Пожелания: Заголовок темы должен кратко и понятно отражать её суть. Ваше имя не должно повторять уже зарегистрированные имена »»». Оскорбления в нашем союзе неприемлемы.
Чтобы разобраться в задачах и структуре Форума, прочтите прежде всего темы:
Сообщение: 1061
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
2
Отправлено: 27.03.08 01:48. Заголовок: Анна Ахматова Гибель Пушкина Приложение
ПРИЛОЖЕНИЕ
Варианты к статье
<ДВЕ ВЕРСИИ>
...Итак, эти две версии начали «иметь хождение» в петербургском свете и прилегающих к нему областях. Сейчас наша задача заключается в том, чтобы формулировать их с наибольшей точностью, какими они были выпущены в свет своими авторами (Пушкиным и Геккерном).
I. Версия Пушкина: Наглый мальчишка Дантес осмелился писать влюбленные записки Наталье Николаевне и симулировать «grande passion» <великую страсть>, а тем временем не то сошелся, не то не сошелся с ее сестрой. Тогда Пушкин, как глава дома, вызвал его на дуэль (ноябрь), и тот, будучи трусом, под дулом пистолета сделал предложение Катерине. Ему, очевидно, не место в первом гвардейском полку. Его карьера кончена.
II. Версия Геккерна: Романтически настроенный и рыцарски возвышенный юноша хранит в душе какое-то не совсем ясное простым смертным чувство – vénérаtiоn <почитание>* – к дурно себя ведущей и соблазняющей его красавице и, спасая ее честь, женится на ее некрасивой сестре, которая ему все же чем-то нравится. К этому полагалось в виде наглядного пособия – поведение Дантеса на балах и, как мы теперь знаем, у Карамзиных. Оно было абсолютно выверено, продумано опытным светским дипломатом. В vénérаtiоn верил даже Александр Карамзин. Все, что мы знаем противоречащего этому, появилось потом, когда возникла потребность объяснить катастрофу. Но дело в том, что сама версия Геккерна содержала в себе нечто бросающее тень на жену поэта.
*Это vénérаtiоn Дантес придумал еще в феврале 1836 г. (см. 2-е письмо к Геккерну).
Затем (с нашей точки зрения) началось самое ужасное и о чем не имел представления Щеголев. Геккерн для распространения своей версии имел весь кавалергардский полк и по крайней мере два лучшие салона. Пушкин сам начинает à qui veut l'entendre <тем, кто хочет это слушать> рассказывать как законченную новеллу свою версию. Геккерн в ответ продолжал демонстрировать издали благоговеющего Дантеса и попутно «гнездышко» молодых, поражавшее всех роскошью и превосходным вкусом. Карамзины как красну девицу замуж выдают Дантеса почти из своего дома (братья шафера и т. д.), там же осуждают Пушкина за жену (см. дневник Тургенева), Вяземский острит, что Пушкин сердит на Дантеса за прекращение ухаживаний за Натальей Николаевной, и в письме к Мусиной-Пушкиной беспечно описывает молодоженов на балу у французского посла Баранта.
Жуковский вообще умывает руки. Кавалергарды и салоны становятся на сторону Дантеса. Поэт – один, и после разговора с Вревской и реприманда Николая I понимает, что для него все кончено.
<ОТНОШЕНИЕ ОБЩЕСТВА К ПУШКИНУ>
Я всегда была твердо убеждена, что стихотворение «Моя родословная» (1830) сыграло роковую роль в отношении к Пушкину тех людей, с которыми он собирался жить. Как известно, не напечатанная при жизни (запрещенная Николаем I), она имела широкое хождение, и сохранилось несколько копий, сделанных самим Пушкиным. По мысли Пушкина, она должна была нанести обиду «новой знати», потомкам фаворитов 18 века, но Пушкин не рассчитал, что к его времени вся русская аристократия так или иначе уже была в родстве с этой новой знатью, охотно заключая браки с детьми и внуками фаворитов, – так что он обидел ее всю. Я не надеялась найти где-нибудь документы, подтверждающие эту мысль. Чванные аристократы, думалось мне, ни за что не выскажут свою обиду. Так, вероятно, и было, но человек, связанный с этой аристократией, так формулирует отношение петербургского света к Пушкину:
«Ответ Булгарину»*, в котором, отражая упреки аристократии, Пушкин с правом или без права нападал на самые высокопоставленные фамилии в России, – вот истинные преступления Пушкина, преступления тем более тяжкие, чем выше и богаче были его враги, чем теснее они были связаны С влиятельнейшими домами и окружены многочисленными приверженцами... Вот настоящие причины того недоброжелательства, которое известная часть дворянства (особенно та, которая занимала видные посты в государстве) питала к Пушкину при его жизни и которое . отнюдь не исчезло с его смертью» («Заметка о Пушкине» вюртембергского посланника князя Гогенлоэ-Кирхберга. – Щеголев, с. 391-392).
*Подразумевается стихотворение «Моя родословная».
Слова эти были написаны через несколько дней после смерти Пушкина. Можно себе представить, с каким злорадством это общество следило за развитием романа жены Пушкина, как охотно делалось оно эхом вымысла Геккерна о героизме Дантеса и пр. Лермонтов в своем показании сообщает: «Другие, особенно дамы, оправдывали противника Пушкина, называя его благороднейшим человеком». Итак, геккерновская версия брака Дантеса с Катериной осталась в силе и после гибели Пушкина.
<О СЕМЕЙНОЙ ПЕРЕПИСКЕ КАРАМЗИНЫХ>
Наше отношение (т. е. отношение русского общества) к окружению Пушкина очень прочно и как бы не подлежит какому бы то ни было пересмотру. (В этом косность литературоведения.) Появление семейной переписки Карамзиных (1836–1837) должно было бы в корне изменить наше представление об отношении этого семейства к Пушкину. Однако этого не случилось, и пушкинисты продолжают писать о Карамзиных как о близких друзьях поэта (Н. В. Измайлов. Лирические циклы Пушкина. – Пушкин. Исследования и материалы. 1958, т. II). Даже оглушительное открытие Софьи Николаевны о том, что Пушкин исписался и Булгарин прав (?!)*, не заставило исследователей пересмотреть свои старые воззрения. Меня же не трогает даже письмо Екатерины Карамзиной о том, как она благословила умирающего Пушкина, потому что оно написано с целью показать сыну Андрею, насколько лучше Николай I относился к ним, к Карамзиным, чем к только что погибшему поэту. В этом я вижу только безмерный эгоизм и душевную черствость, да еще, пожалуй, отражение того, как дурно относился к Пушкину сам Карамзин. Не надо забывать холодное и даже раздраженное отношение Карамзина к Пушкину в связи с «Вольностью» в 1820 году и «Старым мужем». А ламентации по поводу того, что умер лучший друг их семьи, скорее свидетельствуют о высоком отношении его к ним, а не их – к нему. Он о них таких писем не оставил!
*С, Н. Карамзина писала брату Андрею 24 июля 1836 г.: «Вышел второй номер Современника. Говорят, что он бледен и в нем нет ни одной строчки Пушкина (которого разбранил ужасно и справедливо Булгарин, как светило, в полдень угасшее. Тяжко сознавать, что какой-то Булгарин, стремясь излить свой яд на Пушкина, не может ничем более уязвить его, как говоря правду!)». – Карамзины, с. 81.
* * *
С какой готовностью молодежь этого кружка (Карамзины-Вяземские) сообщала Дантесу все, что могло его интересовать, видно из письма Дантеса к Бреверну из-под ареста.
Мы с ужасом узнаем, что через 18 дней после смерти Пушкина Машенька Валуева (дочь Вяземского) пересказала открытому врагу Пушкина Екатерине Николаевне Дантес слова, сказанные Пушкиным в салоне ее матери – В. Ф. Вяземской, якобы друга Пушкина: «Берегитесь, Вы знаете, что я зол и что я кончаю всегда тем, что приношу несчастие, когда хочу» и т. д. Не верить этому сообщению Дантеса мы, к сожалению, не можем, потому что он просит вызвать Валуевых как свидетелей защиты.
Если тяжелая трагедия, которую русское общество чувствовало и чувствует (1962) как незаживающую рану, не подсказала большей сдержанности этой молодой особе (вероятно, видевшей Пушкина в гробу), можно себе представить, как хорошо была поставлена осведомительная служба Геккернов до 27 января, и то, что пишет Пушкин посланнику в ноябрьском письме*, с большим правом мог написать ему сам Геккерн. Пушкин же (так же как его друзья) совершенно не знал, что происходит в голландском посольстве. Информация Натальи Николаевны (тоже направленная Геккерном) была типичной дезинформацией...
*«Если дипломатия есть лишь искусство узнавать, что делается у других, и расстраивать их планы, вы отдадите мне справедливость и признаете, что были побиты по всем пунктам».
Отправлено: 27.03.08 21:31. Заголовок: Писала ли я вам, что..
Писала ли я вам, что у меня есть посмертная маска Пушкина? При многочисленных переездах нас часто обворовывали, пропал, например, мой личный архив, который я так тщательно хранила все годы. А маска с нами. Это ли не знак?
Пока ждём... Лет 7 мы с женой и детьми жили в комнате вместе с Бетховенской маской (качественный дореволюционный ЛИСТ с фотографией несчастного Людвига): она располагалась над диваном - на уровне голов сидящих, и - любопытно! - никто никогда не спросил: "Что это у вас?.. а зачем?". Я не помню вопроса даже со стороны старшей дочери (про котов, извините, умолчу).
Отправлено: 28.03.08 17:14. Заголовок: О маске Пушкина. Пиш..
О маске Пушкина. Пишу всё по памяти (не из дома), если будут неточности, вечером исправлю. Был в моей жизни период, когда я работала в огромной библиотеке, где был отдел редких книг и рукописей, музей книги, 3,5 миллиона книг, 500 сотрудниц (но это не только библиотекари, а и другой персонал; например, был штатный садовник). В музее книги была посмертная маска Пушкина. Каждый сотрудник библиотеки водил экскурсии для гостей и просто всех желающих. В музее книги было много сокровищ, но всегда все спрашивали о маске Пушкина. Библиотеке её подарил профессор славистики М.П.Розберг, о котором я уже писала выше. Он во второй половине Х1Х века был в Михайловском. И в Тригорском тоже. П.А.Осипова и подарила ему эту маску. Подарила потому, что у неё таких масок было две. Одна из них находится в Тригорском (надеюсь) до сих пор. Мы знали, что это одна из шести сохранившихся масок после первого слепка (вот тут уже нужны уточнения, и если вам будет интересно, то вечером напишу). Однажды у меня были гости из Пскова. Их сопровождающий в свой следующий приезд и подарил мне копию маски из Тригорского.
Сообщение: 1064
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
2
Отправлено: 29.03.08 01:37. Заголовок: Угадайте: что скопир..
Угадайте: что скопировано с анонимного письма с «дипломом», присланного Пушкину и остальным 4 ноября 1836-го года, а что взято из писем парочки частных лиц?
Буква «r»:
1. 2.
Буква «а»:
3. 4.
Буква «В»:
5. 6. 7.
Буква «П»:
8. 9.
Буква «с»:
10. 11.
В общем, это не единичные примеры, а, скорее, характерные. Жду ваших ответов.
Поражает следующее: ближайшие "друзья", те самые - получивших экземляры ноябрьского пасквиля, убедившись, что после разговора с Николаем Пушкин "поостыл-успокоился", успокоились сами (баба с возу - сотоварищам легче?). Но они же ЧИТАЛИ! Ничего не поняли (не захотели вникать)? утвердились во мнении, что "это - злая ШУТКА"? понадеялись на Николая? отвратили лики свои от "его проблем"?.. Недальновидность? трусость? эгоизм? предательство?.. "Избави Бог от этаких друзей!" -- избавил, подсунув в обмен ОДИНОЧЕСТВО.
Сообщение: 1065
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
2
Отправлено: 29.03.08 01:50. Заголовок: Я думаю, что Аноним ..
Я думаю, что Аноним пришёл 4 ноября к Пушкину сам и подсказал, кто делал диплом. И сделал он это, чтобы скрыть один свой явный прокол. Не потому, что Пушкину был знаком его почерк, а по другой причине. После чего Пушкин отправился к Клементию Россету. Но тот ничего не сказал о своих подозрениях. Боялся, наверное, оклеветать своими подозрениями может быть невинного человека - а вдруг он ошибся?
Посудите сами, Марта, – Пушкин получает анонимное письмо. Ему сообщает Хитрово, что она тоже получило анонимное письмо, и Пушкин понимает, что такого же содержания. Потом к нему является Соллогуб и показывает точно такой же «диплом». Александр Сергеевич заявляет, что дуэли не будет, а автор письма – женщина. А вызов-то Дантесу уже послан!.. Едем дальше… После разговора с Соллогубом Пушкин начинает собственное расследование. Он понимает, что если существуют три-четыре анонимных письма подобного содержания, то могут быть и ещё. Он является к Клементию Россету. Россет же до прихода Пушкина уже успел проконсультироваться со Скалоном и решил ничего не говорить Пушкину о своих подозрениях, кто автор анонимного диплома. Александр Сергеевич, придя к Клементию, приглашает его в секунданты, хотя до этого сказал, что дуэли не будет, Соллогубу, которого через десять с лишним дней всё-таки возьмёт в секунданты. Вопрос: шёл ли Пушкин к Россету сразу с намерением пригласить его в секунданты или же его двигало желание выяснить, сколько ещё существует дипломов, а приглашение возникло уже в ходе беседы? Или же Пушкина кто-то направил по этому следу, чтобы отвести от себя подозрения?
Подозрения, кто автор диплома, были с самого начала. И эти же подозрения сохранились и после гибели Пушкина. Только доказательств с каждым днём после 4-го ноября становилось всё меньше и меньше. Знал ли об этом Пушкин? Я думаю, что это было ему неважно. Ему важно было вызвать Геккерна.
Вглядываясь в то, как Аноним изменённым почерком писал дипломы, видно, что он периодически скатывался к своему естественному почерку. Принцип изменения почерка прост: если «натуральный» почерк округлый, то, чтобы его никто не признал, надо писать заострённо. Но всё равно Аноним «сваливается». Он создал не идеальную интригу, его проколы видны, и ему пришлось в первый день латать «дыры», через которые он был виден.
Сообщение: 1069
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
2
Отправлено: 29.03.08 13:07. Заголовок: Теперь отвечаю на Ва..
Теперь отвечаю на Ваш да-а-авнишний вопрос, Лепорелла, по поводу венской «рыбы» «шутливых дипломов». Аноним переписывал свой «диплом» с образца, который был у д’Аршиака. Вот фигура загадочная!..
- участник сейчас на нашем союзе - участник вне нашего союза
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Отправлено: 27.03.08 01:48. Заголовок: 1837 (Продолжение темы далее)
Бетховен и Шопен с Дягилевым (ниже) 
2. 
4. 
6. 
7. 
9. 
11. 
- участник сейчас на нашем союзе