечества; вся – в основах, в корнях русского языка. У мещанина ж и языка нет, у него в запасе слов 300, не более; да и не основных, русских, а жаргонных, сегодняшних…
2 октября 1955 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Мы заговорили о стихах – о Фете, Полонском, Случевском. – Да, у всех них были дивные стихи – избранные, немногие, но самого первого класса. Кажется, только у Мея нельзя разыскать ни единой строчки. Я спросила, как она думает, почему им было так трудно писать? Почему у каждого, при великолепных стихах, рядом провалы в немощность, в безвкусицу? Она сказала: – Время для поэзии было уж очень тяжелое. Чернышевский и Писарев, а отчасти и Белинский, объяснили публике, что поэзия вздор, пустяки. Они внушали людям, кроме того, еще нечто очень верное – например, о вреде богатства, о зле социального неравенства – но этой стороны их проповеди мещане не усвоили. Зато, что поэзия вздор – они усвоили отлично и на этом основании чувствовали себя передовыми… И техника поэтами утрачена, ею никто не занимался. А ведь такая утрата равна катастрофе. Ведь все и без поэзии знают, что надо любить добро – но чтоб добро потрясало человеческую душу до трепета, нужна поэзия, а поэзия без техники не существует.
8 января 1956 Была вчера у Анны Андреевны. Она на ногах, осунувшаяся, но бодрая. У нее Эмма. Обсуждают « тагильскую находку ». Хозяев нету дома; Эмма кормит Анну Андреевну какой-то диетической едой, которую заранее приготовила Нина Антоновна. Я налегаю на чай: мороз лютый, никак не отогреешься. Анна Андреевна, прервав свою беседу с Эммой, заговорила о письмах Карамзиных и попутно принялась излагать собственную концепцию гибели Пушкина; над книгой о его гибели, она, по ее словам, работала целых шесть лет, потом потеряла все написанное (« зелененькие тетради ») и теперь снова нашла. Все происходило не три года, а развернулось мгновенно. Автор анонимок – Геккерн, при участии Долгорукова, а, быть может, и Гагарина. Пушкин был у царя и представил ему доказательства вины Геккерна; если бы он представил не доказательства, а лишь предположения – его сослали бы в Нерчинск. А какие же? По-видимому, Долгоруков предал Геккерна Пушкину. Геккерн и Дантес – карьеристы и мерзавцы. Дантес вовсе не любил Наталию Николаевну; изображал высокую страсть, чтобы не выгнали из кавалергардов за отказ от дуэли; Екатерина Гончарова была от него беременна, и он женился на ней весьма охотно потому, что ему, при его подмоченной репутации, трудно было сделать лучшую партию… Во всех своих расчетах мести Пушкин ошибался совершенно. Наталия Николаевна не только глупа; это хищная, жадная, злая стерва. Дантеса обожала. Его любили все: и молодежь у Карамзиных, и Вяземские. Пушкин к моменту дуэли одинок. Их опубликованных писем оказывается также, что Софья Николаевна Карамзина была пустейшая дура. На этом месте нашу беседу шумно прервали хозяева, вернувшиеся домой с закусками и водкой. Я заторопилась на метро.
16 января 1956 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . – Меня называли старухой уже в 30 лет, – сказала Анна Андреевна. – И даже не старухой, а стариком. – Как это? – в один голос вскрикнули мы с Эммой. – Да, да, в рецензии на одни альманах говорилось: « тут же напечатаны и старики: Ахматова и Мандельштам ». Эмма Григорьевна покатилась со смеху, она даже как-то всхлипывала от смеха. Анна Андреевна ткнула в ее сторону пальцем: – Вот голос друга! – и торжественно вышла из комнаты распорядиться насчет чая.
- участник сейчас на нашем союзе - участник вне нашего союза
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
- участник сейчас на нашем союзе