Пожелания: Заголовок темы должен кратко и понятно отражать её суть. Ваше имя не должно повторять уже зарегистрированные имена »»». Оскорбления в нашем союзе неприемлемы.
Чтобы разобраться в задачах и структуре Форума, прочтите прежде всего темы:
Сообщение: 41
Зарегистрирован: 24.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 29.08.07 18:47. Заголовок: Re:
А что с кем стало? Как сложились их судьбы, интересно. О ком-то я знаю, например, что первым с курса погиб Ржевский, Дитя. А вот, например, что стало со Шведом или Рыжаком? Давайте попробуем выяснить!
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 74
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 29.08.07 18:53. Заголовок: Re:
Насколько я помню, Стевен стал чуть ли не губернатором где-то в Финляндии. Уточню и выложу.
Арина Родионовна
постоянный участник
Сообщение: 43
Зарегистрирован: 24.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 29.08.07 19:19. Заголовок: Re:
Спасибушки!
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 80
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 30.08.07 20:07. Заголовок: Из дневника М.А.Корфа, 1839 год
Из дневника М.А.Корфа, 1839 год
«Теперь 23-й год, что я вышел из лицея, и, следственно, 23-й год первому выпуску из этого заведения, которое в настоящем времени изменило и свою наружную физиономию, и многое во внутреннем своём назначении. Из всех моих товарищей, живых и мертвых, я до сих пор, по политической моей карьере, стал выше всех. Будущее в руках божьих! Нелюбопытно между тем было обозреть, что в эти 22 года с каждым из нас сталось. Всех нас было только 29, а какое разнообразие в житейских наших судьбах! Вот список всех с означением короткой истории каждого в той степени, в какой она мне известна. Располагаю список по порядку спальных комнат, которые мы занимали в лицее...
Иван Васильевич Малиновский. Бешеный, вспыльчивый, вообще совершенно эксцентрический, но самый благородный и добрый малый. Начал и продолжал службу в гвардейском Финляндском полку и, дослужившись до капитана, вышел в отставку полковником ещё в прошлое царствование, в 1825 году. Он переселился в деревню, в Харьковскую губернию, где был два трёхлетия уездным предводителем дворянства, женился в немолодых уже летах на дочери сенатора Пущина и теперь постоянно живёт в своей деревне. Имеет орден Владимира 4 степени.
Павел Николаевич Мясоедов. Эпитеты его в лицее были «слабоумный» и «подлец». Первый и теперь довлеет ему по справедливости, о втором - разойдясь с ним уже очень давно в общественной и частной жизни, - ничего не могу сказать. Заняв одно из самых непочётных мест в нашей выпускной лестнице, служил в армейских гусарах, кажется, до поручиков или штабс-ротмистров, имел много историй и дуэлей и, наконец, вышел в отставку, тому назад лет пятнадцать или более. Женат на побочной дочери богатого помещика Мансурова и с пропастью детей живёт в деревне верстах в двадцати от Тулы.
Граф Сильвестр Францович Броглио (или Брогли). Человек крайне ограниченный и тупой и никогда ничему не учившийся. Благодаря своему звучному эмигрантскому имени он тотчас после реставрации получил от Бурбонов орден Лилии, с которым и щеголял ещё в лицейском мундире. Выпущен был в какой-то армейский полк, но никогда в русской службе не служил, скоро после выпуска уехал во Францию и более оттуда не возвращался, прекратив и все сношения с прежними товарищами. Что он делал во Франции, и даже жив ли он теперь, мне неизвестно.
Фёдор Христианович Стевен. Финляндский уроженец, без блистательных способностей, но с основательным умом, скромный, добрый и благородный, один из лучших моих приятелей в лицее. С самого выпуска до сих пор он служил при Финляндском статс-секретариате, а на днях определен губернатором в Выборг, с пожалованием в 4 класс. Имеет 2-ю Анну и 4-го Владимира Женат на кузинке своей, дочери покойного начальника 2-го кадетского корпуса генерала Марковича. Бездетен.
Барон Модест Андреевич Корф. Способности обыкновенные. Недостаток их выкупается большим трудолюбием. Человек, про которого вообще нельзя сказать ничего особенного - ни в хорошую, ни в дурную сторону, словом, человек средний, но которому всегда и вовремя благоприятствовало необычайное счастье. Биография его как вещь примечательная, впрочем, только по видимому в ней персту божьему, частию изложена и частию изложится ещё подробно в этом дневнике Теперь он тайный советник, государственный секретарь, камергер и кавалер Анны 1-й с короною, Владимира 2-й и Станислава 1-й степени Женат на кузине, дочери умершего подполковника Корфа, имеет сына и дочь.
Сергей Григорьевич Ломоносов. Человек способный и умный, но еще более хитрый и пронырливый: в лицее по этим свойствам мы называли его «кротом». Посвятив себя с самого начала дипломатии и проведя, как Горчаков, почти всю жизнь за границей при разных миссиях, он теперь поверенным в делах в Бразилии. Действительный статский советник с Владимиром на шее. Холост.
Дмитрий Николаевич Маслов. Статский советник с 3-м Владимиром и 2-й Анною, с 2-го нынешнего августа исправляющий должность статс-секретаря в департаменте законов. Один мой выбор его в эту должность доказывает уже высокое моё о нём мнение. В лицее мы его называли по перу и по дару слова нашим «Карамзиным». Потом, служа долго в Москве товарищем председателя коммерческого суда, он умел приобрести общую любовь и уважение купечества. При всем том он имеет разные странности, делающие из него порядочного оригинала. Он женат на дочери сенатора Мертваго и имеет двух детей.
Александр Алексеевич Корнилов. Светлая голова и хорошие дарования. В лицее он ленился и притом вышел оттуда чрезвычайно молод, но после сам окончил своё образование и сделался человеком очень путным и полезным. Он служил прежде в гвардии и дошел до полковника, а потом вышел в статскую службу, с пожалованием в действительные статские советники, и назначен киевским губернатором, но по неприятности с тогдашним генерал-губернатором Левашовым вышел в отставку и уехал за границу. В прошлом году он, однако, снова вступил в службу и теперь тамбовским губернатором с лентою Станислава и предыдущими орденами. Женат на графине Толстой. Бездетен.
Барон Павел Федорович Гревениц. Человек с дарованиями, образованием и сведениями, но большой чудак, оригинал и нелюдим. Он с самого выпуска из лицея служит в канцелярии министерства иностранных дел, где дошел до чина ст. советника и до всех возможных орденов на шее, начиная от 3-го Владимира. Служба его ничтожна, и он гораздо более занимается ботаникою. Холост.
Павел Михайлович Юдин. Человек, в сущности, довольно пустой, но оригинальный, с острым языком, циничный и колкий насмешник. Карьера его совершенно одинакова с карьерой Гревеница. Вместе они вступили в канцелярию министерства иностранных дел, вместе получили все чины и ордена и вместе и теперь там служат в совершенно равных степенях. Граф Нессельроде иронически называет их «столпы министерства», хотя, кажется, на них ничего не лежит. Холост.
Сергей Дмитриевич Комовский. Человек довольно пустой и со многими странностями бесконечно смешными, но добрый малый, отличный сын и брат и верный, надежный приятель. Числясь в министерстве народного просвещения, он служил сперва в разных «мытарствах», то есть временных комитетах, комиссиях и проч., а теперь уже целый век правителем канцелярии в Воспитательном обществе благородных девиц, или попросту, секретарем в Смольном монастыре. Статский советник с 3-м Владимиром, 2-ю Анною и 3-м (теперь 2-м) Станиславом. Холост.
Михаил Лукьянович Яковлев. Добрый малый, хороший товарищ, надежный в приязненных своих сношениях, без блистательных дарований, но не без способности к делу, хороший музыкант и приятный композитор. По службе, которую он начал в московском сенате, ему сперва очень не везло; но потом, с переходом во II отделение собственной государевой канцелярии (к Сперанскому), всё поправилось. Теперь он действительный статский советник с Владимиром и Анной на шее, но занимает хотя спокойное, однако весьма малозначащее место директора типографии II отделения. Он женат на вдове генерала Игнатьева, у которой много детей от первого брака, но с ним нет.
Александр Павлович Бакунин. Взбалмошная голова, немного чему учившаяся, но человек с порядочными формами, с благородным честолюбием и с охотою к делу. Выпущен был в прежний Семеновский полк и состоял адъютантом при генерале Раевском, а по раскассировании полка перешел в статскую службу и занимал разные должности в московских губернских местах; после же жил в отставке в своих деревнях. Теперь он статский советник и новгородский вице-губернатор. Был женат сперва на девице Зеленской, а после ее смерти женился на девице Шулепниковой. Дети есть от обоих браков.
Фёдор Фёдорович Матюшкин. Чуть ли не оригинальнейшая из всех наших карьер, потому что из заведения, предназначенного преимущественно (теперь - исключительно) для гражданской службы и выпускавшего воспитанников своих в военную только в виде изъятия, Матюшкин вышел - в морскую, сделал себе в ней имя и до сих пор продолжает её с отличием. Он человек пылкий и вместе рассудительный, и жаль, что не выбрал сначала другой карьеры, где мог бы быть полезнее себе и другим. Ходил с Головниным вокруг света, участвовал в известной экспедиции Врангеля в Сибирь; имев и разные другие важные поручения, он все ещё только капитан 1-го ранга, но зато, сверх Анны и Станислава на шее и Владимира в петлице, украшен Георгиевским крестом «за 18 кампаний». Теперь он командует кораблём в Черноморском флоте. Холост.
Александр Дмитриевич Тырков. В лицее мы его честили малороссийским титулом «цап» = русскому дураку, что совершенно было справедливо, ибо едва ли встречаются люди в такой степени тупые, глупые и невежественные. Он был выпущен в какой-то армейский кавалерийский полк, но недолго пробыл на службе и поселился в новгородской своей деревне, кажется, отставным поручиком. Там спустя несколько лет, в которые мы видывали его наездом в Петербурге, ему вздумалось еще сойти с ума и скоро после того он умер, но когда именно, не знаю. Женат он не был.
Барон Антон Антонович Дельвиг. В лицее милый, добрый и всеми любимый лентяй, после лицея - приятный поэт, стоявший в свое время в первой шеренге наших литераторов. Но теперь почти уже забываемый. Дельвиг никогда ничему не учился, никогда истинно не служил, никогда ничего не делал и жил всегда припеваючи с любящей душой и добрым, истинно благородным характером. В последнее время он имел несчастье жениться на кокетке, женщине холодной и без сердца, дочери московского сенатора Салтыкова, и вероятно, что этот брак содействовал его преждевременной кончине. Он умер в 1831 году, оплаканный многочисленным приятельским кругом, а вдова его скоро потом вышла за брата поэта Баратынского. О службе Дельвига говорить нечего. Он числился, кажется, при Публичной библиотеке и умер чуть ли не титулярным советником.
Константин Константинович Костенский. Если можно, то еще ничтожнее Мартынова, без смысла и без грамоты. Но эта ничтожность не удержалась на свете. Поступив из лицея куда-то в экспедицию заготовления государственных бумаг, он умер в 1830 году, кажется, еще титулярным советником.
Семен Семенович Есаков. С светским умом, с большой ловкостью, с благородным и твёрдым характером, с прекрасной наружностью и со многими любезными качествами. Есаков ещё в лицее подавал надежду на блистательную карьеру, но, по неразгаданным доныне вполне причинам, сам добровольно расстался с жизнью, которая, по-видимому, столь многое ему сулила. Служив с самого начала в конной артиллерии, быв уже гвардии полковником, увешанный орденами, командир артиллерийской роты, он в польскую кампанию (1831), после дела, в котором имел несчастье потерять несколько пушек, - застрелился, не оставив даже никакой записки в пояснение своего поступка. После него осталась вдова, урождённая Герман, с четырьмя детьми.
Николай Александрович Корсаков. Был одним из самых даровитых, самых блестящих молодых людей нашего выпуска. Прекрасный музыкант, приятный и острый собеседник, напитанный учением, которое давалось ему очень легко, с даром слова и пера, он угас в самых молодых летах, в ... году, находясь при тосканской миссии. Прах его погребён во Флоренции. Это одна из самых чувствительных потерь, которую понёс наш выпуск, и имя Корсакова, если бы провидение продлило его жизнь, было бы, верно, одним из лучших наших перлов.
Александр Сергеевич Пушкин. Это историческое лицо довольно означить просто в моём списке. Биографии его гражданская и литературная везде напечатаны (сколько они были доступны печати). Пушкин прославил наш выпуск, и если из 29-ти человек один достиг бессмертия, то это, конечно, уже очень, очень много.
Петр Федорович Саврасов. Прекрасный, с чистейшей душою, благороднейший человек, и его тоже уже нет с нами! Служив с отличием в гвардейской артиллерии и достигнув полковничьего чина, он, который в лицее и после пользовался самым цветущим здоровьем, — впал вдруг в жестокую чахотку и скончался в 1831 году за границею, куда поехал на воды. Он умер холостым и погребен в Гамбурге, где и умер.
Алексей Демьянович Илличевский. Ещё в лицее показывал явно желчный и завистливый характер, который после отразился во всей его жизни и отравлял её для него самого. С острым умом, с большим дарованием к эмпирике, он писывал прежде много стихов; но хотя при смерти его (в 1837 году) в журналах назвали его «известным нашим литератором», однако известность эта умерла вместе с ним. Он служил сперва в министерстве финансов, потом долго жил в отставке и путешествовал за границею и, наконец, вступил опять в министерство финансов, в котором и умер начальником отделения, статским советником с маленьким Анненским крестом в петлице. Как собеседник он был чрезвычайно приятен, но друзей не имел: подозрительный и себялюбивый характер удалял его от всякого сердечного сближения Он умер холостяком.
Николай Александрович Ржевский. В лицее был мальчиком неглупым, но примерным лентяем и совершенно ничему не учился. Карьера его была очень коротка. Был выпущен из лицея прапорщиком в армию, он умер через несколько месяцев и первый из нас перешёл к вечному покою, не успев еще надеть офицерского мундира.
Вильгельм Карлович Кюхельбекер. Как Данзас, но в другом отношении, он был предметом неистощимых наших насмешек в лицее за свои странности, неловкости и смешную оригинальность. С эксцентрическим умом, с пылкими страстями, с необузданной ничем вспыльчивостью, он всегда был готов на всякие курьёзные проделки и ещё в лицее пробовал было утопиться. После выпуска он метался из того в другое, выбрал, наконец, педагогическую карьеру и был преподавателем русской словесности в разных высших учебных заведениях И в лицее, и после он писал много стихов с странным направлением, странным языком, но не без достоинств, и издавал вместе с кн. Одоевским журнал, кажется, «Мнемозину». Все это кончилось историей 14-го декабря, в которую он был сильно замешан, с осуждением в каторжную работу. В Сибирь его, впрочем, не отправили, и некоторые из наших товарищей видели его в Свеаборге в крепостных работах. Недавно еще издана драма в русском роде его сочинения, но, разумеется, без имени автора: «Кикиморы», жив ли он и где теперь, не знаю. Женат он не был.
Иван Иванович Пущин. Один из тех, которые наиболее любимы были товарищами, с светлым умом, с чистою душой, он имел почти те же качества, как и Есаков, и кончил ещё несчастливее. Сперва он служил тоже в гвардейской конной артиллерии. но для пылкой души его, требовавшей беспрестанной пищи, военная служба в мирное время казалась слишком мёртвою, и, бросив её, кажется, в чине штабс-капитана, он пошел служить в губернские места, сперва в Петербурге, а потом в Москве, именно чтобы облагородить и возвысить этот род службы, где с благими намерениями можно делать столько частного и общественного добра. Но излишняя пылкость и ложный взгляд на средства к счастию России сгубили его. Он сделался одним из самых деятельных участников заговора, вспыхнувшего 14-го декабря 1825 г., и с этим погибла вся его будущность. Пущин... лишён чинов и дворянства и сослан в каторгу, которая, кажется, для него ещё не кончилась. К счастью, он холостой.
Константин Карлович Данзас. Этого мы называли в лицее «кабудом», и никто не был предметом стольких насмешек, как он, впрочем, не за глупость, а за лень, неописуемую лень, физическую и моральную. Но в действительной жизни он далеко ушёл против того, что обещал в школе. Будучи выпущен в инженеры, он с отличием и необыкновенною храбростью участвовал в кампаниях персидской, турецкой и польской и был ранен так, что и теперь носит руку в бинте Но счастье никогда ему не благоприятствовало; он выслужил только в подполковники и имеет одни обыкновенные кресты в петлицах. В последнее время он приобрёл особенную известность, был секундантом в несчастной дуэли Пушкина (1837), но за это его перевели, после заключения в крепости, в армейский полк на Кавказ, где он и теперь находится. Холост.
Князь Александр Михайлович Горчаков. Самые блистательные дарования, самое отличное окончание школьного курса, острый и тонкий ум - словом всё, что нужно для блестящей карьеры, служебной и светской. Но всё это испорчено характером самым заносчивым, самым неприятным, самолюбием, не знающим никаких пределов. Нелюбимый в лицее, он не умел приобрести себе любви и впоследствии, ни от начальников, ни от равных, ни от подчиненных и, наконец, впал в особенную немилость и у государя. Он прямо из лицея пошёл в дипломатию и всю почти жизнь свою провёл вне России, при разных миссиях. Последнее место его, в чине статского советника, было советником посольства в Вене; но отсюда, по воле государя, он в прошлом году вдруг причислен просто к министерству без просьбы, даже без содержания, что и заставило его тотчас выйти в отставку. Потом он женился на отцветшей красавице, женщине лет за 40, с множеством детей, — вдове гофмейстера гр. Мусина-Пушкина, урожд. княжне Урусовой, и с нею, сколько мне известно, теперь странствует по чужим краям. Орденов его я не знаю. При выпуске из лицея он получил вторую золотую медаль, но во всех отношениях заслуживал первую.
Аркадий Иванович Мартынов. Совершенное ничтожество во всех отношениях, но и без всяких претензий - род безвредного и бесполезного, совершенно нейтрального прозябания. Всю жизнь служил в Министерстве народного просвещения, где теперь начальником отделения, с чином ст. советника, и Анненским крестом на шее. Холост.
Владимир Дмитриевич Вольховский. Первая наша золотая медаль; человек рассудительный, дельный, с твердою, железною волей над самим собой, с необыкновенным трудолюбием; вместе с тем добродушный, скромный и кроткий. По всем качествам души и ума, мы звали его в лицее «Sapientia». И этот человек, пошедший так быстро, так достойно отстаивавший имя первого нашего воспитанника, - вдруг упал так неожиданно и так, должно думать, невозвратно! Он вышел из лицея прямо в квартирмейстерскую часть (называвшуюся тогда свитою), был с Мейендорфом в Бухарин и вообще служил с большим отличием. История 14-го декабря, к которой он, впрочем, был прикосновен только слышанными разговорами, остановила было его ход; но после краткого заключения всё опять пошло по-прежнему. Он был послан с подарками к персидскому шаху, участвовал в кампаниях персидской и турецкой и в последней играл даже значительную роль при Паскевиче, покамест сей последний не возненавидел его именно за то, что часть его славы и успехов относили к Вольховскому. Наконец, он получил важное место начальника штаба Кавказского корпуса, но в прошлом году, когда государь был лично на Кавказе и открылись злоупотребления и упущения (наместника) барона Розена, монарший гнев пал и на Вольховского.
Подробности и степень справедливости обвинений мне неизвестны, но кончилось тем, что Вольховского перевели бригадным командиром куда-то в западных губерниях, а как с этим вместе он попал ещё и под начало к ненавидящему его Паскевичу, то принуждён был с стеснённым сердцем совсем оставить службу.
Теперь он живёт в отставке в деревне, в Харьковской губернии, рядом с Малиновским, на сестре которого женат. Он давно уже генерал-майор, получил Анненскую ленту прежде меня, и сверх того, имеет 1-го Станислава, 3-го Владимира, Персидского Льва и Солнца и 4-го Георгия. Странное стечение обстоятельств, что именно обоих наших первых воспитанников постиг гнев монарший и почти в одно и то же время.
Общий результат в 22 года (после окончания лицея); из 29 человек: 9 умерли, 2 умерли политически. Из остальных 18-ти: 5 в чистой отставке, 13 в службе, в том числе 5 в генеральских чинах. Женатых - 11. Примечательно, что из 13-ти вышедших в военную службу, остаются в ней теперь только двое: один (Данзас) в армии, и один (Матюшкин) во флоте».
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 81
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 30.08.07 22:04. Заголовок: Как они уходили
«Сказано, что и последний лицеист, один будет праздновать 19 октября». №14. Пушкин - Яковлеву, не ранее 9 октября 1836 года.
«Кому ж из нас под старость день Лицея Торжествовать придется одному?»
Сообщение: 49
Зарегистрирован: 24.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 30.08.07 23:11. Заголовок: Re:
Спасибо! Как печально, что Горчаков пережил Пушкина на 36 лет!!! На целую жизнь Пушкина!!! А Корф, конечно, человек системы, именно поэтому выше всех в чинах! Но какой холодностью по отношению к непонятным для него поступкам дышит всё его существо! Леденит! И как он всех по ранжиру расставил! Вот ведь не лень было! Как любил себя человек! Пишет ведь в дневнике, а обращается к потомкам, это просто читается между строк.
А что с кем стало? Как сложились их судьбы, интересно. О ком-то я знаю, например, что первым с курса погиб Ржевский, Дитя. А вот, например, что стало со Шведом или Рыжаком? Давайте попробуем выяснить!
В книге М. и С.Руденских "С лицейского порога", Л., 1984. очень подробно описаны все биографии лицеистов,первый выпуск хорошо освещен. Рекомендую!
Мария Петровна Руденская и ее дочь Светлана Руденская(Балашова) написали несколько книг о Пушкине и Лицее: 1. Они учились с Пушкиным, Л.1976. 2. Пушкинский лицей. Л.1980. 3. С лицейского порога. Л.1984. 4. Наставникам за благо воздадим...Л.1986.
Очень хорошая недорогая и познавательная книга-путеводитель научного сотрудника ВМП С.Павловой о Лицее.
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 265
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
1
Отправлено: 11.09.07 21:58. Заголовок: Re:
Есть ещё любопытная книга Гастфрейнда. Но листая её, изучая Михаила Яковлева, я пришёл к выводу, что очень многое Гастфрейнду неизвестно. Я думаю, что две книги - Гастфрейнда и Грота - и легли в исследования перечисленных исследователей. Или всё же какие-то отличия (кроме комментариев к фактам и документам) существуют?
Очень хорошие книги сверчок, очень жалко,что они вернулись к массовому читателю только в предюбилейный и юбилейный 1999 год. Грот оставил фундаментальное исследование "Пушкинский Лицей (1811-1817)"-на нее во многом опирались Руденские и ,конечно, его книга мне кажется более весомой-это своеобразная лицейская энциклопедия. Но "Пушкин, его лицейские товарищи и наставники" Гастфрейнда -это свод биографических данных,подробный и без него никуда в лицейской пушкиниане . Мария Петровна Руденская,царствие ей небесное,много сделала для воссоздания Лицея в 1974 году,много работала в архивах. Ведь здание досталось в отвратительном, перестроенном состоянии-на старых фотографиях в комнатах видны на месте дортуара мальчиков в 4 этаже "коммуналки",жуткая антисанитария. И конечно книги Грота и Гастфрейнда были большим подспорьем в работе.
Арина Родионовна
постоянный участник
Сообщение: 232
Зарегистрирован: 24.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
1
Отправлено: 12.09.07 01:56. Заголовок: Re:
Вы такие умные, детки, прямо горжуся! Пойду, очки надену, почитаю.
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 307
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
1
Отправлено: 14.09.07 14:51. Заголовок: Re:
Меня интересует судьба единственного исключенного из Лицея воспитанника с этого выпуска. Константин Гурьев. За что его выгнали, кто-нибудь знает? Есть ли предположения?
Андрей
Сообщение: 40
Зарегистрирован: 08.09.07
Откуда: Москва
Репутация:
1
Отправлено: 14.09.07 15:35. Заголовок: Re:
Костю Гурьева выгнали за разврат. Он был в лицее самой главной "тапеткой". Но когда его выгоняли, он никого из своих "скотобратцев" не выдал. Потому его лицеисты уважали, потому он и принимал участие во всех встречах пушкинского выпуска.
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 309
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
1
Отправлено: 14.09.07 16:24. Заголовок: Re:
"Тапетка" в смысле "шлепок"? Женщина в мужском обличье? Андрей пишет:
цитата:
он никого из своих "скотобратцев" не выдал
Что значит "своих"? Кого? Я спрашиваю, потому что удивлён, ибо раньше даже не знал этого факта. Это - факт? Об этом существуют документы?
Андрей
Сообщение: 41
Зарегистрирован: 08.09.07
Откуда: Москва
Репутация:
1
Отправлено: 14.09.07 17:16. Заголовок: Re:
Тапетка - да, это именно пассивный гомосексуалист, "подстилка". С Костей Гурьевым занимались сексом многие лицеисты, он мало кому отказывал. Он, как и Вигель, был гомосексуалистом по своей природе, а не по нужде. Костю "сдал" кто-то из своих. Руководители лицея просили его назвать других лицеистов - приверженцев "греческой любви", а он молчал как партизан. Потому и выгнали. Ну а насчет судьбы Кости Гурьева - он служил в коллегии иностранных дел, известном рассаднике гомосексуализма в то время и позднее (вплоть до Чичерина).
Пушкин, скорее всего, тоже имел связь с Гурьевым - как и с Пущиным, и с Дельвигом. Когда поэт получил диплом рогоносца, якобы подписанный известным в петербургском обществе содомитом графом Иосифом Борхом, Пушкин явно углядел в этом намек на свои юношеские "забавы", что его вывело из себя еще больше.
Не волнуйтесь, если я даю точную информацию - отвечаю за каждую букву, хоть и излагаю почти всё по памяти. Только не требуйте, чтобы я всё и всегда сопровождал ссылками и прочими дополнительными сведениями: я же тут не книгу и не диссертацию пишу. К тому же у меня время не самое дешевое, вот в чем дело.
Скажу еще, что о Гурьеве много и интересно написал Александров в книге "Пушкин. Частная жизнь" (даже Непомнящий активно и немного бессовестно пользовался тем, что там дал нам в своей книге Александр Леонардыч). А в личных беседах он мне рассказывал о нравах в лицее еще больше. Его как человека заслуженного в свое время пустили в закрытые архивы, где он раскопал множество сенсаций. Они еще ждут своего часа.
Андрей
Сообщение: 42
Зарегистрирован: 08.09.07
Откуда: Москва
Репутация:
1
Отправлено: 14.09.07 18:52. Заголовок: Re:
Арина Родионовна пишет:
цитата:
Спасибо! Как печально, что Горчаков пережил Пушкина на 36 лет!!! На целую жизнь Пушкина!!!
На самом деле Горчаков прожил после смерти Пушкина еще 46 лет и был на год старше. Так что суммарно его жизнь была дольше пушкинской на 47 лет. О Горчакове также есть много интересного в книге Александрова, очень рекомендую всем ознакомиться с её вторым изданием в ИД "Захаров" (пока еще можно купить книгу в "Молодой гвардии" на Новослободской).
Кажется, о лицеистах еще писал и Эйдельман Спасибо большое за полный список, а то все собирала...с миру по нитке)
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 339
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
1
Отправлено: 16.09.07 13:52. Заголовок: Re:
Eudoxie пишет:
цитата:
Кажется, о лицеистах еще писал и Эйдельман
И у Тынянова замечательная книга. Но основные источники - Грот и Гастфрейнд, и те, что указал Александр. Грот есть в Интернете, а трёхтомник Н.Гастфрейнда «Товарищи Пушкина по Императорскому Царскосельскому лицею», к сожалению, не переиздавался с 1913 года. Мне удалось порыться в этом трёхтомнике только в Ленинке. Там же есть и другие труды Гастфрейнда, в том числе и отдельный том, посвящённый Кюхельбекеру.
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 376
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
1
Отправлено: 21.09.07 14:35. Заголовок: Re:
У кого-нибудь есть ссылка или данные о расписании занятий в Лицее? Мне известно только, что в первый год особое внимание уделялось иностранным языкам; что занятия шли по семь часов ежедневно, но не подряд, а чередовались с отдыхом и прогулками. Что делали лицеисты в выходные дни и на каких курсах?
Отправлено: 23.09.07 12:49. Заголовок: "Записки о Пушкине" Пущина
«Вставали мы по звонку в шесть часов. Одевались, шли на молитву в зале. Утреннюю и вечернюю молитву читали мы вслух по очереди. От 7 до 9 часов – класс. В 9 – чай; прогулка – до 10. От 10 до 12 – класс. От 12 до часу – прогулка. В час – обед. От 2 до 3 – или чистописание или рисование. От 3 до 5 – класс. В 5 часов – чай; до 6 – прогулка; потом – повторение уроков или вспомогательный класс. По середам и субботам – танцеванье или фехтованье. Каждую субботу баня. К половине 9-го часа – звонок к ужину. После ужина до 10 часов – рекреация. В 10 – вечерняя молитва, сон.»
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 388
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
1
Отправлено: 23.09.07 13:22. Заголовок: Великий князь Александр Михайлович: Воспоминания. Мемуары. - Минск, Харвест, 2004 - 320 с. - тир.500
"нас будили в шесть часов утра. Мы должны были сейчас же вскакивать, так как тот, кто рискнул бы "поспать еще пять минут", наказывался самым строжайшим образом. Мы читали молитвы, стоя в ряд на коленях перед иконами, потом принимали холодную ванну. Наш утренний завтрак состоял из чая, хлеба и масла. Все остальное было строго запрещено, чтобы не приучить нас к роскоши. Затем шел урок гимнастики и фехтования... От 8 часов до 11 и от двух до шести мы должны были учиться... Из-за малейшей ошибки в немецком слове нас лишали сладкого. Ошибка в вычислении скоростей двух встречных поездов ... влекла за собою стояние на коленях носом к стене в течение целого часа... Для меня навсегда останется непостижимым, как такая давящая система воспитания не притупила наши умы и не вызвала ненависти ко всем тем предметам..."
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 390
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
1
Отправлено: 23.09.07 13:33. Заголовок: Re:
Это о воспитании Великого князя Александра Михайловича. Вы считаете, что такое же было и в Лицее? Особенно о скорости двух встречных поездов? ))))
Это не вызывает эстетическое наслаждение, это вызывает некоторое недоумение и порождает определенную двусмысленность.
Именно так, кстати, и реагировала Анна Керн на целование Пушкиным руки Дельвига: с недоумением.
В принципе так вообще-то, священники друг друга иногда приветствуют. Но и среди близких друзей такая традиция изредка встречалась.
Не нахожу ее странной.
Арина Родионовна
постоянный участник
Сообщение: 441
Зарегистрирован: 24.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
2
Отправлено: 04.10.07 15:23. Заголовок: Re:
Я соглашусь с Андреем. Это не просто странно, я вызывает прямые подозрения в бисексуальности. Тем более, что это было нормой тогда, да и до этого (Греция, Рим). На эту тему в другой ветке выложен комментарий, по-моему, Андрея. Да и то: представьте себе молодых, здоровых пацанов в четырёх стенах! А гормоны-то играют в любом веке!
Андрей
Сообщение: 117
Зарегистрирован: 08.09.07
Откуда: Москва
Репутация:
2
Отправлено: 04.10.07 19:32. Заголовок: Re:
Кочубеевна пишет:
цитата:
Но и среди близких друзей такая традиция изредка встречалась.
В ХIХ веке? Где и у кого? Интересно было бы узнать примеры, подобное мне как-то нигде не попадалось.
Ну а монархи, священнослужители и т. п. к случаю с Дельвигом и Пушкиным имеют, пожалуй, такое же отношение, как я к высшей математике.
Нет, в приветствии Пушкина и Дельвига точно была определенная двусмысленность. Соболевскому, еще более близкому и верному другу, всё-таки Пушкин при встрече руку пожимал, а не целовал. Равно как и другим.
Вот что по этому поводу в одном из интервью говорил Александров: "Тогда, да, я думаю, и сейчас (исключая духовенство) целование мужчинам рук имело определенный привкус. Да и не надо забывать, что Пушкин с Пущиным, у которых члены никогда не лежали, жили всего лишь через перегородку, в двух соседних кельюшках лицейского монастыря. Один из преподавателей, посетивший лицей, в ужасе писал своему другу об этом образовательном учреждении: «Страшно представить, что творилось в этих стенах, сплошь увешанных матерщиной и непристойными рисунками...".
Андрей
Сообщение: 118
Зарегистрирован: 08.09.07
Откуда: Москва
Репутация:
2
Отправлено: 04.10.07 19:45. Заголовок: Re:
Сверчок пишет:
цитата:
Был в Лицее такой гувернёр К.Е.Кюкюель. Его в 1815 году уволили из лицея. Кто-нибудь знает, за что?
КюкюЭль. В Лицее он был временным сотрудником (видимо, его уровень был не выше Ярославского Демидовского лицея, где он преподавал ранее). Гилельсон писал, что титулярного советника Карла Егоровича Кюкюэля через год сменил небезызвестный Иван Иванович Трико, который помимо французского стал преподавать еще и закон божий воспитанникам римско-католического исповедания.
Да Ивану Ивановичу Трико досталось от Пушкина. Александр Сергеевич во время своего пребывания в Царскосельском лицее задумал съездить в Петербург погулять. Отправляется к гувернеру Трико, тот не пускает, заявив при этом, что он будет следить за ним. Пушкин махнул рукой на это заявление и, захватив Кюхельбеккера, уехал в Петербург. За ними последовал и Трико. К заставе первым подъезжает Пушкин. — Фамилия?—спрашивает заставный. — Александр Однако!—отвечает поэт. Заставный записывает фамилию и пропускает едущего. За Пушкиным подкатывает Кюхельбеккер. — Фамилия?—спрашивает опять заставный. — Григорий Двако!—отвечает товарищ Пушкина, придумавшего эту остроумную комбинацию. Заставный записывает и с сомнением качает головой. Подъезжает, наконец, гувернер. — Ваша фамилия?—окликает его сторож. — Трико. — Ну, врешь.—теряет терпение заставный,—здесь что-то недоброе! Один за другим — Одна-ко, Два-ко, Три-ко! Шалишь, брат, ступай в караулку! Бедняга Трико просидел сутки под арестом при заставе, а Пушкин на славу покутил С Кюхельбекером.
А что скажут на это какие-нибудь (оставшиеся в живых) ... масоны?
Кстати, о птичках!
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 475
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
1
Отправлено: 05.10.07 11:31. Заголовок: Re:
Масонское рукопожатие, которое вошло и в нашу привычку, не предусматривает поцелуя рук. Разница в рукопожатиях обычных и «необычных» людей состоит только в том, что ладонь здоровающегося протягивается не вертикально, а горизонтально. Это можно заметить в выпусках новостей, когда здороваются некоторые главы государств. В ответ визави пожимает руку особым образом, что означает триединство и трёх великих мастеров. Имена назвать? Так что - не забивайте себе голову ерундой!
Мне, вааще, это по-боку. НО. В иные времена иные люди иногда себе придумывали для отличения от "других" иные знаки (чего-угодно).
Да, кстати, это мог быть и эпатаж. Правда, Тося Дельвиг, кажется, к оному склонен не был.
Андрей
Сообщение: 126
Зарегистрирован: 08.09.07
Откуда: Москва
Репутация:
2
Отправлено: 05.10.07 12:53. Заголовок: Re:
Кочубеевна пишет:
цитата:
Это из энциклопедии... Ну да ладно - раз вам угодно находить это признаком определенной связи - пусть так.
Энциклопедии?! Какой?!
А находить такое мне совсем не угодно, уж поверьте. Но если это с Пушкиным было - значит, было. Что уж тут стыдливо отводить глаза и выискивать некую заоблачную куртуазность? И я, кстати, в этом вопросе совершенно не собираюсь копаться: после выхода в свет книги Александрова вряд ли здесь можно сказать что-то новое и более интересное.
Но знать, в какой энциклопедии такое писали про Пушкина и Дельвига (это всё-таки надо рассматривать как очень частный случай), - хочется.
Ни в коем случае! Пушкин же вообще прост, как угол дома! Пристите. СарказЬм.
Андрей
Сообщение: 127
Зарегистрирован: 08.09.07
Откуда: Москва
Репутация:
2
Отправлено: 05.10.07 13:09. Заголовок: Re:
Мне не угодно думать и о том, что Пушкин был "прост, как угол дома". Хотя собственным инстинктам, зачастую не самым лучшим, Пушкин иногда следовал достаточно слепо и неумно - как обычный смертный. Что есть - то есть.
Но мне также не угодно думать, что в этом: "Дружеский поцелуй — выражающий чувства дружбы и привязанности к другому человеку. Чаще всего целуется щека человека, реже рука (обычно лицу противоположного пола)" - можно найти объяснение двусмысленному приветствию Дельвига и Пушкина, вот в чем дело.
Тут, конечно, дело частное, смотрите на вопрос как хотите. Но при этом умножайте сущности крайне аккуратно, обоснованно: Пушкин же всё-таки. Ну а "Википедия" в данном случае оказалась вам плохим помощником.
В общем, в отношении собственного мнения о приветствии Дельвига и Пушкина хочу подчеркнуть: далеко идущие выводы не делаю, но определенную двусмысленность вижу явно, основания к тому есть вполне конкретные.
Не считаю, что Вики оказалась плохим помощником. Просто, возможно, в данном конкретном случае я притянула ее определение за ушки. Ну а хотите пример из жизни? У меня есть подруга, которая при встерче чатстенько целовала мне руку. Это меня, правда, всегда смущало.
Андрей
Сообщение: 128
Зарегистрирован: 08.09.07
Откуда: Москва
Репутация:
2
Отправлено: 05.10.07 13:16. Заголовок: Re:
Всегда приятно, если собеседник умеет подобное признавать.
Ну а женские нежности лично у меня вызывают всё равно куда меньше подозрений.
Ну а женские нежности лично у меня вызывают всё равно куда меньше подозрений.
Это потому, что Вы - мужчина. А вообще, имея обыкновенную ориентацию, немного удивительно принимать в свой адрес подобные знаки внимания.
Андрей
Сообщение: 129
Зарегистрирован: 08.09.07
Откуда: Москва
Репутация:
2
Отправлено: 05.10.07 13:39. Заголовок: Re:
И всё же согласитесь: когда женщина нежна с женщиной, здесь может и не быть подтекста. А вот если мужчина нежен с мужчиной - тут вряд ли возможны варианты.
Ну бог с ней, с этой скользкой темой.
Скажите, а в пушкиниане вы для себя выделили только "Онегина" - или еще что-нибудь? Например, из прозы. Лично я считаю, что пушкинская проза в филологическом смысле не столь богата, как творения Гоголя, но по форме, например, та же "Пиковая дама" - совершенство. А что вы думаете по поводу прозы Пушкина?
Сверчок, очень подробно о Лицее можно прочесть в журнале "Народное образование" : юбилейный "ПУШКИНСКИЙ АЛЬМАНАХ" 1799-2004 в рубрике "Наставникам за благо воздадим...", с.168-206
Известны ли точные даты жизни лицейского учителя музыки Теппера де (иногда - фон) Фергюсона? (встречалось с двумя "с"). Сохранилось ли его захоронение?
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 490
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 08.10.07 11:43. Заголовок: Re:
Скорее всего, нет. Дата рождения колеблется между 17750 и 1775 годами. Дата смерти - не ранее 1823 года. Умер, скорее всего, в Царском Селе, а похоронен (опять же недостоверно) на Казанском кладбище. Но Вы, наверное, это знаете.
Вот всё, что удалось найти о Теппере в достоверных источниках:
Я уже немного писал о Теппере в теме, посвященной Пушкину и музыке.
Людвиг-Вильгельм Теппер родился в Варшаве в семье крупного и богатого банкира Петра Теппера де Фергюсона, который после банкротства покончил с собой.Молодой Вильгельм как писал, потом П. А. Плетнев, «путешествовал как какой-нибудь лорд по Европе». Он всерьез увлекся музыкой и был воспитан на образцах немецкой и французской литературы и искусства. В 1788 -1796 Теппер обучается в Вене музыке. Его учитель Иоганн Альбрехтсбергер - композитор, органист и педагог, которого . высоко Моцарт. С 1796 года Теппер в Гамбурге, а затем с 1799 в России которая стала его второй родиной, и вскоре же после приезда он был приглашен к великим княжнам, дочерям Павла I, в качестве преподавателя музыки и в 1812 году был назначен придворным капельмейстером. Одновременно с началом концертной деятельности, еще в годы пребывания в Вене, Теппер выступил как композитор. Первые издания его произведений датированы 1796 годом. Издателями его были крупные, широко известные фирмы — Артария в Вене, Гюнтер и Бёме в Гамбурге, Герстенберг и Дитмар в Петербурге, что свидетельствует о спросе на его сочинения. В ленинградских собраниях насчитывается свыше сорока произведений Теппера, в том числе два — в рукописи,6 одно — в рукописной копии,7 остальные в печатном виде. Если прибавить к этому список (весьма неполный), опубликованный Гербером,8 и отдельные указания в других источниках, то можно довольно ясно представить себе основные линии его творчества. Теппер писал в различных жанрах главным образом фортепианную и вокальную музыку. Среди его фортепианных произведений насчитываются четыре сонаты. Теппер в Лицее преподавал бесплатно, как нештатный учитель музыки и пения. Модест Корф писал: «В его классе соединялись оба курса лицея, старший и младший, что иначе ни на лекциях, ни в рекреационное время никогда не бывало».Помимо хоровых занятий, Теппер давал желающим частные уроки музыки в свободное от ученья время. Лицеисты часто бывали у Теппера дома.Прощальная песнь» лицеистов была сочинена Теппером на слова Дельвига. Преподавание Теппера в Лицее длилось до середины 1819 года. В августе 1817 года он был зачислен, по представлению Энгельгардта, на штатную должность преподавателя пения в Благородном пансионе при лицее с определенным окладом жалованья. В эти годы произошли существенные перемены в его личной жизни. В декабре 1817 года Энгельгардт сообщал Ф. Ф. Матюшкину: «Теппер разбогател. Его старуха теща соблаговолила отправиться на тот свет и оставила пречистенькое имение, из коего на его долю пришло от 70 до 80 тысяч рублей».В мае 1819 года Энгельгардт обращается к министру духовных дел и народного просвещения с просьбой об «увольнении <Теппера>... на некоторое время за границу для поправления расстроенного его здоровья».50 Тогда же Теппер выезжает из Петербурга с женой и Жозефиной Вельо. Во время поездки его постигли большие несчастья. По рассказу П. А. Плетнева, в Париже трагически погибла юная Жозефина, разбившаяся при падении из окна дома. Видимо, смерть ее причинила Тепперу тяжелое горе. Вскоре умерла и его жена. Одинокий и больной, он вернулся в Царское Село. Энгельгардт писал Кюхельбекеру 14 сентября 1823 года: «Теппер здесь. Схоронив в Париже Жозефину, что один на свете; его положение очень жалкое. Он тебя помнит и шлет тебе поклон».В одном из немецких изданий 1840-х годов можно прочесть короткое сообщение, показывающее, насколько был забыт к этому времени блестящий венский виртуоз: «Жив ли в настоящее время Теппер, мы не можем сказать, но сомневаемся в этом». И дата его смерти осталась неизвестной. Фамилия его в разных источниках писалась и через одно и через два "с". У Лазаря Черейского в словаре значатся годы жизни:ок. 1775 — не ранее 1823.
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 494
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 08.10.07 14:26. Заголовок: Re:
Сообщения-размышления о пушкинской прозе перенесено вот сюда »»».
Сверчок 25.08.: ""Я ищу всё, что касается Михаила Яковлева, лицейского старосту, который не пришёл к умирающему Пушкину, который мог спасти Пушкина от дуэли, но не спас. Впрочем, как и многие, окружавшие в те месяцы Поэта. О Яковлеве открыта отдельная тема. Яковлев для меня - повод, чтобы взглянуть на Пушкина с другой стороны. Матюшкин - Яковлеву из Севастополя: ""Пушкин убит - Яковлев, как ты это допустил - Яковлев, Яковлев, как ты мог это допустить? - Наш круг редеет и нам убираться". Вот стихи нашего современника Вл.Соколова: ...Убит.Убит. Подумать! Пушкин. Не может быть! Всё может быть. Ах, Яковлев, - писал Матюшкин, - Как мог ты это допустить! "Ах, Яковлев, как ты позволил, Куда глядел ты! Видит бог, Как мир наш тесный обездолел, Ах, Яковлев..." А что он мог?
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 517
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 10.10.07 15:38. Заголовок: Re:
Увы, мог... Если бы хоть что-то он сделал для Пушкина, не получил бы Императорского благоволения за образцовое содержание типографии от 1 февраля 1837 года. В день отпевания Пушкина. Об этом осталась запись в послужном списке Яковлева.
Сообщение: 519
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 10.10.07 21:17. Заголовок: Re:
А, действительно, что он мог? Что он мог, этот человек, называвший себя "лицейским старостой", а свой дом "лицейским подворьем"? Что он мог сделать для человека, чьё имя даже Модинька Корф причислял к бессмертным? Что он мог, когда внимательно разглядывал диплом рогоносца, который показывал ему Пушкин? Что он мог, зная о бретёрстве Пушкина?
Я расскажу вот какую историю. Однажды при росписи Сикстинской капеллы Микеланджело решил отойти, чтобы взглянуть на роспись со стороны. Он пятился спиной по лесам и приближался к краю. Его ученик, поняв, что Микеланджело настолько увлечён разглядыванием росписи, что не замечает края, схватил ведро с краской и плеснул на только что сделанную гениальную роспись. Микеланджело в ужасе кинулся вперёд, чтобы защитить своё творение. Таким образом творение было уничтожено, но творец остался жить.
Давайте эту тему, Марта, лучше перенесём в раздел лицеисты? А? Как Вы считаете?
Жизнь Александра Сергеевича Пушкина всегда привлекала и будет привлекать к себе внимание миллионов почитателей гениального таланта. О жизни великого русского поэта написано немало книг. Как и прежде, они продолжают поступать в фонды Научной библиотеки ВГУ. Книги, которые будут представлены вниманию читателей, относятся к различным отраслям знаний (литературоведение, педагогика, искусствоведение), но тематически все они связаны с лицейским периодом жизни А. С. Пушкина. Поэзию Пушкина невозможно изучить вне обстановки Лицея и его времени, невозможно вырвать из той жизненной почвы, которая ее питала. Цель этого информационного обзора - представить последние издания из фондов Научной библиотеки ВГУ, которые не просто помогут изучить определенный период жизни и творчества, глубже понять его, но и позволят проникнуть в атмосферу повседневной жизни поэта. 1. «Педагогика Царскосельского Лицея пушкинской поры 1811-1817». Это историко-педагогический очерк, автором которого является ведущий специалист в области истории и теории педагогики Захар Ильич Равкин. Книга выпущена Московским психолого-социальным институтом и издательством «Флинта» в Москве в 1999 году. Существует довольно большое количество литературы о Царскосельском Лицее (воспоминания, описания). Но именно эта книга впервые дает профессионально-педагогические оценки деятельности Лицея. Она состоит из четырех глав. В первой и второй главах автор, используя в своей работе значительный документальный и литературный материал, рассматривает различные образовательно-педагогические вопросы: учебные планы и программы, учебный распорядок, правила оценки поведения и успехов воспитанников, при этом Равкин приходит к выводу, что Лицей пушкинской поры был передовым и даже новаторским учебно-воспитательным учреждением. Глава третья этой книги посвящена педагогическим взглядам и педагогической деятельности наставников Лицея (его первых директоров: Василия Федоровича Малиновского, Георга Энгельгардта, преподавателей ведущих общественно-гуманитарных дисциплин: Куницына, Кошанского, Кайданова и др.). Глава четвертая знакомит нас с духовными интересами и жизненными устремлениями лицейской ученической среды. Книга написана доступным языком и может быть адресована самому широкому кругу читателей. 2. Книга Светланы Давыдовны Руденской «Царскосельский Александровский Лицей 1811-1917» отражает более чем столетнюю историю этого учебного заведения. Она вышла в Санкт-Петербурге в 1999 году. Открывается издание статьей «Лицейский Пушкин». Весь материал в нем расположен в строго хронологическом порядке. Лицею пушкинской поры посвящен целый раздел, из которого вы сможете узнать об организации, открытии Лицея, его уставе, программе обучения, вступительных экзаменах и распорядке дня лицеистов. Эта книга позволяет познакомиться с биографиями лицеистов и наставников (директоров, профессоров, адъюнктов). В эту книгу впервые включены документы и материалы, которые не включались ранее из-за цензурных запретов. Обращает на себя внимание глава «Шесть лет соединенья», в которой рассматриваются музыкальное, поэтическое, художественное и другие виды творчества лицеистов, рассказывается о многочисленных рукописных журналах, издаваемых воспитанниками в свободное от классов время. 3. Книга «Жизнь Пушкина» это главный литературный труд русской писательницы и журналистки, общественной и политической деятельницы Ариадны Владимировны Тырковой - Вильямс, переизданный московским издательством «Три века истории» в 2000 году. Это издание представляет собой капитальную двухтомную биографию поэта. Работа над первым томом началась в 1918 году, а завершилась в 1929 году. Книга была хорошо встречена русским зарубежьем после ее выхода в свет в Париже. «Это не есть шаблонное жизнеописание Пушкина и не только его биография, более того - это есть прекрасное художественное научное воскрешение перед нами нашей национальной гордости, поэта и человека Пушкина». Так звучит отрывок из рецензии на эту книгу, появившейся в белградском «Новом времени». Том первый этого издания состоит из пяти частей, и охватывает период с 1799-1824 годы, и очерка Станислава Никитина о жизни Ариадны Тырковой - Вильямс. Часть вторая первого тома полностью посвящена лицейскому периоду жизни Пушкина. Из нее вы узнаете множество интересных подробностей и деталей о взаимоотношениях молодого поэта с другими воспитанниками, с их отзывами о своем товарище (кстати, среди них есть и откровенно нелестного характера). В своей работе автор исследовал также влияние литературных традиций и литературных течений начала XIX века на творчество молодого поэта, при этом явно прослеживается попытка проанализировать истоки творчества А. С. Пушкина. Остается лишь добавить, что второй том биографии был завершен в марте 1937 года. 4. «Пушкинский Лицей» Карла Яковлевича Грота печатается по изданию 1911 года санкт-петербургским агентством «Гуманитарный проект». Эту книгу автор-составитель посвятил памяти своего отца Якова Карловича Грота - выдающегося филолога и просветителя, который был не только выпускником Александровского Лицея, но и всю жизнь любовно собирал материала, связанные с Лицеем. Это издание представляет собой сборник документальных свидетельств (документальных записей и заметок, писем, сочинений, лицейских журналов) об интеллектуальной и душевной жизни, которая окружала Пушкина в Лицее, о той духовной атмосфере, которой он там дышал, о его друзьях и ближайшем окружении. Книга состоит из трех глав: «Лицей и его первенцы», «Литературные занятия первенцев Лицея», «Лицейские журналы». В приложении, помимо документов и материалов, касающихся первого курса, есть и выдержки из бумаг третьего и четвертого курсов. В приложение также вошли лицейские стихотворения и автографы Пушкина в собрании Якова Карловича Грота, отзывы наставников о первом курсе и указатель имен. 5. Еще одно издание, представляющее интерес не только для пушкинистов и поклонников великого поэта называется «Лица пушкинской эпохи в рисунках и акварелях». Это коллективный труд, над которым работали три автора Ю. М. Лотман, Н. А. Марченко, Е. В. Павлова. Основная часть книги - это альбом, который состоит из 196 цветных воспроизведений портретов и развернутых комментариев к ним. Цветная фотосъемка Артамонова. Все портреты представленные в альбоме находятся в фондах двух музеев Государственного музея Пушкина и Государственного литературного музея. В альбоме портреты расположены по хронологии, а не по алфавиту мастеров или изображаемых лиц. В альбом вошли работы лучших мастеров рисунка и акварели пушкинской поры: Ореста Кипренского, Карла Брюллова, Эдуарда Гау (всего 79 авторов). Больше половины портретов воспроизводится впервые. Эта книга посвящена светлой памяти Юрия Михайловича Лотмана, который начал писать вступительную статью к этой книге на тему «Пушкин и лицо эпохи». Однако смерть прервала труд выдающегося ученого. Две его ученицы (Киселева и Кузовкина) подготовили статью к печати на основе черновой рукописи, сохранившейся в архиве ученого. Помимо статьи Ю. М. Лотмана «Портрет. Природа жанра» в книгу вошли еще две искусствоведческие статьи (Н. А. Марковой и Е. В. Павловой) о развитии камерного графического портрета в первой половине XIX века. Далее следуют сами портреты и развернутые комментарии, которые дают возможность «портретам заговорить», причем портретные изображения рассматриваются авторами не только как произведения графического искусства, но еще и показывается жизненная роль каждого лица в контексте своего времени. Среди прочих портретов вы найдете в этом альбоме портрет Екатерины Павловны Бакуниной кисти Ореста Кипренского. Эта девушка была сестрой лицейского товарища Пушкина, она часто навещала брата и всегда приезжала на лицейские балы. Екатерина Павловна - первая юношеская любовь молодого поэта, к ней обращено более десяти стихотворений Пушкина. Вы также сможете увидеть портрет Ивана Ивановича Пущина из Государственного литературного музея работы Филиппа Верне, парный портрет барона Антона Антоновича Дельвига и его супруги Софьи Михайловны, рисованный с натуры, летом 1827 года, портрет барона Модеста Андреевича Корфа, выполненный Эдуардом Гау, вскоре после его назначения на пост директора Императорской Публичной библиотеки в 1849 году. Это издание снабжено списком литературы, сопровождается словарем художников и указателем портретируемых лиц, что во многом облегчает работу с ним. 6. Антология «Царское Село в поэзии» издана Фондом русской поэзии при участии альманаха «Петрополь». Составитель Борис Чулков (он же автор комментариев и примечаний к текстам произведений) при участии Николая Якимчука. В антологию вошли стихотворения, которые так или иначе связаны с Царским Селом, Лицеем, его основателями, наставниками и воспитанниками за период времени с 1750 (с благодарственной оды М. В. Ломоносова) по 2000 год. Среди прочих авторов, чьи произведения вошли в это издание, мы встречаем имена и лицейских друзей Пушкина - Вильгельма Кюхельбекера, Антона Дельвига, Алексея Иличевского, Петра Вяземского. В эту книгу вошло около двадцати стихотворений самого Александра Сергеевича Пушкина. В них поэт воспевает красоту садов и парков Лицея, («дубравы, где в тиши свободы встречал я счастьем каждый день»), с ностальгией вспоминая «лицейский шум, лицейские забавы» и «сердца первую любовь». Завершают это издание примечания, которые содержат в себе краткую информацию о поэтах, чьи произведения вошли в антологию и указатель достопримечательностей Царского Села - города Пушкина. [Обзор подг..зав.сектором просветит. работы Зональной НБ Воронежского ГУ Н.В.Свиридовой.]
Сударыня, я "тащусь" от Вас. (шутка 70-х). У Репина их таких две. Ту, что притащил на Форум, пришлось попросить специально для Вас - из одной частной коллекции.
«В первые годы царствования Александра I Царское Село было, как будто, забыто. Двор жил летом на Елагином острове или в Петергофе; только в 1808 году император обращает внимание на запустение Царского Села. Несмотря на все старания и административные меры предпринятые Екатериной город София не развивался и в 1808 году Александром I был издан Указ об упразднении отдельного города Софии и образовании "соединенного отныне города Царское Село или София", имеющего статус уездного. Во главе администрации отныне стоял управляющий городом. В его ведении находился небольшой штат правления, имевший в своем составе советников, секретаря, казначея, архитектора и канцеляристов. В 1817 г. Управляющим стал генерал-майор, участник Бородинского сражения Я. В. Захаржевский, снискавший на этом посту славу рачительного и требовательного хозяина. Захаржевский пользовался во многом правами гражданского губернатора и находился в должности рекордно долгий срок - 48 лет. При жизни его именем была названа одна из улиц. Начинается последняя стадия формирования дворцов и парков и значительный этап в развитии города по новому генеральному плану, разработанному архитектором В. И. Гесте. Благодаря интенсивным работам по реализации этого плана, руководил которыми Гесте совместно с В. П. Стасовым, Царское Село получило четкую регулярную планировку и основные здания, сформировавшие городскую застройку. Прогрессивные градостроительные начала плана Гесте заключались в его комплексности - он включал городское благоустройство, противопожарную охрану, водоснабжение. Ведущим архитектором Царского Села в это время становится Стасов. По его проектам возводятся Фрейлинские ворота и монументальные ворота "Любезным моим сослуживцам" в память войны с французами. В Екатерининском дворце после большого пожара в 1820 году Стасов создает ряд новых интерьеров. По его проектам также строятся несколько зданий за пределами парков в городе, так были капитально перестроены пришедшие в ветхость Большие оранжереи. По мысли императора Александра, в самом Большом дворце, во флигеле, построенном в конце царствования Екатерины для детей Павла Петровича, было учреждено новое высшее учебное заведение - Императорский Царскосельский Лицей. Четырехэтажное здание Лицея, возведенное в 1789 - 1792 годах по проекту Дж. Кваренги и П. В. Неелова между Церковным корпусом и Знаменской церковью, первоначально называлось Великокняжеским корпусом, потому что предназначалось для детей цесаревича Павла Петровича. Этим и объясняется его связь с церковным флигелем дворца переходом, опирающимся на три изящно прорисованные арки, перекинутые через Садовую улицу. Строгие классические фасады здания мастерски вписаны в дворцовый ансамбль. Тонкий продольный "французский" руст двух первых этажей, плавно округленные торцы здания, ниши для скульптуры и люнеты для барельефов - все это характеризует композицию фасада как раннеклассическую, несколько измененную в 1811 году, когда корпус был приспособлен В. П. Стасовым для размещения в нем лицея. Фасад четырехэтажного флигеля расчленен на два яруса горизонтальной тягой между вторым и третьим этажами. Это членение подчеркнуто портиком из четырех колонн коринфского ордера, равных по высоте двум верхним этажам. Два нижних этажа служат как бы цоколем верхних этажей. Парадный вход был устроен нетрадиционно - в закругленной торцевой части со стороны Певческого переулка. К высокому парадному крыльцу с обеих сторон вели ступени. Со стороны Александровского парка находился так называемый запасной ход. Постройкой этого флигеля завершилось формирование ансамбля Большого дворца. С 1811 по 1843 год во флигеле помещался Императорский Царскосельский Лицей, в котором с 1811 по 1817 год воспитывался А. С. Пушкин. В 1811 году по высочайшему заказу архитектор В. П. Стасов перестроил здание для размещения в нем учебного заведения. После реконструкции на первом этаже разместились комнаты наставников, лазарет и административные помещения. На втором - столовая с буфетом, Малый конференц-зал и канцелярия. На третьем - Большой зал, классы и библиотека. Залы Лицея просторны и нарядны, а торжественный Большой зал украшен росписями на античные мотивы. И это естественно: в истории и культуре Древней Греции воспитатели Лицея черпали примеры для молодого поколения. Четвертый этаж занимали комнаты воспитанников. Здесь, с окном на Церковный корпус, была комната А. С. Пушкина, имевшая номер 14.»
«Литературный кружок образовался едва ли не тотчас по открытии лицея; участниками в нем были Дельвиг, Илличевский, Корсаков, князь А. М. Горчаков, барон М. А. Корф, С. Г. Ломоносов, Д. Н. Маслов, Н. Г. Ржевский, В. К. Кюхельбекер, М. Л. Яковлев. Литературные занятия кружка заключались, во-первых, в издании рукописных журналов, в которых члены помещали свои произведения, а во-вторых – в особенной литературной игре. Составив один общий круг, товарищи обязывали каждого рассказать повесть или, по крайней мере, начать ее. В последнем случае следующий за рассказчиком принимал ее на том месте, где она остановилась, и развивал далее; третий, в свою очередь, продолжал ее и т.д., пока повесть не приходила к окончанию. Дельвиг первенствовал на этой гимнастике воображения; его никогда нельзя было застать врасплох: интриги, завязки и развязки были у него всегда готовы. Пушкин уступал ему в способности придумывать наскоро происшествия и часто прибегал к хитрости. Раз он изложил восхищенным слушателям историю 12 спящих дев, умолчав об источнике, откуда почерпнул ее. Тогда же, в грубых, конечно, чертах, он передал две повести, им самим придуманные: "Meтeль" и "Выстрeл", которые впоследствии явились в "Повестях Белкина".»
Отправлено: 13.10.07 21:43. Заголовок: справа: Дельвиг в 1830 году (по рис. В.Лангера)
ДЕЛЬВИГ Антон Антонович (1798-1831) «Русский поэт, критик, журналист, лицейский друг Пушкина, барон А.А. Дельвиг родился 6 (17) августа 1798 года в Москве. Он происходил по отцу из старинного, но обедневшего рода лифляндских баронов, потомков рыцарей-меченосцев. К концу XVIII века семья Дельвигов настолько обрусела, что сам поэт даже не знал немецкого языка. Отец его был помощником коменданта Московского Кремля, по-старинному - плац-майором. Мать, Любовь Матвеевна, из рода русских дворян Красильниковых. На вопрос анкеты "сколько имеет во владении душ, людей, крестьян?" - наследник баронского титула после смерти отца чистосердечно отвечал: " Не имею".
Начальное образование Дельвиг получил в частном пансионе в Москве и под руководством домашнего учителя А.Д. Боровкова, который привил ему вкус к русской словесности и отвращение к точным наукам. В октябре 1811 года г-н Боровков привез толстенького неповоротливого румяного Антошу Дельвига в Петербург, для поступления в открывающийся Царскосельский лицей. С 19 октября 1811 г. началась его лицейская жизнь. На вступительном экзамене он познакомился с А.С. Пушкиным; знакомство вскоре переросло в тесную дружбу. Учился он очень плохо, и его несколько нарочитая лень служила в кругу лицеистов вечным предметом добродушных шуток и дружеских эпиграмм. Из характеристики Дельвига, подписанной директором Лицея В. Малиновским: "Барон Дельвиг Антон, 14 лет. Способности его посредственны, как и прилежание, а успехи весьма медленны. Мешкотность вообще его свойство и весьма приметна во всем, только не тогда, когда он шалит или резвится: тут он насмешлив, балагур, иногда и нескромен; в нем примечается склонность к праздности и рассеянности.
Чтение разных русских книг без надлежащего выбора, а может быть и избалованное воспитание, поиспортили его, почему и нравственность его требует бдительного надзора, впрочем, приметное в нем добродушие, усердие его и внимание к увещеваниям при начинающемся соревновании в российской словесности и истории, облагородствуют его склонности и направят его к важнейшей и полезнейшей цели". Из этой ценной, но несколько противоречивой, характеристики видно, как высоки были требования к лицеистам и сколь тонкие наблюдения велись педагогами за их развивающимися душами. О лени Дельвига в Лицее ходили легенды. Он сам поддерживал свою репутацию увальня-лентяя, задумчивого и рассеянного:
Но был ли он ленив на самом деле? Едва ли. Скорее, это была манера поведения, темп жизни, усвоенный в детстве и перешедший в стойкую привычку. По воспоминаниям Пушкина, в лицее Дельвиг развивался медленно, не отличаясь способностями к наукам; однако леность и флегматичность сочетались у него с живостью ума и воображения, независимостью поведения и рано пробудившейся любовью к поэзии. Особенно близок в лицее Дельвиг был с А.С. Пушкиным и В.К. Кюхельбекером - друзьями на всю жизнь.
Успехи Дельвига в изучении словесности отмечались учителями. Воображение Дельвига не знало границ. Часто лицеисты собирались по вечерам и рассказывали друг другу разные выдуманные истории о приключениях и подвигах. Пушкин позднее вспоминал в неоконченной статье о Дельвиге: "Однажды вздумалось ему рассказать некоторым из своих товарищей поход 1807 года, выдавая себя за очевидца тогдашних происшествий. Его повествование было так живо и правдоподобно и так сильно подействовало на воображение молодых слушателей, что несколько дней около него собирался кружок любопытных, требовавших новых подробностей о походе. Слух о том дошел до нашего директора (В.Ф. Малиновского, рано умершего, его сменил Е.А. Энгельгардт), который захотел услышать от самого Дельвига о его приключениях. Дельвиг постыдился признаться во лжи столь же невинной, как и замысловатой, и решился ее поддержать, что и сделал с удивительным успехом, так что никто из нас не сомневался в истине его рассказов, покаместь он сам не признался в своем вымысле".
Дельвиг был очень начитан в русской литературе, превосходно знал немецкую поэзию, наизусть цитировал Шиллера. Вместе с Кюхельбекером и Пушкиным они заучивали наизусть оды и стихотворения Державина, Жуковского, Горация. Ранние литературные опыты Дельвига были удачны. "Первыми его опытами в стихотворстве, - писал Пушкин - были подражания Горацию. Оды "К Диону", "К Лилете", "К Дориде" были написаны им на пятнадцатом году и напечатаны в собрании его сочинений без всякого изменения. В них уже заметно необыкновенное чувство гармонии и той классической стройности, которой никогда он не изменял". Вскоре Дельвиг стал одним из первых лицейских поэтов. Он самым первым из лицеистов начал публиковаться, в 1814 году Дельвиг послал свои первые стихотворные опыты издателю популярного журнала "Вестник Европы" В.Измайлову. Патриотическая ода "На взятие Парижа" была напечатана на месяц раньше первого стихотворения Пушкина, без имени автора (за подписью "Русский"). Дельвиг сразу же твёрдо выбрал для себя путь литературной деятельности. В 1814-1815 годах он систематически помещает стихи в журналах "Вестник Европы" и "Российский музей".
Особое влияние он уделял изучению русской литературы, по свидетельству директора лицея Е.А. Энгельгардта, знал ее лучше всех своих товарищей. Именно к Дельвигу, зная о его "дружбе с Музой" обратился Е.А. Энгельгардт с просьбой написать прощальную песнь для выпуска. Дельвиг просьбу исполнил, написал гимн Лицея (1817), который знали все, кому в разные годы довелось учиться в этом заведении.»
Хор Шесть лет промчалось, как мечтанье, В объятьях сладкой тишины, И уж отечества призванье Гремит нам: шествуйте, сыны!
1-й голос О матерь! вняли мы призванью, Кипит в груди младая кровь! Длань крепко съединилась с дланью, Связала их к тебе любовь. Мы дали клятву: все родимой, Все без раздела - кровь и труд. Готовы в бой неколебимо, Неколебимо - правды в суд.
Хор Шесть лет промчалось, как мечтанье, В объятьях сладкой тишины, И уж отечества призванье Гремит нам: шествуйте, сыны!
2-й голос Тебе, наш царь, благодаренье! Ты сам нас юных съединил И в сем святом уединенье На службу музам посвятил! Прими ж теперь не тех веселых Беспечной радости друзей, Но в сердце чистых, в правде смелых, Достойных благости твоей.
Хор Шесть лет промчалось, как мечтанье, В объятьях сладкой тишины, И уж отечества призванье Гремит нам: шествуйте, сыны!
3-й голос Благословите положивших В любви отечеству обет! И с детской нежностью любивших Вас, други наших резвых лет! Мы не забудем наставлений, Плод ваших опытов и дум, И мысль об них, как некий гений, Неопытный поддержит ум.
Хор Простимся, братья! Руку в руку! Обнимемся в последний раз! Судьба на вечную разлуку, Быть может, здесь сроднила нас!
4-й голос Друг на друге остановите Вы взор с прощальною слезой! Храните, о друзья, храните Ту ж дружбу с тою же душой, То ж к славе сильное стремленье, То ж правде - да, неправде - нет. В несчастье - гордое терпенье, И в счастье - всем равно привет!
Финал Шесть лет промчалось, как мечтанье, В объятьях сладкой тишины, И уж отечества призванье Гремит нам: шествуйте, сыны! Прощайтесь, братья, руку в руку! Обнимемся в последний раз! Судьба на вечную разлуку, Быть может, здесь сроднила нас!
Отправлено: 14.10.07 05:31. Заголовок: "развить умственные способности воспитанников, научить их самостоятельно мыслить":
«Профессорско-преподавательский состав был свободен в выборе методов работы. Однако строго соблюдался главный принцип обучения: лицеисты не должны были пребывать в праздности. Преподавателям запрещалось просто диктовать новый материал. Они обязаны были вести занятия так, чтобы никто из воспитанников не отставал в учебе. На слабо подготовленных педагоги обращали особое внимание, занимались с ними дополнительно. Все уроки, особенно в первые месяцы обучения, сопровождались отчетами учащихся в устной или письменной форме. Учителя не переходили к отработке нового материала, если кто то из лицеистов не усвоил предыдущего. По каждому разделу программы обучения были установлены определенные методические правила, которым строго следовали. Одна из главных задач лицейского образования состояла в том, чтобы развить умственные способности воспитанников, научить их самостоятельно мыслить. "Основное правило доброй методы или способа учения, — гласил устав, — состоит в том, чтобы не затемнять ума детей пространными изъяснениями, а возбуждать собственное его действие".»
Отправлено: 14.10.07 05:34. Заголовок: А. Дельвиг - К ДРУЗЬЯМ (Май 1817)
Я редко пел, но весело, друзья! Моя душа свободно разливалась. О Царский сад, тебя ль забуду я? Твоей красой волшебной забавлялась Проказница фантазия моя, И со струной струна перекликалась, В согласный звон сливаясь под рукой, - И вы, друзья, талант любили мой.
Все ж песни вам от сельского поэта! Любите их за то хоть, что мои. Бог весть куда умчитесь в шуме света Все вы, друзья, все радости мои! И может быть, мечты моей Лилета Там будет мне мучением любви; А дар певца, лишь вам в пустыне милый, Как василек, не доцветет унылый.
Отправлено: 14.10.07 05:38. Заголовок: два года "анархии":
«После смерти в 1814 году первого директора лицея, В. Ф. Малиновского, лицей без малого два года состоял под управлением профессоров, которые поочередно вступали в директорство, мешали друг другу, беспрестанно ссорились между собою, и для обуздания их оказалось нужным поместить в звание сперва инспектора классов, а потом и директора, военного человека аракчеевской школы, отставного подполковника С. С. Фролова, принявшегося за дело круто, чисто по-фельдфебельски, но скоро уволенного и оставившего после себя массу шутовских воспоминаний. Весь этот период, до назначения директором Е. А. Энгельгардта, Пушкин называет временем анархии, а другие его товарищи – междуцарствием. Преподаватели, в свою очередь, на второй же год спустили рукава: Куницын начал ограничиваться требованием буквальной выучки своих тетрадей, и его упрекали вообще в наклонности к ленивому, апатичному существованию. Кошанский, читавший древние языки и русскую словесность, в первый год увлекал слушателей своими беседами о великих образцах древности и тщательно поправлял упражнения учеников в слоге, но на второй год запил и совсем бросил преподавание. Математик Карцев, будучи от природы юмористом и видя общее нерасположение к математике воспитанников, занимался на уроках выслушиванием лицейских анекдотов и остроумною болтовнёю. Добродушный и слабый Галич, заменивший Кошанского, до такой степени был оседлан своими воспитанниками, что допускал устройство тайных студенческих попоек в отведенной ему в лицее аудитории.»
Отправлено: 14.10.07 05:46. Заголовок: "воспитанники были вполне предоставлены самим себе":
«При таких порядках воспитанники были вполне предоставлены самим себе. Учебные занятия не особенно обременяли их; знания, требуемые по программе, достигались легко, а в случае недостатка ловко маскировались подставными вопросами и ответами, выбранными с общего согласия учителей и учеников. У воспитанников, таким образом, оставалась масса праздного времени, в которое они разгуливали свободно по всему лицею и царскосельскому саду, заводя любовные интрижки с горничными и крепостными актрисами домашнего театра графа Варфоломея Васильевича Толстого. "Наташа", которой посвящено одно или два лицейских стихотворения Пушкина, принадлежала к лицейским нянюшкам; пьесы "К актрисе" и "Ты не наследница Клерон" обращены к крепостной актрисе. От кутежей между собою в стенах лицея воспитанники в старших классах перешли к кутежам с гвардейцами и вообще золотою молодежью, проживавшею летом в Царском Селе на дачах. Изредка они устраивали школьные бунты и протесты; так, они изгнали из заведения инспектора М. Ст. Пилецкого-Урбановича, ожесточившего воспитанников своею религиозною навязчивостью, презрительными отзывами о семействах своих питомцев и иезуитским обращением, скрывавшим под личиной снисхождения много жестокости и коварства.»
«Нужно ли после этого удивляться той малоуспешности, которую обнаружил Пушкин на экзаменах, и тому, что в аттестате его даже по русскому языку значится посредственная отметка? Но из этого не следует, чтобы так уж совсем ничем и не был обязан он лицею. Кое-что запало в голову воспитанников от лекций Куницына и Кошанского. Немало влияния оказали на них, по свидетельству М. А. Корфа, беседы учителя французской словесности де Бужи, брата Марата; он весьма способствовал укреплению мыслительных сил в воспитанниках, постоянно стараясь приучать их к отчетливому представлению и изложению того, что они слышали, видели и что возникло в их голове. Но наиболее обязан был Пушкин лицею богатою библиотекою, пользование которой было предоставлено воспитанникам без малейших ограничений. Имея массу свободного времени и предоставленный вполне самому себе, с жаром набросился Пушкин на книги лицейской библиотеки; дни и ночи читал он без отдыха, причем более всего интересовали его книги по истории и французской словесности. Напрасно Дельвиг старался приохотить его к изучению немецкой литературы; Пушкин покинул своего товарища на первых попытках ознакомиться с Клопштоком. Товарищи относились к Пушкину сначала несколько неприязненно, видя его умственное превосходство над ними и замечая, что он многое прочел, о чем они и не слыхали, и все, что читал, помнил. Они прозвали его французом за отличное знание французского языка, что очень оскорбляло юношу в эпоху войны 1812 года, при всеобщей ненависти ко всему французскому. Немало в первое время отталкивало от него расположение его к насмешкам и преследованию неприязненных личностей, доводившее иногда многих до детского отчаяния. Но вместе с тем обнаружилось доверчивое и любящее сердце Пушкина и скромность, заставлявшая его не только не кичиться и не важничать перед товарищами своими знаниями и талантами, а, напротив того, показывать, что все научное он не считает ни во что и мастер только бегать, прыгать через стулья, бросать мячик и прочее. При таких качествах характера Пушкин скоро победил неприязнь к себе товарищей и сделался, напротив того, душою класса, а затем коноводом литературного кружка.»
Отправлено: 14.10.07 10:50. Заголовок: Н.Эйдельман. Прекрасен наш союз… гл.XXI. Разлука у порога.:
«Большая золотая медаль - Владимиру Вольховскому, вторая золотая - Александру Горчакову... <выпускник Пушкин, по успехам - 26 из 29> Говорили, будто Горчакову не дали первой медали, чтобы не подчеркивать предпочтения знатности. Честолюбивому князю важно окончить Лицей первым, но еще более он радуется своему второму месту, так как Вольховскому "золото" нужнее: он небогат, без связей. Для такого честолюбия, как у Горчакова, очень часто лучшее место - второе, иногда даже последнее (но на пути к самому первому!). Вольховского по его желанию зачисляют прапорщиком в гвардию. Горчакова - чиновником IX класса (титулярным советником) в коллегию иностранных дел; его гражданский чин соответствует военному рангу Вольховского. Для восемнадцатилетних, никогда не служивших молодых людей, - недурное начало карьеры: низший класс в "табели о рангах" XIV; они же начинают на пять ступеней выше, точнее говоря, 17 человек получают IX класс: в первую очередь серебряные медалисты, а также (был такой термин): "имеющие право на серебряную медаль" - Маслов, Кюхельбекер, Ломоносов, Есаков, Корсаков, Корф, Саврасов. Ученики же послабее получают Х класс ("коллежского секретаря") или первый офицерский чин прапорщика, но не в гвардию, а в армию. Пушкин среди них, - так многие годы будет подписывать, - в официальных бумагах "10-го класса Пушкин"; только в конце жизни, получив низший придворный чин камер-юнкера, поэт продвинется на ранг выше также и по служебной лестнице. Погибнет - "9-го класса камер-юнкером Пушкиным".»
Отправлено: 14.10.07 10:56. Заголовок: Н.Эйдельман. Прекрасен наш союз… гл.XXI. Разлука у порога.:
«Чин 9 го класса получили девять человек, 10 го — восемь, офицерами гвардии стали семеро, офицерами армии — пятеро. Этот выпуск вошел в историю именами А. С. Пушкина, А. А. Дельвига, В. К. Кюхельбекера, И. И. Пущина, адмирала Ф. Ф. Матюшкина, канцлера, министра иностранных дел А. М. Горчакова, бесстрашного генерала В. Д. Вольховского, директора Императорской публичной библиотеки М. А. Корфа.
После декабрьского восстания 1825 года правительство провело реорганизацию Царскосельского лицея, установив ограничительный режим для воспитанников, контроль за подбором преподавателей и направлением лекций. По указу нового императора Николая I от 23 февраля 1829 года учебное заведение перешло к подготовке молодых людей только для статской службы. Кафедра военных наук была закрыта, а вместо нее ввели логику, психологию, статистику и географию. По новому положению в Царскосельский лицей могли поступать сыновья дворян в возрасте 12 14 лет, только крещеные и с хорошим здоровьем. Предусматривались следующие вступительные экзамены: закон Божий, русский язык, латинский язык, немецкий или французский язык, математика, география и история. Вместо двух классов воспитанники стали обучаться в четырех (по 1,5 года в каждом). В целом новое положение позволило улучшить качество обучения и увеличить количество лицеистов. Из года в год на нужды воспитанников, профессоров и чиновников выделяли все большие суммы. Появлялись новые льготы и привилегии: похвальные листы и подарки за успехи в постижении наук, занесение имен лучших на мраморные доски почета, разрешение ученикам 4 го класса носить маленькие шпаги, увеличение денежного пособия при выпуске и др. А 28 июня 1832 года было утверждено Положение о своекоштных воспитанниках лицея: 50 человек (за каждого из них платили по две тысячи рублей в год) прибавились к 50 лицеистам, учившимся за казенный счет. Обе категории имели одинаковые права. За казеннокоштными воспитанниками сохранили привилегию на получение денежного пособия при выпуске. За первые 33 года существования Царскосельского лицея его окончили 286 молодых людей, в том числе 234 по гражданской части, 50 по военной, два по флотской.»
Отправлено: 14.10.07 11:31. Заголовок: ГАРФ, ф. 48, оп. 1, д. 240:
ВОЛЬХОВСКИЙ (Вальховский) Владимир Дмитриевич (1798 — 7.3.1841). Капитан Гвардейского генерального штаба. Родился в Полтавской губернии. Отец — Дмитрий Адрианович Вольховский (ум. после 1830), служил в гусарах, при Павле I был определен штаб-офицером армии к исправлению комиссариатских дел. Воспитывался в Московском университетском пансионе, откуда как отличный ученик в 1811 переведен в Царскосельский лицей, лицеист 1 выпуска, выпущен с первой золотой медалью прапорщиком в гвардию — 10.6.1817, после дополнительного экзамена по военным наукам утвержден офицером Гвардейского генерального штаба и назначен состоять при Гвардейском корпусе — 13.6.1817, подпоручик — 30.7.1818, поручик — 30.7.1819, командирован в Бухару с миссией Негри — 24.6.1820, находился там с 10.10.1820 до 12.5.1821, штабс-капитан — 2.8.1822, командирован в Отдельный Оренбургский корпус по особым поручениям — 24.1.1824, в военной экспедиции в Киргиз-Кайсацкую степь с 24.2 по 29.3.1824, капитан — 29.3.1825, назначен в экспедицию для обозрения пространств между Каспийским и Аральским морями — 27.8.1825. Член преддекабристской организации «Священная артель», Союза спасения (с лета 1817) и Союза благоденствия, в 1823 участвовал в совещаниях у И.И. Пущина и других членов тайного общества. По отзыву начальника Главного штаба И.И. Дибича, все это оставлено без дальнейшего действия. Переведен на Кавказ состоять при Паскевиче — 1.9.1826, участник русско-персидской войны 1826—1828, командирован в Тегеран за контрибуцией — 2.12.1827 по 3.3.1828, полковник — 4.3.1828, обер-квартирмейстер Отдельного кавказского корпуса — 13.3.1828, участник русско-турецкой войны 1828—1829, по окончании прибыл в Петербург, где 22.11.1830 назначен генеральным консулом в Египет, но в связи с польским восстанием 1830—1831 временно откомандирован к 6 пехотный корпус в действующую армию, контужен 13.2.1831 на Гроховских полях под Варшавой, генерал-майор — 3.6.1831, вновь назначен обер-квартирмейстером Отдельного Кавказского корпуса — 13.9.1831, испольняющим должность начальника штаба корпуса — 17.11.1832 (с 11.7 по 15.10.1832 был в четырех экспедициях), во время отсутствия командующего Отдельного Кавказским корпусом Г.В. Розена управлял Закавказским краем — с 21.1 по 4.4.1835, с 4.4 по 11.7.1835 — в экспедиции по занятию мыса Адлер, командир 1 бригады 3 пехотной дивизии (в Динабурге) — 9.11.1837, в отставке — с 16.2.1839. Умер в с. Каменка Изюмского уезда Харьковской губернии, похоронен в с. Стратилатовке в ограде церкви. Жена (с 1834) — Марья Васильевна Малиновская (ум. 9.9.1844), дочь директора Лицея, дети Владимир (р. 1840) и дочь Анна (в замужестве Носова). В его семье до 1838 г. воспитывался первый сын Розенов - Евгений, которого А.В. Розен запрещено было взять в Сибирь, и он был оставлен М.В. Розен.
Отправлено: 14.10.07 11:37. Заголовок: А. Пушкин - В. Д.Вольховскому. 22 июля 1835 г. Из Петербурга в Тифлис.
Обращаюсь к тебе, почтенный мой Владимир Дмитриевич, с дружеской и покорнейшей просьбою: граф Забела едет служить в Грузию под твоим начальством. Друзья и родственники просят для него твоего покровительства и благорасположения, которое и необходимо ему в его положении. Знаю, что мое предстательство в этом случае совершенно лишнее, но я радуюсь случаю издали напомнить тебе о старом лицейском товарище, искренно тебе преданном. Посылаю тебе последнее мое сочинение, «Историю Пугачевского бунта». Я старался в нем исследовать военные тогдашние действия и думал только о ясном их изложении, что стоило мне немалого труда, ибо начальники, действовавшие довольно запутанно, еще запутаннее писали свои донесения, хвастаясь или оправдываясь равно бестолково. Всё это нужно было сличать, поверять etc.; мнение твое касательно моей книги во всех отношениях было бы мне драгоценно. Будь здрав и счастлив.
Отправлено: 14.10.07 12:07. Заголовок: ВД, II, 202-238; ГАРФ, ф. 109, 1 эксп., 1826 г., д. 61, ч. 40:
Ф.Верне. И.И. Пущин (1817); и его же фото-даггеротип в конце жизни в год амнистии (1856)
ПУЩИН Иван Иванович (4.5.1798 — 3.4.1859). Коллежский асессор, судья Московского надворного суда. Отец — Иван Петрович Пущин (1754 — 7.10.1842), генерал-лейтенант, генерал-интендант флота, сенатор; мать — Александра Михайловна Рябинина (1771 — 19.6.1841). За отцом в Осташковском уезде Тверской губернии 20 душ, в Бобруйском уезде Минской губернии 357 душ и дом в Петербурге. Воспитывался в Царскосельском лицее (однокашник и близкий друг А.С. Пушкина) — 19.10.1811 — 9.6.1817. В службу вступил прапорщиком в л.-гв. Конную артиллерию — 29.10.1817, подпоручик — 20.4.1820, поручик — 21.12.1822, уволен от военной службы для определения к статским делам — 26.1.1823, поступил сверхштатным членом Петербургской уголовной палаты — 5.6.1823, назначен судьей Московского надворного суда — 13.12.1823, коллежский асессор — 15.7.1825. Член преддекабристской организации «Священная артель», Союза спасения (с лета 1817), Союза благоденствия и Северного общества (член Коренной думы, председатель Московской управы), участник восстания на Сенатской площади. Арестован 16.12.1825 дома, 17.12 доставлен в Петропавловскую крепость («посадить в Алексеевский равелин») в №5 Алексеевского равелина. Осужден по I разряду и по конфирмации 10.7.1826 приговорен в каторжную работу вечно, заключен в Шлиссельбургскую крепость — 29.7.1826, срок сокращен до 20 лет — 22.8.1826. Отправлен из Шлиссельбурга в Сибирь — 8.10.1827 (приметы: рост 2 аршина 8 вершков, «лицом чист, смугловат, волосы на голове, бровях и бороде темнорусые, глаза карие, нос средственный, островат, на обеих руках от прививной оспы пятна, ноги ниже колен в жилах от английской болезни, от удара лошадиного на обеих ногах по пятну»), доставлен в Читинский острог — 4.1.1828, прибыл в Петровский завод в сентябре 1830, срок сокращен до 15 лет — 8.11.1832, до 13 лет — 14.12.1835. По отбытии срока по указу 10.7.1839 обращен на поселение в Туринск Тобольской губернии, прибыл в Иркутск — 9.8.1839, выехал оттуда — 5.9.1839, прибыл в Туринск — 17.10.1839, разрешен перевод в Ялуторовск — 5.7.1842, приехал туда — 19.7.1843, выехал для лечения на Туркинские минеральные воды — 17.5.1849, жил два месяца в Тобольске, приехал в Иркутск — 18.8.1849, выехал из Иркутска в Ялуторовск — 1.12.1849. После амнистии 26.8.1856 вернулся в Европейскую Россию, разрешено приехать в Петербург для свидания с сестрой Е.И. Набоковой — декабрь 1856, выехал из Ялуторовска — 18.12.1856, приехал в Петербург в начале января 1857, в Москву — в начале июня 1857, жил в имении Марьино Бронницкого уезда Московской губернии, московскому генерал-губернатору предоставлено право разрешать Пущину временное пребывание в Москве — 5.11.1857. Умер в Марьине, похоронен в Бронницах у городского собора. Автор мемуаров о А.С. Пушкине. Жена (с 22.5.1857) — Наталья Дмитриевна Апухтина (в первом браке за декабристом М.А. Фонвизиным). Внебрачные дети: Анна (8.9.1842 — 1863), с 23.10.1860 замужем за Палибиным; Иван (4.10.1849 — 1923), усыновлен Н.И. Пущиным, врач. Братья: Михаил, Николай (1803—1874), чиновник Министерства юстиции; Петр (1813—1856); сестры: Анна (ум. 1867), Евдокия (в замужестве Бароцци, ум. 1860), Екатерина (в замужестве Набокова, 1791—1866), Мария (в замужестве Малиновская, ум. 1844), Елизавета (1806—1860), Варвара (1804—1880).
Отправлено: 14.10.07 12:32. Заголовок: Из "Записок о Пушкине", подготовленных И.И. Пущиным в последний год жизни:
Все мы видели, что Пушкин нас опередил, многое прочел, о чем мы и не слыхали, все, что читал, помнил; но достоинство его состояло в том, что он отнюдь не думал выказываться и важничать, как это очень часто бывает в те годы (каждому из нас было 12 лет) с скороспелками, которые по каким-либо обстоятельствам и раньше и легче находят случай чему-нибудь выучиться. Обстановка Пушкина в отцовском доме и у дяди, в кругу литераторов, помимо природных его дарований, ускорила его образование, но нисколько не сделала его заносчивым, признак доброй почвы. Все научное он считал ни во что и как будто желал только доказать, что мастер бегать, прыгать через стулья, бросать мячик и пр. В этом даже участвовало его самолюбие - бывали столкновения, очень неловкие. Как после этого понять сочетание разных внутренних наших двигателей! Случалось точно удивляться переходам в нем: видишь, бывало, его поглощенным не по летам в думы и чтения, и тут же внезапно оставляет занятия, входит в какой-то припадок бешенства за то, что другой, ни на что лучшее не способный, перебежал его или одним ударом уронил все кегли. Я был свидетелем такой сцены на Крестовском острову, куда возил нас иногда на ялике гулять Василий Львович. Среди дела и безделья незаметным образом прошло время до октября. В Лицее все было готово, и нам ведено было съезжаться в Царское Село... Приглашены были все высшие сановники и педагоги из Петербурга. Когда все общество собралось, министр пригласил государя. Император Александр явился в сопровождении обеих императриц, в. к. Константина Павловича и в. к. Анны Павловны. Приветствовав все собрание, царская фамилия заняла кресла в первом ряду. Министр сел возле царя. Среди общего молчания началось чтение. Первый вышел И. И. Мартынов, тогдашний директор департамента министерства народного просвещения. Дребезжащим, тонким голосом прочел манифест об учреждении Лицея и высочайше дарованную ему грамоту. (Единственное из закрытых учебных заведений того времени, которого устав гласил: "Телесные наказания запрещаются". Я не знаю, есть ли и теперь другое, на этом основании существующее. Слышал даже, что и в Лицее, при императоре Николае, разрешено наказывать с родительскою нежностью лозою смирения.) Вслед за Мартыновым робко выдвинулся на сцену наш директор В. Ф. Малиновский, со свертком в руке. Бледный как смерть, начал что-то читать; читал довольно долго, но вряд ли многие могли его слышать, так голос его был слаб и прерывист. Заметно было, что сидевшие в задних рядах начали перешептываться и прислоняться к спинкам кресел. Проявление не совсем ободрительное для оратора, который, кончивши речь свою, поклонился и еле живой возвратился на свое место. Мы, школьники, больше всех были рады, что он замолк: гости сидели, а мы должны были стоя слушать его и ничего не слышать. Смело, бодро выступил профессор политических наук А. П. Куницын и начал не читать, а говорить об обязанностях гражданина и воина. Публика, при появлении нового оратора, под влиянием предшествовавшего впечатления, видимо, пугалась и вооружалась терпением; но, по мере того как раздавался его чистый, звучный и внятный голос, все оживлялись, и к концу его замечательной речи слушатели уже были не опрокинуты к спинкам кресел, а в наклоненном положении к говорившему: верный знак общего внимания и одобрения! В продолжение всей речи ни разу не было упомянуто о государе: это небывалое дело так поразило и понравилось императору Александру, что он тотчас прислал Куницыну Владимирский крест - награда, лестная для молодого человека, только что возвратившегося перед открытием Лицея из-за границы, куда он был послан по окончании курса в Педагогическом институте, и назначенного в Лицей на политическую кафедру. Куницын вполне оправдал внимание царя: он был один между нашими профессорами урод в этой семье.
Отправлено: 14.10.07 20:09. Заголовок: Вот как заканчивает Пущин воспоминания о тех первых Лицейских днях:
Вечером нас угощали десертом вместо казенного ужина. Кругом Лицея поставлены были плошки, а на балконе горел щит с вензелем императора. Сбросив парадную одежду, мы играли перед Лицеем в снежки при свете иллюминации и тем заключили свой праздник, не подозревая тогда в себе будущих столпов отечества, как величал нас Куницын, обращаясь в речи к нам. Как нарочно для нас, тот год рано стала зима. Все посетители приезжали из Петербурга в санях. Между ними был Е.А. Энгельгардт, тогдашний директор Педагогического института. Он так был проникнут ощущениями этого дня и в особенности речью Куницына, что в тот же вечер, возвратясь домой, перевел ее на немецкий язык, написал маленькую статью и все отослал в дерптский журнал. Этот почтенный человек не, предвидел тогда, что ему придется быть директором Лицея в продолжение трех первых выпусков. Несознательно для нас самих мы начали в Лицее жизнь совершенно новую, иную от всех других учебных заведений. Через несколько дней после открытия, за вечерним чаем, как теперь помню, входит директор и объявляет нам, что получил предписание министра, которым возбраняется выезжать из Лицея, а что родным дозволено посещать нас по праздникам. Это объявление категорическое, которое, вероятно, было уже предварительно постановлено, но только не оглашалось, сильно отуманило нас всех своей неожиданностию. Мы призадумались, молча посмотрели друг на друга, потом начались между нами толки и даже рассуждения о незаконности такой меры стеснения, не бывшей у нас в виду при поступлении в Лицей. Разумеется, временное это волнение прошло, как проходит постепенно все, особенно в те годы. Теперь, разбирая беспристрастно это неприятное тогда нам распоряжение, невольно сознаешь, что в нем-то и зародыш той неразрывной, отрадной связи, которая соединяет первокурсных Лицея. На этом основании, вероятно, Лицей и был так устроен, что по возможности были соединены все удобства домашнего быта с требованиями общественного учебного заведения. Роскошь помещения и содержания, сравнительно с другими, даже с женскими заведениями, могла иметь связь с мыслью Александра, который, как говорили тогда, намерен был воспитывать с нами своих братьев, великих князей Николая и Михаила, почти наших сверстников по летам; но императрица Мария Федоровна воспротивилась этому, находя слишком демократическим и неприличным сближение сыновей своих, особ царственных, с нами, плебеями.
Отправлено: 14.10.07 21:36. Заголовок: ВД, II, 133-199; ГАРФ, ф. 109, 1 эксп., 1826 г., д. 61, ч. 9, 52; 1828 г., д. 255.
КЮХЕЛЬБЕКЕР Вильгельм Карлович (10.6.1797 — 11.8.1846). Отставной коллежский асессор, литератор. Родился в Петербурге. Отец — статский советник Карл Кюхельбекер (28.12.1784 — 6.3.1809), саксонский дворянин, агроном, первый директор Павловска (1781—1789), был близок к Павлу I в последние годы его жизни; мать — Юстина Яковлевна Ломен (Lohmen, 20.3.1757 — 26.3.1841, в 1836 находилась во Вдовьем доме). До 1808 жил в пожалованном отцу Павлом I эстляндском имении Авинорм, в 1808 по рекомендации дальнего родственника М.Б. Барклая-де-Толли определен в частный пансион Бринкмана при уездном училище г. Верро в Лифляндии, а в 1811 в Царскосельский лицей, окончил его с чином IХ класса (1-й выпуск, Кюхля) — 10.6.1817. Зачислен вместе с Пушкиным в Коллегию иностранных дел, одновременно преподавал русский и латинский языки в Благородном пансионе при Главном Педагогическом институте (впоследствии 1 гимназия), вышел в отставку — 9.8.1820, выехал из Петербурга за границу секретарем при обер-камергере А.Л. Нарышкине (рекомендован А.А. Дельвигом) — 8.9. После пребывания в Германии и Южной Франции в марте 1821 приехал в Париж, где в антимонархическом обществе «Атеней» читал публичные лекции о славянском языке и русской литературе, их содержание вызвало неудовольствие правительства, и Кюхельбекеру было предложено немедленно возвратиться в Россию (По Тынянову, в Париже встречался с Сильвестром Броглио, который предлагал присоедениться к освободительному движению в Греции. Кюхельбекер согласился, но обстоятельства сложились против и он был вынужден вернуться в Россию - С.А.). В конце 1821 назначен на Кавказ чиновником особых поручений при А.П. Ермолове с чином коллежского асессора, оставался в этой должности лишь до мая 1822 (в это аремя был очень дружен с А.С. Грибоедовым, находившемся там же - С.А.), когда после дуэли с Похвисневым вынужден был выйти в отставку и покинуть Тифлис. Год жил в имении своей сестры Ю.К. Глинки — с. Закупе Духовщинского уезда Смоленской губернии, с 30.7.1823 поселился в Москве, где преподавал в Университетском пансионе и давал уроки в частных домах, занимаясь одновременно литературной деятельностью, в 1824—1825 издавал с кн. В.Ф. Одоевским сборник «Мнемозина», с апреля 1825 жил в Петербурге, сперва у брата М.К. Кюхельбекера (в казармах - С.А.), а с октября — с декабристом кн. А.И. Одоевским. Крестьян не имел. Член Вольного общества любителей российской словесности (сотрудник — 10.11.1819, действительный член — 3.1.1820).
Член преддекабристской организации «Священная артель» и Северного общества (ноябрь — декабрь 1825). Активный участник восстания на Сенатской площади. После разгрома восстания бежал из Петербурга, арестован при въезде в предместье Варшавы унтер-офицером Григорьевым — 19.1.1826, привезен в Петербург закованным — 25.1, помещен в Петропавловскую крепость («можно Кюхельбекера расковать. 26.1.1826»; «присылаемого Кюхельбекера посадить и содержать по-прежнему. 26.1.1826») в №12 Алексеевского равелина. С ним был арестован его крепостной слуга Семен Балашов, который был закован в железа, снятые с него 30.4.1826.
Осужден по I разряду и по конфирмации 10.7.1826 приговорен в каторжную работу на 20 лет, переведен в Кексгольмскую крепость — 27.7.1826, срок сокращен до 15 лет — 22.8.1826, доставлен в Шлиссельбургскую крепость — 30.4.1827. По высочайшему повелению вместо Сибири отправлен в арестантские роты при Динабургской крепости — 12.10.1827 (приметы: рост 2 аршина 9 4/8 вершков, «лицом бел, чист, волосом черн, глаза карие, нос продолговат с горбиною»), прибыл туда — 17.10.1827, разрешено время от времени извещать мать письмами о себе — 5.8.1829, по высочайшему повелению (сообщено III отделению дежурным генералом Главного штаба 10.4.1831) отправлен под строжайшим присмотром через Ригу в Ревель — 15.4.1831 (прибыл туда — 19.4), где содержался в Вышгородском замке, откуда по распоряжению Главного штаба (27.4.1831) отправлен водою в Свеаборг в арестантские роты — 7.10.1831, прибыл туда — 14.10.1831. По указу 14.12.1835 освобожден из крепости и обращен на поселение в г. Баргузин Иркутской губернии, куда доставлен 20.1.1836, по собственному ходатайству переведен в Акшинскую крепость — 16.9.1839, где давал уроки дочерям майора А.И. Разгильдеева (выехал из Баргузина в январе 1840), разрешен перевод в д. Смолино Курганского округа — 9.6.1844, выехал из Акши — 2.9.1844, прибыл в Курган (где и жил до отъезда в Тобольск) — 25.3.1845, разрешено на время отправиться в Тобольск для лечения — 28.1.1846, прибыл в Тобольск — 7.3.1846. Умер в Тобольске, похоронен на Завальном кладбище.
Жена (с 15.1.1837) — Дросида Ивановна Артенова (1817—1886), дочь мещанина, баргузинского почтмейстера. Дети: Федор (род. мертвым — 12.6.1838), Михаил (28.7.1839 — 22.12.1879), Иван (21.12.1840 — 27.3.1842) и Юстина (Устинья, р. 6.3.1843) в замужестве Косова. По всеподданнейшему докладу гр. А.Ф. Орлова Ю.К. Глинке разрешено взять к себе на воспитание оставшихся после смерти ее брата малолетних детей Михаила и Юстину с тем, чтобы они именовались не по фамилии отца, а Васильевыми — 8.4.1847. Михаил под этой фамилией определен в Ларинскую гимназию — 1850, по окончании ее поступил в Петербургский университет на юридический факультет — 1855, в 1863 прапорщик Царскосельского стрелкового батальона. По манифесту об амнистии 26.8.1856 детям дарованы права дворянства и возвращена фамилия отца. Вдова Кюхельбекера жила в Иркутске, получая от казны пособие в 114 руб. 28 коп. серебром в год, по ходатайствам генерал-губернатора Восточной Сибири М.С. Корсакова и чиновника особых поручений при нем А. Макарова ей с 1863 выдавалось еще пособие от Литературного фонда по 180 руб. в год. В сентябре 1879 она выехала в Казань, а затем в Петербург, после смерти сына возбудила ходатайство о восстановлении прежней пенсии, которая выплачивалась ей до отъезда из Сибири, ходатайство удовлетворено — 24.6.1881. На ее похороны выдано по ходатайству кн. М.С. Волконского, сына декабриста, 150 рублей — 19.5.1886. Сестры: Юстина (12.7.1784 — 15.7.1871), замужем за Г.А. Глинкой, братом В.А. Глинки; Юлия (ок. 1789 — после 1845), классная дама Екатерининского института; брат: Михаил. До восстания у Кюхельбеккера была невеста, которая ждала его все годы заключения в крепостях. После выхода на поселение связь прервалась по обоюдному согласию. Возможно, что они пришли к выводу, что за годы разлуки стали совершенно чужими людьми.
[Материалы о лицеистах- декабристах скопированы на сайте Аллы Самаль, 1996-2003: http://decemb.hobby.ru]
Отправлено: 14.10.07 22:21. Заголовок: из кн Н.Эйдельмана "Прекрасен наш союз...", гл. XXX. Скажи Вильгельм... :
Сохранились два письма, тайком посланных Вильгельмом Александру: и можно ли сомневаться в появлении этих листков на лицейской сходке? Одно было отправлено с помощью некоего доброжелателя в 1830-м, как раз тогда, когда Пушкин находился в Болдине. "Любезный друг Александр. Через два года, наконец, опять случай писать к тебе: часто я думаю о вас, мои друзья, но увидеться с вами надежды нет, как нет; от тебя, т. е. из твоей Псковской деревни до моего Помфрета (Кюхельбекер сравнивает Динабургскую крепость, где он находился, с английским тюремным замком, известным по Шекспиру) правда, недалеко; но и думать боюсь, чтоб ты ко мне приехал... А сердце голодно: хотелось бы хоть взглянуть на тебя! Помнишь ли наше свидание в роде чрезвычайно романтическом: мою бороду? Фризовую шинель? Медвежью шапку? Как ты через семь с половиной лет мог узнать меня в таком костюме? вот чего не постигаю! Я слышал, друг, что ты женишься: правда ли? Если она стоит тебя, рад... Вообще я мало переменился; те же причуды, те же странности и чуть ли не тот же образ мыслей, что в Лицее! Стар я только стал, больно стар и почему-то туп: учиться уж не мое дело - и греческий язык в отставку, хотя он меня еще занимал месяца четыре тому назад: вижу, не дается мне! Усовершенствоваться бы только в польском: Мицкевича читаю довольно свободно... Мой друг, болтаю: переливаю из пустого в порожнее, все для того, чтобы ты мог себе составить идею об узнике Двинском: но разве ты его не знаешь? и разве так интересно его знать? - Вчера был Лицейский праздник: мы его праздновали, не вместе, но - одними воспоминаниями, одними чувствами. - Что, мой друг, твой Годунов? Первая сцена: Шуйский и Воротынский, бесподобна; для меня лучше, чем сцена: Монахи Отрепьев; более в ней живости, силы, драматического. Шуйского бы расцеловать: ты отгадал его совершенно. Его: "А что мне было делать?" - рисует его лучше, чем весь XII том покойного и спокойного историографа. Но господь с ним! De mortuis nil, nisi bene. Прощай, друг! Должно еще писать к Дельвигу и к родным: а то бы начертил тебе и поболе. - for ever your William".
Отправлено: 14.10.07 22:57. Заголовок: и далее (по Эйдельману):
Ответные письма Пушкина к Кюхле (а они, без сомнения, были) до сей поры не найдены... А меж тем, выйдя из тюрьмы на поселение и получив право писать, Кюхельбекер из далекого забайкальского Баргузина сразу же поблагодарит Пушкина: "...мой долг прежде всех лицейских товарищей вспомнить о тебе в минуту, когда считаю себя свободным писать к вам; долг, потому что и ты же более всех прочих помнил о вашем затворнике. Книги, которые время от времени пересылал ты ко мне, во всех отношениях мне драгоценны; раз, они служили мне доказательством, что ты не совсем еще забыл меня, а во-вторых, приносили в моем уединении большое мне удовольствие... Верь, Александр Сергеевич, что умею ценить и чувствовать все благородство твоего поведения: не хвалю тебя и даже не благодарю, потому что должен был ожидать от тебя всего прекрасного; но клянусь, от всей души радуюсь, что так получилось". В сложные и смутные 1830-е годы "брат родной по музе, по судьбам" - Кюхельбекер был одним из самых глубоких и тонких ценителей новых творений поэта. Как известно, в последние годы жизни Пушкин часто сталкивался с охлаждением, непониманием даже со стороны некоторых друзей; страдал от безразличия и недоброжелательности "светской черни". А вот "милый Кюхля", прочитав в глухом каземате последние главы "Евгения Онегина", напишет: "Поэт в своей восьмой главе похож сам на Татьяну. Для лицейского его товарища, для человека, который с ним вырос и его знает наизусть, как я, везде заметно чувство, коим Пушкин преисполнен, хотя он, подобно своей Татьяне, и не хочет, чтоб об этом чувстве знал свет". Можно только удивляться дружеской интуиции Вильгельма, давшей ему возможность через годы и версты проникнуть во внутренний мир друга, понять и почувствовать так много. Накануне того дня, когда лицеисты сошлись на свое двадцатипятилетие, Кюхельбекер в сибирской дали тоже вспомнит лицейский день: "Завтра 19 октября. - Вот тебе, друг, мое приношение. Чувствую, что оно недостойно тебя, - но, право, мне теперь не до стихов".
Поминки нашей юности и я Их праздновать хочу, - воспоминанья, В лучах дрожащих тихого мерцанья, Воскресните! - Предстаньте мне, друзья; Пусть созерцает вас душа моя, Всех вас, Лицея нашего семья! Я с вами был когда-то счастлив, молод, - Вы с сердца свеете туман и холод! Чьи резче всех рисуются черты Под взорами моими? Как перуны Сибирских гроз, его златые струны Рокочут... Пушкин! Пушкин! это ты! Твой образ - свет мне в море темноты...
Отправлено: 14.10.07 23:42. Заголовок: Дворец и (довольно крутая, в действительности) гора Парнас
Арина Родионовна
постоянный участник
Сообщение: 525
Зарегистрирован: 24.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
2
Отправлено: 15.10.07 01:16. Заголовок: Re:
Лепорелла цитирует письмо Кюхельбекера:
цитата:
Верь, Александр Сергеевич, что умею ценить и чувствовать все благородство твоего поведения: не хвалю тебя и даже не благодарю, потому что должен был ожидать от тебя всего прекрасного; но клянусь, от всей души радуюсь, что так получилось".
Вообще, для меня Кюхля - один из самых загадочных лицеистов. И самых тонких, если говорить о чистоте вслушивания в пушкинские интонации. Даже "первый друг" ему, на мой взгляд, проигрывает....
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 546
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 15.10.07 12:04. Заголовок: Re:
Кюхельбекер пишет Пушкину (а нам - Лепорелла):
цитата:
Помнишь ли наше свидание в роде чрезвычайно романтическом: мою бороду? Фризовую шинель? Медвежью шапку? Как ты через семь с половиной лет мог узнать меня в таком костюме? вот чего не постигаю!
Интересно, что Вы, Лепорелла, отправили это сообщение 14 октября. А ведь именно 14 октября 1827 года, т.е. ровно 180 лет назад и произошла эта встреча Пушкина и Кюхельбекера на станции Залазы, когда Пушкин ехал из Михайловского в Петербург. Спасибо Вам, Лепорелла!
Отправлено: 15.10.07 16:43. Заголовок: Сверчку и не только:
Внимание, господа! (Особенно - скептики и оптимисты.) Вот он - образцовый пример "игры случая", потаенной жизни подсознания и непредумышленных дейстивий. Я просто мозаично "выкладываю" (пунктиром) информацию по Лицейской теме: самый близкий Дельвиг, самый лучший выпускник (и будущий декабрист) Вольховский, друзья (и тоже декабристы) Пущин и Кюхельбекер. На этом пока "остановился". А тут вдруг приходит на форум какой-нибудь Академик мистических наук и давай теорию разводить "Чем N. и N.N. втихаря по сговору занимались в октябре ***7 года". Имея некоторые представления о том, что такое "Теория вероятностей и математическая статистика" можно было бы "не глядя" прикинуть вероятность совпадения в дне и месяце (см.пред.сообщ.): 1/365~0,00(27397260)... т.е. порядка 0.3% (3 на 1000). Так вот наш Академик будет теоретизировать в том духе, что-де мол, "да, три тысяшных, это маловато, но, учитывая всеобщие осенние настроения, нужно сходу увеличить цифирю в 4 раза; то-бишь... округляем ... две десятых ... что? ... ах, да, две СОТЫХ ... две сотни ... две сотки ... о чем это мы? ... итак, уже получены 2/100 - как промежуточно точный и, вы все теперь видете, научно доказанный факт; далее, ясно, что автор послания мог предупредить Пушкина с Кюхельбекером только на вик'энд'е, такшта ... остальные рабочие будни - исключаются; исключается также, дорогие братья и сестры, и 13-е число, ибо противоречит нашим исконным архаическим; исключаются ... да-да, заканчиваю ... Ну вот. Вы все видете, тэкскзть, на лицо результы всестороннего научного обследования ... да-да, кончаю уже .... исследования, давшего убедительный факт, в объективной сущности которого мы и не сомневались с самого ... да-да, щас, кончил ... Нами получена и объявляется новейшая вероятность состоявшегося события, которая, как и ожидалась, равна ОДНОЙ ВТОРОЙ ... есссэр, фифти-фифти, пхай-пхай ... спасибо за внимание. Статья будет опубликована в Анналах Академии М-тических Наук..." [Приношу извинения за сарказм, но... "Не виноватая я-я-я..."]
Арина Родионовна
постоянный участник
Сообщение: 540
Зарегистрирован: 24.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
2
В 1812 к эвакуации всерьёз готовились все военно-учебные заведения Петербурга, в т.ч. и Царскосельский лицей: он д.б. переехать или в эстонский Ревель (совр.Таллинн), или в финский Або (Турку).Сохранились отчёты о закупке спец. контейнеров для имущества и тёплой одежды лицеистов. С переездом торопили. А Энгельгардт - медлил: ему хотелось отметить (первую) годовщину 19 октября. И дотянул - до самой этой даты. А на следующий день появилось сообщение, что 19 октября с.г. Наполеон покинул Москву. А.П. Куницин и ДеБудри - рис. А.Д. Илличевского, 1816
Отправлено: 15.10.07 22:06. Заголовок: из гл. III ст. Ю. Тынянова "Пушкин и Кюхельбекер":
«III. Изучению лицея и лицейского периода с внешней стороны повезло — ни одному периоду жизни Пушкина не посвящено столько исследований и монографий. Труды Селезнева, Н. Голицына, Я. Грота, К. Грота, Д. Кобеко, многотомный труд Гастфрейнда – краткий перечень монографий о лицее... Вся без исключения она принадлежит перу людей, в разное время обучавшихся в лицее (за исключением Селезнева, бывшего в лицее библиотекарем), приурочена большею частью к юбилейным датам… Лицейское шестилетие делилось на три резко отличающихся друг от друга периода... Первый длился от осени 1811 до марта 1814 – около 2½ лет; второй – «междуцарствия» или «безначалия» – от марта 1814 до февраля 1816 – 2 года и наконец самый короткий – «энгельгардтовский» – от февраля 1816 до июня 1817, т. е. менее 1½ лет.Малиновский ли, непосредственно связанный со Сперанским, Энгельгардт ли, ставленник Аракчеева, или наконец период «безначалия», «анархии» был определяющим для лицеистов? Думается, единства здесь не было. Была группа, до конца связанная с Малиновским, как и группа, связанная с Энгельгардтом, и наконец третья, которая всего больше характеризуется временем «безначалия». Неоспоримо длительное влияние Малиновского на таких товарищей Пушкина, как «спартанец» Вальховский... Неоспоримо оно и по отношению к Кюхельбекеру…
В неизданной биографии В. Д. Вальховского, составленной его близким другом, племянником его жены – дочери Малиновского – Евгением Андреевичем Розеном11, о лицейских периодах Малиновского и Энгельгардта говорится следующее: "В 1814 году умер директор Малиновский, это была большая потеря для лицея. Мы уверены, что если бы он довел первый выпуск до конца, то уровень воспитавшихся в нем был еще выше и нравственнее, в особенности же Пушкин был бы нравственнее, и в его поэзии просвечивал бы более дельный и главное нравственный характер; так-то преждевременная смерть полезного деятеля отзывается и в потомстве; но это коснулось Пушкина и других воспитанников первого выпуска, а не Вальховского; он бы лучше не был, потому что лучше и нравственнее нельзя было быть, и таким же пребывал до гроба. По смерти Малиновского место директора занял известный в то время Егор Антонович Энгельгардт, человек камеральный, отлично образованный, но совершенно другого направления, какое было у Малиновского. Энгельгардт наиболее заботился, чтобы из питомцев своих образовать «des cavaliers galants et des chevaliers servants» (галантных кавалеров и дамских угодников). К сожалению они достигли этого: вот почему на Горчакове, Корфе, Маслове и многих других навсегда остался колорит некоторого вертопрашества и дамской угодливости. Это вредное направление не коснулось лишь одного Вальховского; он явил из себя спартанца-христианина, он все шесть лет погружен был в науку, обогащаясь сведениями и знаниями и никогда не посещал вечеринок, даваемых директором с целью развязать молодых людей".
Это свидетельство из круга Вальховского (и Малиновского) дает понять, насколько различны были не только два директора и два направления лицейского воспитания, но и насколько различны были группировки внутри лицея… К оппозиции Энгельгардту, как мы видели, принадлежал Вальховский. Если судить по отзывам Энгельгардта о лицеистах и полному отсутствию отношений по выходе из лицея – к ней в сильной степени принадлежал Пушкин; примыкал к ней и Кюхельбекер…Таким образом реальный анализ отношений устанавливает, что Энгельгардт вовсе не является тем основоположником лицейского духа, каким хотел себя считать и каким считала его позднейшая лицейская историография.
При этом для некоторой группы лицеистов едва ли не важнее обоих периодов – Энгельгардта и Малиновского – был еще средний период – безначалия или «междуцарствия». Если принять во внимание важность внелицейских отношений Пушкина этого периода (гусарские полки, стоявшие в это время в Царском Селе, – Каверин, Чаадаев, Н. Раевский) и его отношение к лицейским «вольностям», – придется отнести его именно к этой группе.Из времени безначалия сохранилось любопытное письмо Кюхельбекера к сестре. Письмо написано по-немецки и носит пометку: 19 августа. Датируется 1814 годом, так как в Царском Селе царь, о котором упоминается в письме, мог быть только в августе 1814 г.: летом 1815 г. он был за границей.
«Тебе пожалуй представится странным, если я скажу, что мы в лицее ведем очень рассеянную жизнь, быть может это кажется только в сравнении с нашей предшествующей монашеской жизнью. Теперь нам разрешается гулять одним со своими родителями, нас часто приглашают к обеду профессора или инспектор; – все это еще не рассеяние. Но так как у нас нет директора, а один из наших профессоров оставил нас по болезни13, другие же часто прихварывают, и теперь никаких предметов дальше не проходят, а в виду предстоящего публичного экзамена, повторяют – ты можешь убедиться, что в нашей республике царствует некоторый беспорядок, который еще умножается разногласиями наших патрициев. Дай бог, чтобы скоро дали нам директора...».
Таким образом единого лицея не было; ложное единство лицейской истории первого выпуска создано традицией. Период Малиновского больше всего повлиял на Вальховского и отчасти Кюхельбекера и Пушкина, период «междуцарствия» может быть больше всего отразился на Пушкине, Пущине, Кюхельбекере – каждом по-своему, а период Энгельгардта образовал «cavaliers galants» и «chevaliers servants» — Горчакова и Корфа.Эпизодом, характеризующим лицейские группировки с их различной направленностью и антагонизмом, явилось соперничество Горчакова и Вальховского по поводу получения золотой медали. М. А. Корф писал по этому поводу (записка Корфа относится к 1854):"Князь А. М. Горчаков был выпущен из лицея не первым, а вторым. Первым был Владимир Дмитриевич Вальховский. Но нет сомнения, что в этом сделана несправедливость, единственно, чтобы показать отсутствие всякого пристрастия к имени и связям Горчакова.
Блестящие дарования, острый и тонкий ум, неукоризненное поведение, наконец самое отличное окончание курса бесспорно давали ему право на первое место, хотя товарищи и любили его за некоторую заносчивость и большое самолюбие менее других». Между тем Е. А. Розен в цитированной выше неизданной биографии В. Д. Вальховского так описывает это запомнившееся на всю жизнь лицейское соперничество: «Время близилось к выпуску, и начальство лицея хотело, чтобы на мраморной доске золотыми буквами был записан Горчаков, по наукам соперник Вальховского, но большинство благомыслящих товарищей Вальховского просили, чтобы первым был записан Вальховский, потому говорили они: «хоть у них отметки и одинакие, но Вальховский больше старается и в поведении скромнее»; тогда начальство лицея решило так: записать их обоих — первым чтобы был Владимир Вальховский, вторым князь Александр Горчаков".»
Арина Родионовна
постоянный участник
Сообщение: 553
Зарегистрирован: 24.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
2
Отправлено: 16.10.07 01:12. Заголовок: Re:
Лепорелла пишет:
цитата:
хотя товарищи и любили его за некоторую заносчивость и большое самолюбие менее других».
Это о Горчакове. То есть, всё-таки любили? Хоть и менее?
Отправлено: 16.10.07 04:58. Заголовок: А.Р. - да. Т.е. продолжаем гл.IV Тынянова:
11 января 1835 г. сидящий в Свеаборгской крепости Кюхельбекер занес в свой дневник: «...В Военном Журнале прочел я описание Осады и взятия Приступом Ахалцыха, статью покойного Ивана Петровича Бурцова, изданную по его смерти Вальховским. Оба они мне были хорошие приятели, особенно с Вальховским я был даже очень дружен: мы вместе выросли; в Лицее я почти одного его и слушал». Далее в рукописи следует восемь строк, зачеркнутых и тщательно зачерненных теми же чернилами. Строки эти мне удалось разобрать: «Где то время, когда у Бурцова собирался кружок молодых людей, из которых каждый подавал самые лестные надежды? Сам Бурцов, братья Колошины, Вальховский, Василий Семенов, молодой Пущин (Конно-артиллерийский), Жанно Пущин (?), Александр Рачинский, Дельвиг, Кюхельбекер. — Многие ли из них уцелели?»
Исключительный интерес представляет в этом списке членов кружка Бурцова имя Дельвига, общественные и политические интересы и симпатии которого в лицейскую пору впервые удается достаточно конкретно установить. Столь же интересна степень влиятельности в лицее Вальховского... Таким образом три самых близких лицейских друга Пушкина — Пущин, Дельвиг и Кюхельбекер — были членами бурцовского кружка.
Кюхельбекер теснейшим образом уже в лицейское время связан с семьей Глинок. Григорий Андреевич Глинка женат был на старшей сестре Кюхельбекера Юстине Карловне, являвшейся всю жизнь покровительницей и помощницей брата. Литератор и профессор русского языка и словесности в Дерптском университете (Карамзин указывал на него как на первый пример дворянина-профессора) Глинка с 1811 г. был гувернером великих князей Николая и Михаила, в 1813 г. преподавал русский язык императрице Елизавете и в. кн. Анне Павловне и часто имел поэтому возможность видеться с Кюхельбекером... Будучи тесно связан с братом Владимиром Андреевичем (член Союза Благоденствия) и кузеном Федором Николаевичем (член Союза Спасения), он становится посредником между ними и шурином… Мать, сестра Юстина Карловна, их друзья Брейткопфы, Григорий Андреевич Глинка, а позже и Федор Николаевич снабжали Кюхельбекера книгами в лицее.
В 1815 же году Г. А. Глинка шлет в лицей Кюхельбекеру книги Вейса, о чем его извещает в письме мать, и повидимому тогда же посылаются сочинения Руссо. Вейс и Руссо становятся в лицее настольными книгами Кюхельбекера. Революционизирующее влияние, какое оказал Руссо на многих декабристов, общеизвестно. Книги Вейса — это «Principes philosophiques, politiques et moraux», 2 тома, 1785 г. (выдержали много изданий и переводов). Франсуа-Рудольф Вейс (1751—1818) — швейцарский политический деятель и писатель, ученик Руссо, примкнувший с 1789 г. к Французской революции. О популярности его «Principes» среди декабристов и об их революционизирующем влиянии сохранился ряд показаний: Дивова, Крюкова, Ф. П. Шаховского и др.
Под влиянием Вейса Кюхельбекер начинает свой словарь. В статье своей о Дельвиге (1831 г.) Пушкин так вспоминает о Кюхельбекере: «Клопштока, Шиллера и Гете прочел он с одним из своих товарищей, живым лексиконом и вдохновенным комментарием». Быть может, слово «лексикон» Пушкин употребил здесь, вспоминая тот лексикон, над которым в лицее трудился Кюхельбекер. «Словарь» представляет собою объемистую тетрадь… заполнено всего 245 страниц. И по объему, и по характеру «Словаря» ясно, что он велся с 1815 г. до окончания лицея… Объемистый «Словарь» является сводом философских, моральных, политических и литературных вопросов, интересовавших Кюхельбекера (и его товарищей) в лицее. Раннее возникновение вопросов этого порядка не неожиданность для нас; в своей программе автобиографических записок (1830 г.) Пушкин к первому году своего пребывания (1811) отнес пометки: «Философические мысли – Мартинизм». Источники словаря: Руссо (главным образом «Эмиль») – 46 выписок; Вейс – 115, Шиллер – 26; встречаются выписки из Ричардсона, Стерна, m-me де Сталь, Лессинга, И.-Ф. Мюллера, Бернарден де Сен Пьера, Монтаня, Вольтера, Боссюэ, Пирона, Лабрюйера, Мармонтеля; из древних писателей основным по вопросам литературной теории является Лонгин; далее цитируется Сенека, Эпиктет, Эпикур; встречаются и восточные имена – Саади, «Зороастр», характерно изучение эстетики и теории словесности (Блэр, Перевощиков, Толмачев). Из русских писателей цитируется чаще других Ф. Глинка, встречается Батюшков, есть изречение Василия Львовича Пушкина, писавшего в жанре сентенций и даже Шаликова. Встречаются и выписки из журналов … использованы главным образом «Сын Отечества» 1815, 1816 гг., «Conservateur impartial» 1815 г., «Северная Почта» 1815 г.
Таким образом в лицее – этом по официальному своему положению полупридворном воспитательном заведении, рядом с царским дворцом – шестнадцатилетние подростки в 1815-17 гг. уже занимались вопросами философии и политики, подготовлявшими их отнюдь не к служебной деятельности. Еще в лицее Кюхельбекер – прямой ученик Руссо и Вейса. Этим объясняется и мнение о нем Баратынского в письме к Н. В. Путяте от февраля 1825 г.: «он человек занимательный по многим отношениям и рано или поздно вроде Руссо очень будет заметен между нашими писателями. Он с большим дарованием и характер его очень сходен с характером Женевского чудака». «Наш словарь» – это не шуточный, а политический и философский словарь, составленный Кюхельбекером может быть при прямом участии его товарищей. Конечно по окончании лицея были «подготовлены» не только Пущин и Вальховский.
Александр I (12 декабря 1777 - 19 ноября 1825) - первенец императора Павла I и императрицы Марии Федоровны. В 1793 Александр женился на дочери маркграфа Баденского Луизе Марии Августе, принявшей имя Елизаветы Алексеевны. Александр I вступил на престол 12 марта 1801г. в возрасте 23 лет после убийства Павла I в результате дворцового переворота. Он имел хорошее образование (сразу после рождения Александр был взят у родителей своей бабкой императрицей Екатериной II, которая намеревалась воспитать из него идеального государя, продолжателя своего дела). Его воспитывал швейцарец Ф. Ц. Лагарп, придерживающийся идей французского Просвещения. Александр говорил, что мечтает дать народу конституцию, устроить его жизнь и удалиться в маленький домик где-нибудь на берегах Рейна. Александр I отличался нерешительностью, подозрительностью и болезненным самолюбием, однако был хорошим дипломатом. Внезапная смерть императора в Таганроге породила массу слухов о том, что он скрылся в Сибири под именем старца Федора Кузьмича. После себя Александр I не оставил детей.
Отправлено: 17.10.07 14:00. Заголовок: Мейлах БС. Хар-ки восп-ков лицея в записях ЕА.Энгельгардта//Пушкин:Иссл. и мат//ИРЛ ПД-М-Л,1960
...Характеристики лицеистов пушкинского выпуска, неоднократно составлявшиеся преподавателями и сохранившиеся в лицейских архивах, мало пригодны для исследования. Все эти характеристики бесцветны, однотонны. Они говорят преимущественно об успехах и прилежании воспитанников почти в одних и тех же выражениях. Даже в тех случаях, когда указывалось на недостатки и пороки того или другого лицеиста, в заключение следовали спасительные оговорки о том, что такой-то, «впрочем», подает «надежды на исправление» и не так уж плох: ведь характеристика предназначалась для вышестоящего начальства, для которого нужно было создать картину общего благополучия. На фоне этих характеристик резко выделяются во многом тонкие и откровенные записи о воспитанниках, которые составил лично для себя, а не для «служебного употребления» второй директор лицея Егор Антонович Энгельгардт. Эти характеристики, написанные по-немецки и озаглавленные «Нечто о воспитанниках старшего отделения лицея», датированы 22 марта 1816 года. Эти записи в течение десятилетий были достоянием архива Энгельгардта. В 1863 году три характеристики (из 29), да и то частично и неточно, были процитированы В. П. Гаевским в статье «Пушкин в лицее и лицейские его стихотворения». В дальнейшем этот материал из поля зрения пушкинистов выпал. В 1949 году в статье «Лицейские годовщины», а затем в книге «Пушкин и его эпоха» (1958) нами был использован ряд характеристик при освещении вопроса о лицейском окружении Пушкина. В полном же виде записи Энгельгардта до сих пор не были опубликованы, а о содержании ряда сделанных им характеристик (Корфа, Броглио, Гревеница, Мартынова, Малиновского, Есакова, Корсакова, Корнилова и др.) нигде никаких сведений нет. Поэтому мы публикуем весь текст в переводе с рукописи, хранящейся в Рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинский Дом) Академии наук СССР. О Корфе: «Он имеет выдающийся талант и большую восприимчивость к формальной стороне наук в той мере, в какой она снабжена внешними чувственными прелестями. К этому же он стремится и в своей манере изложения, но это стремление часто оборачивается в его работах напыщенностью. Он тщеславен, как девочка, что очень удивляет в мальчике. Это тщеславие он обнаруживает даже в положении тела, которое он выставляет напоказ в различных позах. Я не могу удержаться от опасения, что он предается тайным порокам, в которые вовлекает и других, конечно, из чистого кокетства, ибо некоторое время тому назад его поймали в объятиях Дельвига. Впрочем, его хитрость и осторожность до сих пор делали невозможным поймать его на этом пороке, если он действительно ему присущ. В отношении начальства он часто обнаруживает некоторую строптивость и притом большей частью из ущемленного тщеславия, которое, где только возможно, выступает даже по отношению к его родителям. В остальном в нем никогда не обнаруживается ничего низкого и свои обязанности в классе он выполняет с большим усердием. Его тетради всегда в величайшем порядке, он пишет красиво и хорошо рисует». Скрытый текст
Где же его рисунки, портреты, картины ... гардины, картонки?!
(11.IX.1800 - 2.I.1876) О князе А.М.Горчакове: «Сотканный из тонкой духовной материи, он легко усвоил многое и чувствует себя господином там, куда многие еще с трудом стремятся. Его нетерпение показать учителю, что он уже всё понял, так велико, что он никогда не дожидается конца объяснения. Если в схватывании идей он выказывает себя гениальным, то и во всех его более механических занятиях царят величайший порядок и изящество. Так как он с самого детства был подвержен всяким внешним и внутренним эмоциям, этот пыл подорвал его организм, в особенности легкие, чему больше всего способствовал один чрезвычайно разрушительный порок, которому он, к сожалению, был подвержен уже с ранних лет. Теперь его здоровье, по-видимому, совсем восстановилось, хотя его экспансивность нисколько не уменьшилась. Поскольку и теперь, однако, пылкость его стихия, то кажется, что она уничтожила все более спокойные и добрые свойства его души и при его остром чувстве собственного достоинства у него проявляется немалое себялюбие, часто в отталкивающей и оскорбительной для его товарищей форме. Чаще всего он вступал в спор с Кюхельбекером. От одних учителей он отделывается вполне учтивыми поклонами, а с другими старается сблизиться, так как у них он находит или надеется найти поддержку своему тщеславию. В течение долгого времени он непременно хотел оставить лицей, ибо думал, что в познаниях он больше не может двигаться вперед, и надеялся блистать у своего дядюшки». (4.VII.1798 - 27.II.1883) Антон фон Вернер «Берлинский конгресс». А.М.Горчаков слева (сидит), Отто фон Бисмарк - по центру справа (стоит выше всех). Скрытый текст
[И - "рот на замок". Только у Горчакова всё ж "выглядывает" хитроватая улыбка, а у Корфа - нет: всё серьёзно и жестко - очень напоминает Бергмановского епископа ("Фанни и Александр").]
О В.Д.Вольховском: «Из всех учеников этого надо оберегать меньше всего, так как перед его душой стоит прекрасный идеал (правда, еще только в неясных очертаниях), к достижению которого он стремится твердо и настойчиво. Он так же кроток, как и добр, и охотно принимает каждый совет, который может быть ему полезен в отношении знаний или нравственности. Твердое решение — серьезно подготовиться к серьезным жизненным делам — принимает у него иногда несколько странное направление,10 и тут воспитание должно сделать возможно лучшее. По отношению к начальникам проявляет усерднейшее послушание и самое искреннее расположение. Во взаимоотношениях с товарищами он очень уступчив и прямодушен, за что его также очень ценят учителя». Приведенные выше характеристики поражают своей верностью; зато Энгельгардт серьезно ошибся в своем взгляде на С.Д.Комовского, хитрого и пронырливого человека, ханжу, заслужившего и у товарищей прозвища «лисички», «смолы», «фискала». Назойливость и поучения, с которыми обращался ко всем благонравный Комовский, выводили из себя даже его ближайшего друга Корфа. Энгельгардт, не рассмотревший за внешностью старательного ученика его неприглядный облик, писал о нем: «Его способности не так велики, как настойчиво его прилежание и чист его нрав. Ни у одного из учеников не развиваются так гармонично все душевные и телесные свойства и ни один столь не отдается целиком и без всякого отвлечения тому, чем он в данный момент занимается. Он танцует и фехтует точно с таким же рвением и так же сосредоточенно, как присутствует на отвлеченнейшем уроке. Он идет отлично по всем предметам и во всех стоит на равной ступени. От всех его соучеников его отличает своеобразная грация. В своей нежности к родителям он совершенно походит на Есакова. По выходе из класса он часто громко повторяет то последнее, что сказал учитель, а когда кончается урок танцев, он обычно исполняет еще несколько пируэтов на свой собственный лад». И всё же, хотя Комовский оценен здесь положительно, воспитанник этот предстает как совершенно бесцветный.
Комовский Сергей Дмитриевич (1 VII 1798—8 VII 1880) — лицейский товарищ Пушкина, брат А. Д. и В. Д. Комовских, чиновник Департамента народного просвещения, правитель канцелярии совета Воспитательного об-ва благородных девиц (Смольный ин-т) (1823—1841), впосл. действ. статский советник. Автор воспоминаний о лицейских годах Пушкина. Общался с Пушкиным и после окончания Лицея — на празднованиях годовщин основания Лицея — в 1818, 1819, 1828, 1832, 1834 и 1836. [ПРОТОКОЛ ПРАЗДНОВАНИЯ ЛИЦЕЙСКОЙ ГОДОВЩИНЫ. Пушкин и его совр-ки, XIII, 47: 19 октября 1828 г. СПб. Собрались на пепелище скотобратца курнофеиуса Тыркова (по прозвищу кирпичного бруса) 8 человек скотобратцев, а именно: Дельвиг - Тося, Илличевский - Олосенька, Яковлев - Паяс, Корф - дьячок-мордан, Стевен - Швед, Тырков (смотри выше), Комовский - лиса, Пушкин - Француз (смесь обезианы с тигром<1>): a) пели известный лицейский пэан Лето, знойна. N.В. Пушкин-Француз открыл, и согласил с ним соч. Олосенька, что должно вместо общеупотребительного "Лето знойно" петь, как выше означено, b) вели беседу, с) выпили вдоволь их здоровий, d) пели рефутацию г. Беранжера, е) пели песню о царе Соломоне, f) пели скотобратские куплеты прошедших шести годов, g) Олосенька в виде французского тамбура мажора утешал собравшихся, h) Тырковиус безмолвствовал, j) толковали о гимне ежегодном и негодовали на вдохновения скотобратцев, k) Паяс представлял восковую персону, l) и завидели на дворе час первый и стражу вторую, скотобратцы разошлись, пожелав доброго пути воспитаннику императорского лицея<2> Пушкину-Французу иже написасию грамоту. (Следуют собственноручные подписи перечисленных восьми друзей с их прозвищами в скобках, а в заключение, опять рукою Пушкина, - его четверостишие): Усердно помолившись богу, Лицею прокричав ура, Прощайте, братцы: мне в дорогу, А вам в постель уже пора.] О встречах Пушкина с К. у Дельвига (1828—1829) рассказала А. П. Керн в своих «Воспоминаниях»: В эту зиму Пушкин часто бывал по вечерам у Дельвига, где собирались два раза в неделю лицейские товарищи его: Лангер, князь Эристов, Яковлев, Комовский и Илличевский. Кроме этих приходили на вечера Подолинский, Щастный, молодые поэты, которых выслушивал и благословлял Дельвиг, как патриарх. Иногда также являлся Мих. Ив. Глинка, гений музыки, добрый и любезный человек, как и свойственно гениальному существу, Тут кстати заметить, что Пушкин говорил часто: "злы только дураки и дети". Несмотря, однако ж, на это убеждение, и он бывал часто зол на словах, но всегда раскаивался. В поступках он всегда был добр и великодушен. На вечера к Дельвигу являлся и Мицкевич. Пушкин в эту зиму бывал часто мрачным, рассеянным и апатичным. В минуты рассеянности он напевал какой-нибудь стих и раз был очень забавен, когда повторял беспрестанно стих барона Розена: Неумолимая, ты не хотела жить, передразнивая его и голос, и выговор. Сохранилась книга «История Пугачевского бунта» с дарительной надписью: «Сергею Дмитриевичу Комовскому от А. Пушкина в память Лицея. 28 янв. 1835. СПб.». Пушкин был, вероятно, знаком с отцом Комовского — Дмитрием Григорьевичем, титул. советником, о смерти которого 23 июля 1831 писал Пушкину М. Л. Яковлев. Пушкин упоминает К. в варианте стихов «Гавриилиады» (1821).
Екатерина Павловна Бакунина (20 февраля 1795 – 19 декабря 1869) приходилась сестрой Александру Бакунину, лицейскому товарищу Пушкина. Летом она подолгу жила в Царском Селе, и следы, оставленные «ногой ее прекрасной», поэт искал в царскосельских рощах и лесах. В те дни... в те дни, когда впервые / Заметил я черты живые Прелестной девы, и любовь / Младую взволновала кровь... «Я счастлив был!.. Нет, я вчера не был счастлив поутру я мучился ожиданием, с неописанным волнением стоя под окошком, смотрел на снежную дорогу – ее не видно было! Наконец, я потерял надежду; вдруг нечаянно встречаюсь с нею на лестнице, – сладкая минута!.. Как она мила была! Как черное платье пристало к милой Бакуниной!» – восклицал Пушкин в своем лицейском дневнике. Об этом увлечении поэта вспоминал его приятель С.Д. Комовский «Но первую платоническую, истинно пиитическую любовь возбудила в Пушкине сестра одного из лицейских товарищей его… Она часто навещала брата и всегда приезжала на лицейские балы. Прелестное лицо ее, дивный стан и очаровательное обращение произвели общий восторг во всей лицейской молодежи. Пушкин, с пламенным чувством молодого поэта, живыми красками изобразил ее волшебную красоту в стихотворении своем под названием «К живописцу». Стихи сии очень удачно положены были на ноты лицейским товарищем его Яковлевым и постоянно петы не только в Лицее, но и долго по выходе из оного». Бакуниной увлекались и другие лицеисты, в том числе И.И. Пущин, будущий декабрист. Но соперничество не послужило причиной охлаждения между друзьями. Пушкин томился любовью к Бакуниной всю зиму, а также весну и большую часть лета 1816 года. За это время из-под его пера вышел ряд элегий, которые носят печать глубокой меланхолии. Никаких определенных выводов об отношениях, существовавших между поэтом и любимой девушкой, нельзя сделать на основании этих стихов элегический трафарет заслоняет живые черты действительности. Вероятно, весь этот типично юношеский роман повлек за собой лишь несколько мимолетных встреч на крыльце или в парке. «Екатерина Бакунина, разумеется, не могла ответить никому из влюбленных лицеистов взаимностью, – считает литературовед Нина Забабурова. – Им было 17, а ей 21. В этом возрасте такой разрыв составляет пропасть, тем более что девушки, как известно, взрослеют быстрее. У Бакуниной был младший брат, ровесник влюбленного поэта, и такая ситуация была вдвойне невыгодна для пылкого поклонника. Она уже поэтому должна была смотреть на него как на ребенка. По тем скудным сведениям, которыми поделились современники, Екатерина Павловна была девушкой достаточно строгой, серьезной и абсолютно чуждой игривого кокетства». Осенью Бакунины переехали в Петербург, и Пушкин, судя по стихам, долгое время был совершенно безутешен. Но молодость брала свое, каждый день приносил новые впечатления, начались первые литературные успехи и даже настоящие триумфы, каким оказалось публичное чтение на экзамене в присутствии стареющего Державина. Сердечная рана затянулась… В 1817 году Екатерина Бакунина стала фрейлиной, а Пушкин окончил Лицей. Нет никаких сведений о том, что они встречались в Петербурге. Через много лет Екатерина Павловна встретилась с Пушкиным в Приютино в 1828 году, на праздновании дня рождения Екатерины Марковны Олениной. Но тогда он, скорее всего, был слишком занят Анной Олениной, чтобы помнить о своей лицейской любви… Вышла замуж Екатерина Бакунина уже в очень зрелом возрасте. Надежда Осиповна Пушкина, мать поэта, в 1834 году сообщала дочери «...как новость скажу тебе, что Бакунина выходит за господина Полторацкого, двоюродного брата госпожи Керн. Свадьба будет после Пасхи. Ей сорок лет, и он не молод. Вдов, без детей и с состоянием. Говорят, он два года, как влюблен...». По-видимому, Пушкин – уже женатый в то время человек – присутствовал на свадьбе Екатерины Павловны. По заведенному обычаю императрица Елизавета Алексеевна благословила свою любимую фрейлину и подарила молодым икону, которую Бакунина хранила всю жизнь. Покинув высший свет, двадцать один год прожила она с мужем в полном согласии. Охотно переписывалась с друзьями, воспитывала детей – сына Александра и дочь Екатерину, наслаждалась семейным счастьем... «…Екатерина Павловна между тем стала замечательной художницей, – рассказывает Лев Анисов. – Имела выставки, много заказов. Однако прославилась она и осталась в памяти потомков именно влюбленностью в нее великого поэта. Вполне сознавая это, она как реликвию берегла до конца своих дней написанный рукою Пушкина на желтоватом листке альбомного формата его мадригал ко дню ее именин». Многие художники старались запечатлеть красоту этой женщины. Известны рисунок О. Кипренского, два акварельных портрета П. Соколова. Есть основания предполагать, что Екатерина Павловна изображена и на одной из акварелей К. Брюллова. На всех этих портретах нежно и кротко смотрят ее глаза, обаяния женственности исполнен весь ее облик. «Как она мила» – эти пушкинские слова как нельзя более точно передают свойство ее красоты. Авторы биографии Е.Обоймина и О.Татькова. При использовании данного материала указание авторства ОБЯЗАТЕЛЬНО: www.tonnel.ru
Отправлено: 17.10.07 20:09. Заголовок: Комовский С.Д. Воспоминания о детстве Пушкина // Пушкин в воспоминаниях современников:
А.С.Пушкин, при поступлении в Императорский Царскосельский лицей, отличался в особенности необыкновенною своею памятью и превосходным знанием французского языка и словесности. Ему стоило только прочесть раза два страницу какого-нибудь стихотворения, и он мог уже повторить оное наизусть без малейшей ошибки*. Будучи еще двенадцати лет от роду, он не только знал на память все лучшие творения французских поэтов, но даже сам писал довольно хорошие стихи на этом языке. Упражнения в словесности французской и российской были всегда любимыми занятиями Пушкина, в коих он наиболее успевал. Кроме того, он охотно учился и наукам историческим, но не любил политических 1 и ненавидел математических;** почему*** всегда находился в числе последних воспитанников второго разряда и при выпуске из Лицея получил чин 10-го класса****. Не только в часы отдыха от учения в рекреационной зале, на прогулках в очаровательных садах Царского Села, но нередко в классах и даже во время молитвы*****, Пушкину приходили в голову разные пиитические вымыслы, и тогда лицо его то помрачалось, то прояснялось, смотря по роду дум, кои занимали его в сии минуты вдохновения******. Вообще он жил более в мире фантазии. Набрасывая же свои мысли на бумагу, везде, где мог, а всего чаще во время математических уроков*, от нетерпения он грыз обыкновенно перо и, насупя брови, надувши губы, с огненным взором читал про себя написанное.
Пушкин вообще был не очень словоохотлив и на вопросы товарищей своих отвечал обыкновенно лаконически. Любимейшие разговоры его были о литературе и об авторах, особенно с теми из товарищей, кои тоже писали стихи, как, например, барон Дельвиг, Илличевский, Кюхельбекер (над неудачною страстью последнего к поэзии он любил часто подшучивать)**. Из лицейских профессоров и гувернеров никто в особенности Пушкина не любил и ничем не отличал от других воспитанников***. Все, однако ж, с удовольствием слушали его сатиры и эпиграммы насчет других. Так, например, профессор математики Карцев от души смеялся его пиитическим шуткам над лицейским доктором Пешелем, который, в свою очередь, охотно слушал его же насмешки над профессором математики. Один только профессор российской и латинской словесности Кошанский, заметя необыкновенную и преимущественную склонность Пушкина к поэзии, сначала всячески старался отвратить и удержать его от писания стихов, частию, быть может, потому, что сам писал и печатал стихи, в которых боялся соперничества, провидя в воспитаннике своем возникающего вновь Гения 2. Но когда будущий успех сего нового таланта сделался слишком очевидным, тогда тот же самый профессор употребил все средства, чтобы, ознакомив его, как можно лучше, с теориею языка отечественного и с классическою словесностию древних, разделить со временем литературную славу своего ученика.
Впрочем, Пушкин мало успел в изучении древних классиков, и талант его к поэзии наиболее начал развиваться в то время, когда профессор российской словесности Кошанский, по тяжелой болезни своей, целые три года устранен был от преподавания в Лицее*. Вообще Пушкин, следуя единственно вдохновениям своего Гения, неохотно подчинялся классному порядку и никогда ничего не искал в своих начальниках. Вне Лицея он знаком был только с семейством знаменитого историографа нашего Карамзина**, к коему во всю жизнь питал особенное уважение, и с некоторыми гусарами***, жившими в то время в Царском Селе (как-то: Каверин, Молоствов, Соломирский, Сабуров и др.). Вместе с сими последними Пушкин любил подчас, тайно от своего начальства, приносить некоторые жертвы Бахусу и Венере, волочась за хорошенькими актрисами графа В.Толстого и за субретками приезжавших туда на лето семейств****; причем проявлялись в нем вся пылкость и сладострастие африканской его крови. Одно прикосновение его к руке танцующей производило в нем такое электрическое действие, что невольно обращало на него всеобщее внимание во время танцев*****.
Но первую платоническую, истинно пиитическую любовь возбудила в Пушкине сестра одного из лицейских товарищей его (фрейлина К.П. Бакунина). Она часто навещала брата и всегда приезжала на лицейские балы. Прелестное лицо ее, дивный стан и очаровательное обращение произвели всеобщий восторг во всей лицейской молодежи. Пушкин, с пламенным чувством молодого поэта, живыми красками изобразил ее волшебную красоту в стихотворении своем под названием «К живописцу». Стихи сии очень удачно положены были на ноты лицейским товарищем его Яковлевым и постоянно петы не только в Лицее, но и долго по выходе из оного. Вообще воспоминания Пушкина о счастливых днях детства были причиною, что он во всех своих стихотворениях, и до конца жизни, всегда с особым удовольствием отзывался о Лицее, о Царском Селе и о товарищах своих по месту воспитания. Это тем замечательнее, что учебные подвиги его, как выше объяснено, не очень были блистательны*.
По выходе из Лицея Пушкин, сохраняя постоянную дружбу к товарищу своему барону Дельвигу, коего хладнокровный и рассудительный характер нравился ему более других (несмотря на явное противоречие с его собственным), посещал преимущественно литературные общества Карамзина, Жуковского, кн. Вяземского, Воейкова, графа Блудова, Тургенева и т. п.**. Скрытый текст
Сноски * В первой редакции примечание: «Слова бывшего гувернера С. Г. Чирикова». ** В 1-й редакции: «Но не любил политических и в особенности математику». Ремарка М. Л. Яковлева: «Математика – наука не политическая, а историю действительно любил». *** В 1-й редакции: «вместе с другом своим б. Дельвигом» и ремарка М. Л. Яковлева: «Почему именно вместе с другом своим бароном Дельвигом?» **** Воспитанники 1-го курса разделены были только на два разряда и при выпуске своем из Лицея награждены были чинами: во-первых, офицера гвардии (или IX классом) и, во-вторых, офицера армии (или Х классом). ***** В 1-й редакции: «...и даже в церкви». Ремарка Яковлева: «Это замечание, по мнению моему, вовсе лишнее». Подстрочная ссылка Комовского: «Замечание того же гувернера С. Г. Чирикова». ****** В 1-й редакции ремарка Яковлева: «Лицо Пушкина, и ходя по комнате, и сидя на лавке, часто то хмурилось, то прояснялось от улыбки». * В 1-й редакции: «Набрасывая же мысли свои на бумагу, он удалялся всегда в самый уединенный угол комнаты...» Ремарка Яковлева: «Неправда. Писал он везде, где мог, а всего более в математическом классе». ** В 1-й редакции: «Кроме любимых разговоров своих о литературе и авторах с теми товарищами, кои тоже писали стихи, как-то: с б. Дельвигом, Илличевским, Яковлевым и Кюхельбекером (над неудачною страстью коего к поэзии он любил часто подшучивать), Пушкин был вообще не очень сообщителен с прочими своими товарищами и на вопросы их отвечал обыкновенно лаконически». Имя Яковлева было им зачеркнуто. *** В 1-й редакции: «Но все боялись его сатир, эпиграмм и острых слов». Ремарка Яковлева: «Не помню и не знаю, кто боялся сатир Пушкина; разве один Пешель, но и этот только трусил. Острот Пушкин не говорил». * В 1-й редакции: «Один только профессор российской и латинской словесности Кошанский, предвидя необыкновенный успех поэтическому таланту Пушкина, старался все достоинство оного приписывать отчасти себе и для того употреблял все средства, чтобы как можно более познакомить его с теориею отечественного языка и с классическою словесностью древних, но к последней не успел возбудить в нем такой страсти, как в Дельвиге». Ремарка М.А. Корфа: «Так: но вместе с тем Кошанский – особенно в первое время – всячески старался отвратить и удержать Пушкина от писания стихов, частию, может быть, возбуждаемый к тому ревностию или завистию: ибо сам писал и печатал стихи, в которых боялся соперничества возникающего нового гения». Ремарка Яковлева: «Русским языком занимался Пушкин не потому, чтобы кто-нибудь из учителей побуждал его к тому, а по страсти, по влечению собственному. Пушкина талант начал развиваться в то время, когда Кошанский, по болезни, был устранен и три года в Лицее не был. Дельвиг вовсе не Кошанскому обязан привязанностью к классической словесности, а товарищу своему Кюхельбекеру». ** По совету его Пушкин написал куплеты, петые в Павловске, при праздновании, сколько помнится, взятия Парижа в 1814 г. За поднесение сего стихотворения он удостоился получить от блаженные памяти государыни императрицы Марии Федоровны золотые с цепочкою часы при всемилостивейшем отзыве. *** В 1-й редакции: «Отчаянными гусарами». Слово «отчаянными» подчеркнуто, в знак неодобрения, Яковлевым. **** В 1-й редакции ремарка Яковлева: «Эта статья относится не до Пушкина, а до всех молодых людей, имеющих пылкий характер». ***** В 1-й редакции последняя фраза в тексте отсутствует. Вместо нее примечание Комовского: «Пушкин до того был женолюбив, что, будучи еще 15 или 16 лет, от одного прикосновения к руке танцующей, во время лицейских балов, взор его пылал, и он пыхтел, сопел, как ретивый конь среди молодого табуна». Ремарка Яковлева: «Описывать так можно только арабского жеребца, а не Пушкина, потому только, что в нем текла кровь арабская». * По существующему во всех учебных заведениях обычаю давать прозвища, товарищи Пушкина, заметив особенную страсть его к всему французскому (что, впрочем, было в духе тогдашнего времени), называли его в шутку французом, за что он иногда сердился не на шутку. В 1-й редакции: «И что сами товарищи его, по страсти Пушкина к французскому языку (что, впрочем, было тогда в духе времени), называли его в насмешку французом, а по физиономии и некоторым привычкам обезьяною и даже смесью обезьяны с тигром». Ремарка Яковлева: «Как кого звали в школе, в насмешку, должно только оставаться в одном школьном воспоминании старых товарищей; для читающей же публики и странно и непонятно будет читать в биографии Пушкина, что его звали обезьяной, смесью обезьяны с тигром». ** В 1-й редакции текст продолжен: «Впрочем, он более и более полюбил также и разгульную жизнь, служителей Марса, дев веселия и модных женщин, нынешних львиц, или, как очень удачно выразился, кажется, Загоскин, — вольноотпущенных жен». Ремарка Яковлева: «Пушкин вел жизнь более беззаботную, чем разгульную. Так ли кутит большая часть молодежи?» [ СПб.: Академический проект, 1998. – Т. 1-2. Т. 1. – 1998. – С. 56-59. ФЭБ - http://feb-web.ru/feb/pushkin/critics/vs1/vs1-056-.htm ]
Отправлено: 18.10.07 00:42. Заголовок: Мейлах БС. Хар-ки восп-ков лицея в записях ЕА.Энгельгардта//Пушкин:Иссл. и мат//ИРЛ ПД-М-Л,1960
Подробного рассмотрения заслуживает отзыв Энгельгардта, посвященный Пушкину и находящийся в рукописи между отзывами о Пущине и о Ржевском. Эта запись, как уже упоминалось выше, была опубликована (хотя и неполностью) В. П. Гаевским. Она свидетельствует о том, что возникновение взаимной неприязни, сложившейся между Пушкиным и Энгельгардтом, изумлявшей и огорчавшей близкого друга их обоих – декабриста Пущина, относится к самому началу директорства Энгельгардта. Вот полный текст записи Энгельгардта:
«Его высшая и конечная цель — блистать и именно посредством поэзии. К этому он сводит всё и с любовью занимается всем, что с этим непосредственно связано. Всё же ему никогда не удастся дать прочную основу даже своим стихам, так как он боится всяких серьезных занятий и сам его поэтический дух не сердечный, проникновенный, а совершенно поверхностный, французский дух. И всё же это есть лучшее, что можно о нем сказать, если это можно считать хорошим. Его сердце холодно и пусто, чуждо любви и всякому религиозному чувству и не испытывает в нем потребности; может быть, так пусто, как никогда не бывало юношеское сердце. Все нежнейшие и юношеские чувства в его фантазии осквернены, так как запятнаны всеми пороками французской литературы, которую он знал частично, а то и совершенно наизусть при поступлении в лицей как достойную придачу к его прежнему воспитанию» Скрытый текст
Приводим этот отзыв о Пушкине и в оригинале: «Sein höchstes und letztes Ziel ist glänzen und zwar durch Poesie. Darauf führt er alles zurück und treibt alles was damit in unmittelbarer Beziehung steht, mit Liebe. Indessen wird es ihm wohl nie gelingen seinen Versen selbst eine feste Grundlage zu geben, weil er alles ernstere Studium scheut, und sein poetischer Geist selbst kein in die Tiefen hinabdringender gemüthlicher, sondern ein gar oberflächicher französischer Geist ist. Und doch ist nur dies, in so fern es etwas Gutes dünken kann, das Beste was sich von ihm sagen läßt. Sien Herz ist kalt und leer, leer an Liebe und leer an allem religiösen Gefühle und Bedürfniß, vielleicht so leer als es nie ein jugendliches Herz gewesen ist. Die zarteren und jugendlichen Gefühle alle sind in seiner Phantasie entweiht, denn diese ist befleckt von allen Schandmälern der französischen Literatur, die er Stellenweise oder ganz auswendig wußte als er in das Lyceum tratt, eine würdige Mitgabe seiner früheren Erziehung.
Следует прежде всего подчеркнуть функцию этой характеристики, как и всех других характеристик публикуемой рукописи: она писалась Энгельгардтом лично для себя и осталась достоянием его архива, являясь как бы записью в дневнике педагога. Энгельгардт не только не вносил свои откровенно критические замечания в официальные отзывы, но, более того, зачастую протестовал против попыток очернить Пушкина. Так, по свидетельству Пущина, Энгельгардт отверг принятое еще в 1814 году (до его директорства) решение конференции о том, чтобы внесение Пушкина за шалости в «черную книгу» было учтено при выпуске. По воспоминаниям Пущина, Энгельгардт «ужаснулся и стал доказывать своим сочленам, что мудрено допустить, чтобы давнишняя шалость, за которую тогда же было взыскано, могла бы еще иметь влияние и на будущность после выпуска. Все тотчас согласились с его мнением, и дело было сдано в архив». Защищал Энгельгардт Пушкина и после его ссылки на юг в официальной записке министру народного просвещения. Но при этом остается фактом: характеристика личности Пушкина Энгельгардтом в приведенной выше записи глубоко неверна и несправедлива. Для строгого директора, с его религиозно-нравственным морализированием, остался закрытым многогранный, богатейший духовный мир гениального юноши-поэта, который он так и не смог увидеть за лицейскими табелями об успеваемости и за экспансивными выходками, снискавшими Пушкину среди лицейских воспитателей славу «легкомысленного», «повесы». Энгельгардт особенно уверился в этом мнении после нескольких инцидентов, происшедших с Пушкиным на его глазах: после нашумевшей истории с фрейлиной императрицы княжной Волконской, которую Пушкин принял в темных переходах дворца за горничную Наташу и бросился целовать; после ставшей известной Энгельгардту карикатуры Пушкина на него; после истории с откровенно эротическим посланием Пушкина «К молодой вдове», которое было адресовано миловидной француженке Марии Смит (она была в любовной связи с самим Энгельгардтом и показала ему это послание). Всё это Энгельгардт, занявший в лицее позицию блюстителя нравственности и к тому же оскорбленный нетерпимостью и пренебрежением к нему Пушкина, тенденциозно обобщил в своей характеристике. С другой стороны, поучения Энгельгардта воспринимались Пушкиным как придирки педанта. Скрытый текст
И. И. Пущин в своих мемуарах писал: «...для меня оставалось неразрешенною загадкой, почему все внимания директора и жены его отвергались Пушкиным: он никак не хотел видеть его в настоящем свете, избегая всякого сближения с ним. Эта несправедливость Пушкина к Энгельгардту, которого я душой полюбил, сильно меня волновала. Тут крылось что-нибудь, чего он никак не хотел мне сказать; наконец, я перестал и настаивать».21 Хотя в отношениях между Пушкиным и Энгельгардтом до сих пор многое остается неясным, но некоторые причины неприязни теперь вырисовываются.
Отправлено: 18.10.07 00:48. Заголовок: Мейлах БС. Хар-ки восп-ков лицея в записях ЕА.Энгельгардта//Пушкин:Иссл. и мат//ИРЛ ПД-М-Л,1960
Открывающая рукопись Энгельгардта характеристика А.П. Бакунина, воспитанника средних способностей, ничем не замечательного, читается так: «Не имея больших талантов, он сделал во многих предметах значительные успехи, за исключением немецкого языка, так как при его нетерпеливом характере его отпугивает всякое значительное затруднение; обычно изрядно надменен, что особенно проявилось в первые годы, но, если удается его убедить в его ошибках, он готов покаяться и, насколько это ему удается, снова быть хорошим. Он отличается от многих почти немецкой откровенностью и чистосердечием и скорее совершит еще один легкомысленный поступок, чем станет просить снисхождения. Со своими начальниками он сближается охотно».
Убийственен остроумный отзыв о К.Д. Костенском, безличном молодом человеке, которого лицеисты прозвали «стариком»: «Старый миф, который заставляет Прометея орошать слезами глину, превращая ее в людей, воплощен в нем наиболее материально; тяжелая и сырая глина и ничего более, и ему не приходится бранить Прометея за воровство, так как для него Прометей не украл ни малейшей искорки небесного огня. В своей внешности он проявляет много тщеславия, редко показывается иначе, чем упершись руками в бока. Поскольку он одарен от природы очень скудно, то его прилежание почти ни к чему не приводит. Заслуживают похвалы его большое добродушие и уживчивость».
Своеобразной фигурой был в лицее граф С.Ф. Броглио, сын итальянца, происходившего из обедневшего сардинского патрицианского рода. По окончании лицея Броглио уехал в Пьемонт и участвовал в революционном заговоре. Но в стенах лицея он считался ленивым, флегматичным и неспособным учеником (в отзывах преподавателей отмечается его «слабая память», «ограниченное дарование»). В записях Энгельгардта читаем о нем: «Природа скудно одарила его способностями, в особенности ему не хватает для учения двух существеннейших черт: ума и памяти. Однако, в этом отношении по крайней мере, он совсем не переоценивает себя и, когда, несмотря на все приложенные усилия, не может чего-нибудь усвоить, шутит довольно добродушно над своей неспособностью. Флегма, которая составляет основу его характера, смягчает его вспышки, иногда очень бурные и шумные; когда же доходит до кулачных потасовок, то он при последующих замечаниях и выговорах проявляет себя чаще всего очень упрямым. Своему старинному происхождению он придает очень мало значения и неохотно носит свой мальтийский крест, хотя в его обращении довольно явственно проглядывает какая-то важность».
Равнодушным, хотя и положительным является отзыв о бароне П.Ф. Гревенице: «При очень хорошем поведении и большом прилежании имеет также достаточные таланты. В своих мелких занятиях, например в своей любви к бабочкам, он проявляет большую любовь к порядку. Из-за его внешности в его нраве появилась довольно большая раздражительность, которая иногда переходит в некоторое упрямство и даже иногда проявляется в его отношениях с матерью».
Отправлено: 18.10.07 01:04. Заголовок: Мейлах БС. Хар-ки восп-ков лицея в записях ЕА.Энгельгардта//Пушкин:Иссл. и мат//ИРЛ ПД-М-Л,1960
Запись Энгельгардта о Дельвиге не должна удивлять читателя пренебрежительным отзывом о его литературных занятиях в лицее. Среди преподавателей представление о Дельвиге, отличавшемся в лицее не только леностью, но, как это ни странно, даже малой восприимчивостью к наукам («способности посредственны», «невнимателен и ленив», «отвечает на вопросы без размышления и без всякой связи», – писали о нем), было весьма невыгодным. Литературный его талант развился позднее. Но в отзыве Энгельгардта ценно для нас указание на патриотическую гордость Дельвига русской литературой, которая носила, как мы узнаем, даже воинствующий характер. Итак, вот отзыв о Дельвиге: «Когда Прометей вдохнул душу в ту глину, из которой он его сделал, небесная искра была уже несколько остывшей, так как она только время от времени вспыхивает в Дельвиге жалким поэтическим огоньком. Только на этот мнимый поэтический талант и на какое-то воинствующее отстаивание красот русской литературы направлено сейчас всё, и я, вероятно, обязан только Жуковскому тем, что он с некоторого времени прилагает известное старание к изучению немецкого языка. В его играх и шутках проявляется определенное ироническое остроумие, которое после нескольких сатирических стихотворений сделало его любимцем товарищей. Его нравственность, видимо, подточена тайными пороками, к которым, вероятно, относится и та жадность, с какой он без выбора глотает книги, которые раздобывает всякими путями и большей частью тайно читает в классе. В русской литературе он, пожалуй, самый образованный».
Из отзыва о К.К. Данзасе мы впервые узнаем о его склонности к искусству. В остальном он, как видно, ничем не импонировал Энгельгардту: «Настолько бездеятелен и неспособен до и после еды, что приходится думать, он только для еды и создан. Его неизящный вид дает повод к поддразниваниям, на которые он обычно отвечает сердитым криком и кулачной расправой. Убедить его в том, что он когда-нибудь бывает неправ — невозможно. Обычно в подобных случаях он утверждает, что все несправедливы к нему, разгорячается с каждым словом всё больше и позволяет себе при таких припадках, которые довольно быстро переходят в бешенство, большую грубость по отношению даже к надзирателям. Как ни странно, в нем довольно много склонности к искусству».
Отправлено: 18.10.07 01:09. Заголовок: Мейлах БС. Хар-ки восп-ков лицея в записях ЕА.Энгельгардта//Пушкин:Иссл. и мат//ИРЛ ПД-М-Л,1960
Лаконичный отзыв об Ф.Ф. Матюшкине точно определяет главную цель его жизни, хотя и сужает духовный облик будущего отважного мореплавателя: «Тихая, добрая душа, которая делает именно то, что должна, дает именно то, что имеет, кажется именно тем, что есть, и остается именно тем, чем была. Товарищи называют его из-за его флегмы голландцем: у него есть склонность к морской службе». Матюшкин Ф.Ф. (10.VII.1799 - 16.IX.1872) "Федернелька, Голландец, Плыть хочется"
Запись об А.И. Мартынове – не более чем первые впечатления и наблюдения педагога: «Очень тихий и спокойный, временами, однако, несколько упрямый, рисует и фехтует лучше всех. Он любит порядок и делает в некоторых науках значительные успехи. Если я не ошибаюсь, он самый молодой после Ржевского, и он бы достиг большего, если бы воспитывался с мальчиками своего возраста, с которыми мог бы идти в ногу».
Отзыв о С.С. Есакове, одном из лучших учеников курса, впоследствии гвардейском офицере, гласит: «Талант, прилежание и кротость рисуют его очень благоприятно; гениальным его назвать нельзя, но душа у него исключительная, восприимчивая ко всему доброму и прекрасному. Он имеет к тому же большую привязанность ко всем, о ком знает, что они охотно что-нибудь сделают для его интеллектуального и нравственного развития. По отношению к своим родственникам и родителям (эти последние довольно посредственного происхождения) проявляет величайшую нежность и самую детскую привязанность; с этой стороны он, как и Комовский, наиболее достойный любви; его товарищи его очень уважают, он же чаще всего является судьей в их спорах и очень близко принимает к сердцу, когда кто-нибудь не выполняет своего долга или дурно себя ведет по отношению к начальникам. В таких случаях он наставляет виновного на путь истинный, так же, как откровенно защищает того, чей поступок слишком строго осужден или, по его мнению, рассматривается с неправильной точки зрения. В первые годы ему были свойственны сильный страх перед явлениями природы, молнией и огнем, так же как, впрочем, и всякие суеверия и предрассудки, привитые прежним воспитанием». Есаков Семен Семенович (1798 - весна 1831). Прозвище неизвестно.
Отправлено: 18.10.07 01:16. Заголовок: Мейлах БС. Хар-ки восп-ков лицея в записях ЕА.Энгельгардта//Пушкин:Иссл. и мат//ИРЛ ПД-М-Л,1960
Интересна характеристика А.Д. Илличевского, лицейского поэта, считавшегося в первые лицейские годы соперником Пушкина по стихотворству, но на самом деле писавшего весьма посредственные стихи: «В Германии был такой сладостный период, когда многие молодые люди, благодаря Геснеровым идиллиям, так же как Вертеру, Иорику, сентиментальным путешествиям и т. п., стали настолько сверхчувствительными, что их бледно-красные сердца по всякому поводу и без повода совершенно таяли. На таких бессильных и сухих юношей, если не совсем, то во многом, к сожалению, походит Илличевский. Несколько самодельных рифм и чрезмерные и неосторожные похвалы, которые воздавались его незрелой музе, сделали свое дело слишком добросовестно. Фантазия дала теперь форме перевес над всеми его остальными интеллектуальными силами настолько, что он, при всех талантах, стоит во всех серьезных науках, за малым исключением, почти на той же ступени, что и при поступлении. Всё же надо учесть, без сомнения, то, что имеется в его поэтическом багаже, и поэтому я думаю, что в русской литературе11 он, если не первый, то очень близок к первому. По отношению к своим товарищам он проявляет себя большим эгоистом, хотя с некоторых пор это как будто ослабевает. К своим прежним связям в С.-Петербургской гимназии он проявляет большую привязанность, которая, однако, происходит, может быть, не из самого чистого источника, так как много значат тайные пороки».
Односторонним, но содержащим неизвестные в литературе черты характера Н.А. Корсакова, принадлежавшего к числу одареннейших лицеистов, является отзыв о нем Энгельгардта: «Обладает отличными способностями и редкой памятью и очень острым суждением. При этом ему свойственен опасный дар приспособляться к каждому мнению и к каждой личности и он умеет каждому казаться лучше, чем тот мог бы его оценить. На свою память он полагается иногда чересчур и временами запускает приготовление уроков, его сочинения и прочие школьные задания находятся обычно в беспорядке. В науках он поверхностен, не от недостатка дарования, а просто от легкомыслия; в обращении со своими товарищами вспыльчив и резок, а затем прибегает ко лжи и к одному ему свойственной манере искажения, причем он умеет очень ловко втянуть в игру тщеславие того, кто является судьей. С некоторых пор, однако, он, кажется, стал лучше. В первые годы, например, он находил удовольствие в том, чтобы незаметно есть в классе, голод здесь играл меньшую роль, чем склонность делать нечто неразрешенное и зуд обмануть учителя; к тому же он тайком таскал со стола хлеб, несмотря на запрещение и наказание». Корсаков Николай Александрович (1800 - 26.IX.1820). Прозвище неизвестно.
Отправлено: 18.10.07 07:42. Заголовок: Мейлах БС. Хар-ки восп-ков лицея в записях ЕА.Энгельгардта//Пушкин:Иссл. и мат//ИРЛ ПД-М-Л,1960
Зато замечателен своей верностью и выразительностью психологический портрет В.К. Кюхельбекера: «Читал все на свете книги обо всех на свете вещах; имеет много таланта, много прилежания, много доброй воли, много сердца и много чувства, но, к сожалению, во всем этом не хватает вкуса, такта, грации, меры и ясной цели. Он, однако, верная, невинная душа, и упрямство, которое в нем иногда проявляется, есть только донкихотство чести и добродетели с значительной примесью тщеславия. При этом он в большинстве случаев видит всё в черном свете, бесится на самого себя, совершенно погружается в меланхолию, угрызения совести и подозрения и не находит тогда ни в чем утешения, разве только в каком-нибудь гигантском проекте. В детстве он страдал пляской св. Витта. Его отец умер от чахотки, которая угрожает и ему».
Отзыв Энгельгардта об А.А. Корнилове в общем благоприятен, но рисует его как юношу, ничем не примечательного. Корнилов «нашел способ так же, как Ржевский, остаться совершенно невинным ребенком. Ни на одно мгновение не может оторваться от забав. В своей наружности он очень небрежен, а в поведении до неуклюжести невоспитан. Он не умен, но имеет хорошую память и делает в формальных науках довольно значительные успехи. Характер у него открытый и чрезвычайно добродушный».
Совсем иначе, с явной заинтересованностью, написана характеристика С.Г. Ломоносова, личности незаурядной. Еще находясь в лицее, Ломоносов познакомился с Карамзиным и бывал у него вместе с Пушкиным, находился в переписке с В. Л. Пушкиным и П. А. Вяземским. В отзыве Энгельгардта одобрительно говорится об увлечении Ломоносова историей и политикой (на это же указывал и лицейский профессор истории И. К. Кайданов): «Очень интересный юноша, не то, чтобы гениальный, но всё же выдающийся талант. По истории он идет превосходно. Политикой интересуется очень живо. Очень словоохотлив и умеет обычно направить разговор на наиболее высокие интересы человечества, затем свободно перескакивает с предмета на предмет, касаясь главным образом поверхности, отчасти из юношеского легкомыслия, а может быть, также потому, что он раньше воспитывался французами. Его существо одухотворяет прекрасное религиозное чувство, которое иногда проявляется очень трогательно. Он любит людей, несомненно, больше, чем все остальные (до сих пор, по крайней мере), и часто думает о том, каким образом он м.б. для них наиболее полезен. От этого он всегда полон проектов и предложений, направленных обычно на преобразование армий, новые порядки в министерстве, другое управление финансами и т. п.». Выдающиеся способности Ломоносова сказались в его дальнейшей биографии: он служил секретарем русского посольства в Америке, потом во Франции, был послом в Бразилии, Португалии, Нидерландах. Нет оснований думать, что в лицее Ломоносов принадлежал по своим политическим взглядам к наиболее передовой группе лицеистов: его карьера, сохранившиеся письма говорят, что он и не хотел плыть «против течения». Но всё же Ломоносов ярко выделялся широтой своих интересов, образованностью, умом среди многих сверстников — типичных отпрысков дворянской бюрократии.
Отправлено: 18.10.07 08:20. Заголовок: Мейлах БС. Хар-ки восп-ков лицея в записях ЕА.Энгельгардта//Пушкин:Иссл. и мат//ИРЛ ПД-М-Л,1960
После характеристики Ломоносова особенно язвительным кажется отзыв о П.Н. Мясоедове, воспитаннике, который за свою тупость и умственное убожество служил у лицеистов предметом постоянных насмешек. Вот что писал о Мясоедове Энгельгардт: «Никто так хорошо и элегантно не одевается, никто так изящно не разглаживает своей челки. Никто не умеет так изящно пользоваться своим лорнетом, никто не хотел бы так, как он, уже сейчас стать гусаром, но никто меньше его не пригоден и не имеет охоты к серьезным занятиям. Так как он всё же исключительно высокого мнения о себе и о своих познаниях, то при выговорах он, где только смеет, бывает груб и у гувернера и инструктора происходят с ним иногда сцены». О проницательности Энгельгардта как педагога, так быстро разглядевшего облик «Мясожорова» (лицейское прозвище Мясоедова), свидетельствует простое сравнение этого отзыва с рядом официальных лицейских характеристик, где мы читаем: «Весьма самолюбив, горяч, привязчив, груб, насмешлив; впрочем, признателен, услужлив, прилежен» или: «не слишком счастлив способностями, но его прилежание заменяет многое».
О Д.Н. Маслове из отзыва Энгельгардта мы узнаем, что он «имеет большие способности к литературе и математическим наукам и сделал в математике значительные успехи. Он скромен и больше всех остальных близок к возмужанию. Говорит мало и плохо и охотно уединяется. Когда он считает себя обиженным, скрывает свое недовольство. Я думаю, что в нем довольно много гордости и самомнения. Его поведение было всегда исключительно осторожным и совершенно безупречным». О Маслове в лицейской песне говорилось: Просвещеньем Маслов светит, / В титулярство Маслов метит.13 И действительно, Маслов при выпуске получил чин титулярного советника. В лицее он примыкал к группе передовых лицеистов, но вел себя очень осмотрительно и осторожно во всех конфликтах (в частности, во время известного столкновения с инспектором М. С. Пилецким). После окончания лицея участвовал в «Журнальном обществе» Н. И. Тургенева, обществе, созданном для издания политического журнала, и читал на одном из собраний статью о статистике. Но «либеральный дух» Маслова быстро испарился, и он преуспевал на службе, постепенно украшаясь орденами и дойдя до чина тайного советника.
К числу отзывов, где проницательность изменила Энгельгардту, относится отзыв об И. В. Малиновском, сыне первого директора лицея В. Ф. Малиновского: «При очень добром сердце и довольно хороших способностях он во всем проявляет большую небрежность, дурно ведет себя по отношению к своим товарищам, начальникам и проявлял это даже по отношению к своему отцу. Он совершенно не может заставить себя сдержаться, и его можно привести в себя с исключительным трудом, тогда он с искренним раскаянием признает свою вину, но, к сожалению, его величайшее легкомыслие тотчас же вытесняет самые лучшие намерения. Насколько мне известно, он ни в одном предмете не сделал значительных успехов». Здесь внимание обращено главным образом на озорной, пылкий нрав Малиновского. Об этом, правда, говорит и Пушкин в «Пирующих студентах»: А ты, повеса из повес, На шалости рожденный, Удалый хват, головорез, Приятель задушевный... За вспыльчивость и необузданность лицеисты прозвали Малиновского «казаком». Казалось бы, что Энгельгардт должен был обратить больше внимания на те свойства Малиновского, которые он кратко обобщил словами о его «очень добром сердце» и которые впоследствии выразились в теплом отношении «казака» к осужденным декабристам, в дружбе с И. И. Пущиным, в беспрестанных столкновениях с закоренелыми крепостниками-помещиками на Украине. Но в первые месяцы директорства Энгельгардта в лицее его сближению с сыном покойного директора, по всей вероятности, мешала и ревность сына к преемнику своего отца.
Отправлено: 18.10.07 08:44. Заголовок: Хар-ки восп-ков лицея в записях ЕА.Энгельгардта//Пушкин:Иссл. и мат//ИРЛ ПД-М-Л,1960
Поражает своей односторонностью отзыв Энгельгардта об И. И. Пущине, с которым впоследствии, как мы уже упоминали выше, он был связан взаимной многолетней дружбой (она продолжалась и даже укрепилась после того, как Пущин был осужден за участие в восстании декабристов). В характеристике Пущина Энгельгардт обращает внимание только на любовные увлечения этого лицеиста и выступает здесь как «блюститель нравственности».14 «Несчастливые семейные обстоятельства произвели на него тяжелое впечатление, — говорит о Пущине Энгельгардт. — С некоторого времени он стал прилагать чрезвычайно много усилий к тому, чтобы заинтересовать собой особ другого пола, писал исключительно жалостливые письма и старался изобразить из себя настоящую трагическую фигуру благодаря своему несчастию, которого он, однако, ясно не обрисовывал. Одно такое письмо попало мне в руки и мой долг заставил меня поговорить серьезно и внушительно с этим, таким в сущности, хорошим молодым человеком о его ошибке и сказать ему о неправильности его точки зрения. Дружеский совет произвел, по-видимому, желаемое впечатление, но вскоре повторный случай подобного рода показал совершенно обратное. Как ученик, он вдумчив, способен, внимателен и прилежен, но всё же кажется, что он не проявляет определенной склонности к какой бы то ни было науке». В дальнейшем, узнав Пущина ближе, Энгельгардт развил свое мнение о благородных чертах его натуры, о его высоком моральном облике. Именно таким предстает Пущин в обширной переписке Энгельгардта 20—50-х годов с бывшими лицеистами. [Вслед за отзывом о Пущине дан отзыв о Пушкине, занимающий двадцать третье место. Мы выделяем его в конец нашей публикации.]
В приведенном выше отзыве о Корнилове Энгельгардт сравнивает этого лицеиста с другим, Н. Г. Ржевским. И в самом деле, подобно Корнилову, Ржевский ничем не был замечателен. Это – «хорошее сердечное дитя, но, к сожалению, дитя, и он им всегда останется в отношении наук, по крайней мере по сравнению с многими из своих соучеников. У него ни в какой мере нет недостатка в талантах, и, если бы он был в младшем классе вместо старшего, он, может быть, стал бы очень хорошим воспитанником. В обращении со своими товарищами он очень миролюбив, по отношению к начальникам послушен, вежлив и очень доверчив, класс, полный Ржевских, был бы для нас не плох, но ему в этом классе приходится довольно туго». Своеобразным поэтическим комментарием к этому отзыву может служить шуточная эпитафия-акростих, сочиненная в лицее и имевшая в виду именно Ржевского: Родясь, как всякий человек, Жизнь отдал праздности, труда, как зла, страшился, Ел с утра до ночи, под вечер спать ложился; Встав, снова ел да пил, и так провел весь век. Счастливец! На себя он злобы не навлек; Кто, впрочем, из людей был вовсе без порока? И он писал стихи, к несчастию, без прока.
Отправлено: 18.10.07 08:48. Заголовок: Хар-ки восп-ков лицея в записях ЕА.Энгельгардта//Пушкин:Иссл. и мат//ИРЛ ПД-М-Л,1960
К совершенно бесцветным, ничем не примечательным фигурам принадлежали три воспитанника, характеризуемые далее Энгельгардтом, — Стевен, Саврасов, Тырков. И здесь проявляется его отрицательное отношение к тем юношам, которые (даже если успевают в науках) не воодушевлены никакой целью, лишены инициативы, широких интересов. Таков будущий выборгский губернатор Ф. X. Стевен: «Очень добродушный и притом деятельный ученик. Не имея выдающихся способностей, он, благодаря своему прилежанию, принадлежит к лучшим ученикам. Осторожный и скромный в поведении, он редко подвергается наказаниям. Впрочем, в его физическом облике есть что-то беспомощное и тяжеловесное, что, по-видимому, мешает и каждому его духовному порыву».
Таков по существу и П. Ф. Саврасов, который запомнился товарищам только своей ярко-рыжей шевелюрой и длинным носом: «Совершенно чистый и неиспорченный мальчик, который с момента своего поступления показал себя таким скромным, добродушным и миролюбивым, что покорил как всех учителей, так и учеников. За всё это время он ни разу не был наказан, и я думаю, что он вряд ли получил хоть у кого-нибудь выговор. Он любит чистоту и порядок. В науках ничем не выделяется, но всё же он очень хороший ученик».
Но если Саврасов вообще ничем не выделялся, то прямое сопротивление своей пошлостью вызывал А. Д. Тырков (лицейское прозвище «кирпичный брус»). Об этом говорит и Энгельгардт: «Его прежним воспитанием, должно быть, очень пренебрегали, так как на нем лежит печать пошлости. Велика его беспомощность, велико его невежество во всем. Но в нем нет совершенно ничего плохого, и, я думаю, он бы охотно что-нибудь совершил, если бы ему в этом постоянно не препятствовала его убого одаренная натура». После окончания лицея Тырков некоторое время служил в конно-егерском армейском полку, но уже в 1822 году вышел в отставку и коротал время за разведением кур, гусей и уток. Конец жизни Тыркова был также отмечен, при всей своей трагичности, доходившей до комизма глупостью. Тыркова постигла психическая болезнь, но и эта болезнь была у него в формах какой-то тупой обыденщины: запершись в комнате, он методично вырезывал бумажки и пускал их по ветру.
Отправлено: 18.10.07 08:51. Заголовок: Хар-ки восп-ков лицея в записях ЕА.Энгельгардта//Пушкин:Иссл. и мат//ИРЛ ПД-М-Л,1960
Ценные сведения содержит запись Энгельгардта, посвященная М.Л. Яковлеву, юноше, обладавшему многосторонними дарованиями, любимцу лицеистов, впоследствии ставшему «лицейским старостой» (он был ревностным организатором празднований лицейских годовщин, хранителем архивов пушкинского выпуска лицея). О нем Энгельгардт писал: «Талантлив во всем, особенно же в риторике, мимике и музыке. Ему очень нравится подражать другим как во внешности, так и в научных занятиях. Здесь он заходит так далеко, что не может скрыть своего стремления к подражанию даже от тех, кому он подражает или кого передразнивает. Теперь его поведение в общем хорошо, прежде оно было небезупречным; его сердце отзывчиво. Так как он уделяет людям много внимания, то надо предполагать, что он не очень хорошо приспособится к свету. У него есть склонность к сатире, но несравненно меньшая, чем у Пушкина. В науках он предался своего рода литературному патриотизму. Этот протест против чужого легко принимает у него значение чего-то важного. Филология его интересует в целом не так, как это можно было бы ожидать при его риторических стремлениях». Особенный интерес представляет замечание Энгельгардта о «литературном патриотизме» Яковлева и его способности к сатире. Что же касается замечания о страсти Яковлева к «подражанию» и о его таланте в «мимике», то здесь имеется в виду исключительный дар имитации, его умение, восхищавшее современников, воспроизводить не только манеры, походку, но даже голоса и интонации самых разных людей. Яковлев М.Л. (19.IX.1798-4.I.1868). Прозвище: Паяс, Паяс №№200,Комедиант, Буфон
К П. М. Юдину относится последняя запись Энгельгардта: «Он был, особенно вначале, так мягок и так чувствителен, что редкий день проходил без того, чтобы он в классе не проливал слез то из-за пустячного выговора, то из-за того, что его не вызвали, то из-за какой-нибудь еще менее уважительной причины. Учителя очень ценят его охоту к учению и его кротость. Он, хотя и медленно, сделал очень заметные успехи, его настойчивость неутомима, а его поведение постоянно совершенно безупречно. В его душе цветет прекрасный идиллический мир, явление в сущности у молодых людей его возраста не редкое, особенно же в классе, в котором он находится. Этот мир невинности довольно мило выражается в его маленьких сочинениях. От своих соучеников он отстраняется, из робости не очень легко вступает с кем бы то ни было в длительную беседу. Эта наклонность к отдалению и уединению могла при недоброжелательных внешних взаимоотношениях легко перейти у него в меланхолию. Своих родителей он любит с величайшей нежностью». Характеристика «чувствительности» Юдина, погруженного в «идиллический мир», существенна для понимания пушкинского «Послания к Юдину» (1815): Пушкин, применяясь к адресату, восхвалял в этом стихотворении идиллический мир сельского уединения, где можно "Вдали столиц, забот и грома / Укрыться в мирном уголке..." Слова Энгельгардта о «маленьких сочинениях» Юдина дают основание причислить этого лицеиста к кругу воспитанников, причастных к литературному творчеству.
Отправлено: 18.10.07 21:27. Заголовок: просьба ко всем:
Поиски в Инете привели к удручающему результату в смысле "необнаружения" портретов (хотя бы зарисовок) лицеистов: две трети того исторического набора/выпуска остались обрисованы только на словах. Если у кого в каких архивах, сундуках, альбомах что-либо вдруг обнаружится - очень просим предоставить на время, разумеется, ксерокопии бесценных реликвий, могущих пролить дополнительный свет на наши весьма туманные представления (далёкие, конечно же, от истинных) о давно минувших днях нашей общей истории и культуры. Да. Все приглашаются к ативным действиям - в смысле дополнений, обсуждений, опровержений. Короче: к диалогу!
Арина Родионовна
постоянный участник
Сообщение: 574
Зарегистрирован: 24.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
2
Отправлено: 19.10.07 00:05. Заголовок: Re:
ДОРОГИЕ МОИ! Я ПОЗДРАВЛЯЮ ВСЕХ С ЛИЦЕЙСКИМ ДНЁМ!!! ПОДНИМЕМ БОКАЛЫ И СДВИНЕМ ИХ РАЗОМ!
Если у кого в каких архивах, сундуках, альбомах что-либо вдруг обнаружится - очень просим предоставить на время, разумеется, ксерокопии бесценных реликвий, могущих пролить дополнительный свет на наши весьма туманные представления (далёкие, конечно же, от истинных) о давно минувших днях нашей общей истории и культуры.
А-а-а-апчхи! (От архивной пыли). Что-то мне моя память подсказыват о наших домашних архивах. Помню лица. Много. И вроде бы это был Лицей. На выходных поищу.
Сейчас не помню кто, но кто-то сказал в форме, что лицейский период жизни Пушкина изучен наиболее подробно. Не спорю, возможно, так оно и есть. Но найти такие публикации – задача не из простых. Поэтому хочу поблагодорить Лепореллу за подборку о Лицее и лицеистах, которую читал со всё возрастающим интересом. И, уверен, не только я один. А что если такие неплохо проработанные материалы систематизировать, объединять и помещать в специальный раздел?
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 581
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 20.10.07 15:03. Заголовок: Re:
Думаю, что со временем возникнет сайт на основе форума (а не наоборот, как обычно бывает). Вот там и разгуляемся!
Отправлено: 20.10.07 17:03. Заголовок: Спасибо всем - будем!
Спасибо, Борода, спасибо... В том смысле, что было б правильно, если бы: кто-то из москвичей рассказал о детстве, собственно, Саши Пушкина, а кто-то ещё [ тут все начинают озираться по сторонам света в поисках подходящей кандидатуры - шутка ] о годах Южной ссылки (до Михайловского). Тогда бы я отважился/попытался подобрать существенный материал по 3-летию 1817-20 гг. и - "достоин ли, смогу ль?" - сработать "Декабристский Витраж", но уже со своими скромно вымученными вкраплениями. "Михайловское" я бы вообще не трогал: на мой спокойный взгляд в беседах о нём нужно вести сугубо литературоведческий разговор (если соседские барыни и девки не помешают). А вот после "Михайловского" интересней для всех и правильней со многих точек зрения было, если бы участники форума высказались (желательно "с бумагами в руках") о том, до чего они, как им представляется сегодня, уже "дошли", т.е. куда другому - случайным образом - забраться было бы весьма невероятно.
КОРФ Модест Андреевич граф (10.11.1800, Петербург- 2.01.1876, там же), гос. деятель, историк, дир. ПБ в 1849-61. Из старинного дворянского рода. 19 окт. 1811 принят в Царскосельский лицей, к-рый окончил в 1817 с серебр. медалью.
Службу Корф начал 25 июня 1817 в канц. М-ва юстиции, был переводчиком. В течение двух лет был пом. ред. в Комис. сост. законов, а затем ред. В 1818-22 появились его ст. в журн. "Сын отечества", "Соревнователь", "Сев. арх.". С 1 дек. 1819 сотр., а с 24 мая 1820 д. чл. ВОЛРС; был также почет, чл. Моск. о-ва любителей коммерч. знаний и Курляндского о-ва лит. и художеств. В результате увлечения проблемой экономии в умств. и лит. работе опубликовал кн. "Графодромие или искусство скорописи. Сочинение г. Астье. Переделанное и примененное к русскому языку бароном М. Корфом". В 1823 перешел в М-во финансов чиновником особых поручений, а потом начальником отд-ния в Деп. разных податей и сборов. В 1824 назначен чиновником особых поручений в Комис. сост. законов. В 1825 был управляющим делами двух к-тов: для приискания способов к улучшению состояния городов и для уравнения земск. повинностей. 4 апр. 1826, после упразднения Комис., был переведен ст. чиновником во вновь созд. II отд-ние собств. е. и. в. Канд., где работал под руководством М. М. Сперанского 5 лет, не прерывая связей с М-вом финансов, был вице-дир. Деп. разных податей. В 1830 вышло "Полное собрание законов" в 45 т., в кон. 1832 появился "Свод законов" в 15 т., из к-рых 5 т. подготовил К. Сперанский рекомендовал Николаю I кандидатуру Корфа на должность управляющего делами К-та министров. 6 мая 1831 К. назначен "исправлять" эту должность, а 11 янв. 1832 утвержден в ней. Вскоре он стал лично известен Николаю I. Имп. видел в Корфе преемника Сперанского, говоря, после смерти последнего в 1839: "твое дело оставаться верным его школе; действуй в духе и правилах покойного - и мы останемся всегда друзьями..." Будучи управляющим К-та министров, Корф составил "Опыт общего обозрения всех частей государственного управления за 1831 год" (неопубл.). В 1834 он статс-секр., в 1839 назначен на должность гос. секр. и был на этой должности до апр. 1843, когда был определен в чл. Гос. совета с сохранением звания статс-секр. Приглашался участвовать во многих гласных и секретных к-тах. В результате представл. Корфу докладной записки о вредном влиянии "Отеч. зап." и "Современника" Николаем I был создан 2 апр. 1848 Негласный к-т "для постоянного надзора за духом и направлением" печати, в к-ром Корфу "повелено быть членом", а с 1853 - пред. В 1840-х преподавал юрид. науки вел. кн. Константину Николаевичу и др. вел. князьям. В 1842 под руководством Корфа была составлена история Гос. совета (до вступления на престол Александра I). По просьбе наследника, будущего имп. Александра II, с разрешения Николая I и под его ред. в 1848 К. напечатал в 25 экз. "Историческое описание 14 декабря 1825 года и предшедших ему событий". Второе изд. этой кн. также для узкого круга было напечатано в 1854. И только после помилования оставшихся в живых декабристов кн. под назв. "Восшествие на престол Императора Николая I" вышла для широкой публики (1857). Неоднократно публиковал ст. и заметки в "Рус. арх.", "СПбВед.", "Сев. пчеле", "Рус. старине", "ЖМНП" и др. изд. 18 окт. 1849 назначен дир. ПБ с оставлением в прежних должностях. К его приходу Б-ка находилась в упадке и требовала преобразований. 7 февр. 1850 ПБ перешла из М-ва нар. просвещения в упр. М-ва имп. Двора. В февр. же было утверждено подготовл. К. "Дополнительное об Императорской Публичной Библиотеке и Румянцевском Музеуме положение". В нем определены права и обязанности дир., его пом., а гл. - четко определено предназначение" Б-ки как "общая польза". 14 апр. 1850 К. утвердил выработ. совещанием б-рей правила внутр. распорядка, размещения кн. и ведения каталогов. Была упорядочена структура: фонд разделен на 17 отд-ний, к-рым был придан характер более или менее самостоят, в адм. отношении структурных частей Б-ки. Были выработаны правила каталогизации, установлена система каталогов: сист., краткий алф. указ., перечневой или инвентарь. Гл. каталогом принят сист. После 1854 во всех отд-ниях, кроме Ист. и Богослов., введена карточная форма каталогов. Введена "крепостная" расстановка кн. по факт, их величине. Большая работа была проделана по комплектованию. В 1851 впервые были ассигнованы спец. средства на покупку кн. Для правительств, потребностей покупались соч., относящиеся к революции 1848, изд. Вольной рус. типогр. А. И. Герцена. Корф выступил первым библиографом изд. Герцена, составив в 1859 "Реестр произведениям "Вольной русской печати" (с 1853 по 1857). По указанию дир. из "произведений русского книгопечатания" покупалось все отсутствующее в Б-ке. К кон. правления К. в Рус. отд-нии насчитывалось не менее 90% всего напечат. на рус. яз. с момента введения в России книгопечатания. По убеждению К., ПБ только тогда приобретет характер истинно нац. книгохранилища России, когда в ее составе будут кн. о России на всех яз. Отд-ние "Россика" было создано 1 авг. 1850 вначале из кн., собр. из всех отд-ний Б-ки, затем недостающие кн. приобретались не только в России, но, гл. рбр., через иностр. комиссионеров. К I860 в "Россике" было уже около 30 тыс. изд. Из традиц. путей комплектования огромный размах приобрели дары. В течение 1850-х было принесено в дар Б-ке около 90 тыс. кн. и период. изд. Б-ка регулярно получала от имп. "чрезвычайные" пособия на приобретение коллекций и кн.; по "высочайшим повелениям" ей передано знаменитое "Древлехранилище" изв. историка М. П. Погодина, собр. П. Ф. Коробанова, почет, кор. И. П. Каратаева, кн. из Эрмитажа и др. За время директорства К. собр. Б-ки выросло с 640 тыс. т. до 1 млн. Немало сил было потрачено Корфом на приведение в порядок неразобр. фондов, на орг-цию аукционов по продаже дублетов (1850- 54, 61), это принесло доп. св. 50 тыс. р. и освободило немало площади для новых поступлений. Активно избавлялся от "непрофильных" материалов (коллекций монет, медалей и т. п.) с передачей их в Эрмитаж, АН, Румянцевский музей, Моск. оружейную палату и др. учреждения. Корфу удалось сделать ПБ более доступной и более удобной для читателей. 1 дек. 1851 утверждены новые "Правила для посетителей". Читальный зал стал работать ежедневно с 10 ч. утра до 9 ч. вечера, по воскресным и праздничным дням - с 12 до 15 ч. В то время ПБ была единств. бесплатной б-кой в Петербурге, открытой для всех желающих, кроме учеников сред. учеб. заведений, нижних воен. чинов и слуг в ливреях. Читательский билет выдавался на год. Отменены ограничения в числе выдаваемых кн., но по-прежнему не выдавались запрещ. цензурой кн., а беллетристика выдавалась с разрешения дир. Для убыстрения получения кн. вместо общей тетради введены для записи запрашиваемых кн. "требовательные карточки". Кач-во обслуживания повысилось после введения с 1853 спец. деж. в читальном зале. По запросам читателей стали создаваться обширные списки лит., были установлены два "справочных стола". Начато стр-во нового корпуса под читальный зал, закладка к-рого состоялась 29 июня 1860. Зал был открыт 4 нояб. 1862 уже без К. Улучшению обслуживания читателей способствовало и то, что К. удалось решить назревший вопрос об увеличении численности библ. работников, получить право нанимать внештат. сотр. (вольнотр-ся), выполнявших осн. часть работы по обслуживанию. Вместо почет. б-рей был введен институт почет. чл. и кор. ПБ. Во всех помещениях Б-ки были организованы пост. выставки библ. редкостей, что помимо пропаганды Б-ки придало ей, по словам К., еще и функцию общеобразоват. музея.- Б-ка стала "открытою для всех посетителей справочною книгою". Продолжалась экскурс. работа для "любопытствующих". В газ. и журн. регулярно публиковались изв. о новых поступлениях, о всех нововведениях, о выставках. К. очень внимательно следил за ст. о Б-ке, полагая, что "беспристрастная гласность" и "уважение к общественному мнению" помогают ПБ идти вперед. Б-ка и ее фонды пропагандировались предпринятыми по инициативе К. изд. "Путеводителей", "Отчетов", каталогов отд. собр. С 1856 в "Отеч. зап." помещались списки поступившей в Б-ку отеч. лит. Изменения коснулись и внешнего облика ПБ. Была изменена система отопления: вместо гол. печей в книгохранилищах были устроены пневматич. печи в подвалах, сделана красивая новая мебель, установлены новые высокие стеллажи, на к-рых сделаны приступки и поручни, так что отпала необходимость в переносных лестницах. Полы покрыты паркетом, в залах появились портр., бюсты, гипсовые статуи, ковры. В 1857 для инкунабулов была отремонтирована одна из угловых комнат нижнего этажа, впоследствии получившая название "средневековая зала", а потом "Кабинет Фауста". 6 дек. 1861 Корф оставил пост дир. в связи с назначением главноуправляющим II отд-нием собств. е. и. в. Канц. В 1864-72 был пред. деп. законов Гос. совета. Связь его с Б-кой не прерывалась до конца жизни. Он был почет. чл. ПБ. По указанию Александра II зал Б-ки, где находилось Отд-ние "Россика" был назван "залой барона Корфа" и украшен портр. Корфа, писанным по заказу сотр. акад. К. А. Горбуновым. В день празднования 50-летия гос. службы К. Б-ка преподнесла ему отпечат. в двух экз. кн. под загл. "На память о 9-м июня 1867 г. Барону Модесту Андреевичу Корфу в день 50-летия его службы", в к-рой напечатаны поздравления на 30 яз. и ст.-восп. сотр. К. ежегодно дарил ПБ кн., рукописи, эстампы, принял деятельное участие в сост. и печатании каталога "Россика" в 2 т. 1 янв. 1872 К. уволен в отставку с пожалованием граф. достоинства. Награжден орденами Андрея Первозванного, Александра Невского, Белого орла, Владимира 1-й, 2-й, 3-й и 4-й степеней, Анны 1-й степени и Анны с имп. короной, Станислава 1-й и 2-й степени. Имел чин д. т. сов. Похоронен на Никольском кладб. Александро-Невской лавры в Петербурге.
Соч.: Графодромия, или искусство скорописи. Соч. г. Астье, передел. ... на рус. яз. бар. Модестом Корфом (СПб., 1820); Принц датский Иоанн в России. Происшествия 1602 (СПб., 1822); Барон Иоганн Альберт Корф, 1697-1766 (СПб., 1847); Историческое описание 14 декабря 1825 года и предшедших ему событий (СПб., 1848; 2-е изд. 1854); Высочайше утвержденные правила для посетителей имп. Публичной библиотеки 1 дек. 1851 (СПб., 1852); Восшествие на престол императора Николая I (СПб., 1857); Десятилетие императорской Публичной библиотеки (1849-1859): Зап., представл. государю имп. дир. Б-ки (СПб., 1859, в соавт. с В. В. Стасовым); Жизнь графа Сперанского. Т. 1-2 (СПб., 1861); [Записка о А. С. Пушкине] //Сб. ОРЯС. СПб., 1887. Т. 42, № 4; PC. 1889. Т. 89, авг.; Проект Указа о создании Главного Управления по делам книгопечатания //РА. 1896. Кн. 2, № 6; Из записок барона (впоследствии графа) М. А. Корфа //PC. 1899. Т. 98-100; 1900. Т. 101-03; 1904. Т. 117-18.
Лит.: Императорская Публичная библиотека в эпоху перехода в ведомство Министерства народного просвещения: (Крат, очерк ее прошедшего и настоящего). СПб., 1863; Барону Модесту Андреевичу Корфу в день пятидесятилетия его службы 9 июня 1867. СПб., 1867; 50-летний юбилей М. А. Корфа //СПбВед. 1867. 11 июня; БВед. 13 июня.; Сев. почта. 14 июня; СО. 15 июня; Beil. zur Allgem. Ztg. 26 Juni; SPb. Ztg. 15 Juli; Courier russe. N 26; Neuer Anz. fur Bibliogr. u. Bibliotekswiss. Sept. /Oct.; Бычков А. Ф. Граф Модест Андреевич Корф //Древ, и нов. Россия. 1876. Т. 1, № 4; Грот Я. К. Воспоминания о гр. Модесте Андреевиче Корфе //PC. 1876. Т. 15, кн. 2; Ста-сов В. В. Граф Модест Андреевич Корф: Биогр. очерк., 1800-1876 //Там же; Его же. Публичная библиотека и Эрмитаж при Александре I //HB. 1877. 11 дек.; Его же. Румянцевский музей: История его пер. из Петербурга в Москву в 1860-1861 гг. //PC. 1883. Т. 37, № 1; Корф Н. А. Из пережитого //Там же. 1884. Т. 42, май; Памятная книжка имп. Александровского лицея на 1886 год. СПб., 1886; Грот Я. Пушкин, его лицейские наставники и товарищи. СПб., 1887; Соболыциков В. И. Воспоминания старого библиотекаря //ИВ. 1889. Т. 38, окт.-нояб.; Стасов В. В. Собр. соч. СПб., 1894. Т. 3; Майков Л. Н. Пушкин в изображениях М. А. Корфа //PC. 1899. Т. 99, авг.-сент.; Чечулин Н. Д. Граф М. А. Корф: По поводу столетия со дня его рождения //НВ. 1900. 12 сент.; Несколько данных к истории книги бар. М. А. Корфа "Жизнь графа Сперанского": (Из бумаг акад. А. Ф. Бычкова) /Сообщ. И. А. Бычкова //PC. 1902. Т. 109, янв.- март; Кобеко Д. Ф. Имп. Царскосельский лицей: Наставники и питомцы, 1811-1843. СПб., 1911; Гастфрейнд Н. А. Товарищи Пушкина по имп. Царскосельскому лицею. СПб., 1912. Т. 1-2; Сыроечковский Б. Из записной книжки архивиста: Корф в полемике с Герценом //КА. 1925. Т. 3; Огарев Н. П. Избр. социал.-полит, и филос. произведения. М., 1952; Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1955. Т. 1-2; М., 1960; Герцен А. И. Собр. соч.: В 30 т. М., 1958. Т. 13; Ефимова (1); Хотяков (1); Lincoln W. В. The last years of the Nicholas system: The unpubl. diaries and memoirs of Baron Korf and gen. Tsimmerman //Oxford Slavonic Papers. 1973. Vol. 6; Голубева О. Д., Гольдберг А. Л. В. И. Соболощиков; Голубева О. Д. В. Ф. Одоевский. М., 1983; Эйдельман Н. Я. Герцен против самодержавия. М., 1984; Stuart M. A potent lever for social progres: The Imperial Public Library in the era of the great reforms //The Libr. quart. 1989. Vol. 59, N 3. 100-летие. С. 184-334.
Некр.: Голос. 1876. 3, 6 янв.; БВед. 4, 7 янв.; СПбВед. 6 янв.; Газета А. Гатцука. 8 янв.; BE. Т. 1, № 2; Нар. шк. № 2, прил.; Отчет по Гос. совету за 1876. СПб., 1878. Прил. 2.
Арх.: Арх. РНБ. Ф. 1, оп. 1, 1849, № 23; 1851, № 51. ОР РНБ. Ф. 380.
Иконогр.: Портретная галерея русских деятелей. СПб., 1862. Т. 1; Морозов А. В. Каталог моего собрания русских гравированных портретов. М., 1913; Мюнстер; Московская изобразительная пушкиниана. М., 1986.
Отправлено: 23.10.07 12:01. Заголовок: вопрос - всем:
На этой ветке в разных местах благочинно соседствуют (фото)портреты людей "в возрасте". А Пушкин, проживи он ... 70 лет, каким бы стал? Точно не: Корфом, Горчаковым. Скорее: Кюхельбекером, Пущиным ... А может быть Корниловым (1801-1856), Мясоедовым (1799-1868) Малиновским (1796-1873) ... Державиным? (Ответы типа: "Пушкиным!" - не защитывают себя сами, по причине самотавтологичности трюизма, пардон.)
На этой ветке в разных местах благочинно соседствуют (фото)портреты людей "в возрасте". А Пушкин, проживи он ... 70 лет, каким бы стал? Точно не: Корфом, Горчаковым. Скорее: Пущиным, . А может Корниловым (), Малиновским (1796-1873)?
Все опубликованные мною портреты сперты у Н. Эйдельмана, из его публикации в журнале "Знание - сила" за 1979г. Кроме Корфа - на него ссылка в посте.
Матюшкин Федор Федорович. Портрет работы неизвестного художника, 1840-е гг.
Матюшкин, Федор Федорович - адмирал (1799 - 1872). Учился в Царскосельском лицее вместе с Пушкиным , который вспоминает о нем в стихотворении: "19 октября". После окончания курса отправился в кругосветное плавание, под начальством В.М. Головина; с 1820 по 1824 г. участвовал в экспедиции Врангеля , в книгу которого вошли два отчета Матюшкина о поездках к берегам рек Большая и Малая Анюя и по тундре к востоку от Колымы, с описанием местностей и нравов жителей. Врангель назвал один из описанных им мысов "мысом Матюшкина" (69°43'50'' северной широты и 170°47' восточной долготы). В 1825 - 27 годах Матюшкин сопровождал Врангеля в плавании вокруг света; в 1838 г. участвовал в битве против горцев и при взятии местечка Туапсе и Шапсухо; в 1854 г. командовал морской частью в Свеаборге, во время восточной войны. - См. "Морской Сборник" (1872, № 12); Грот "Пушкин, его лицейские товарищи и наставники".
Одна хорошая приятельница Ахматовой замечает у неё ... библиотечную книжку (стихи китайцев, кажется). Со штампом на 17 стр. "Неужели... Как - стащили?.. Анна Андреевна, не украдь, сказано..." - "Сказано, сказано. Да вот мне их [китайцев] переводить надо, Договор с издательством. Зашла в библиотеку. И - как раз "моя" книжка. НИКЕМ НЕ РАСКРЫВАВШАЯСЯ 10 ЛЕТ!.. Книги имеют свою судьбу."
Так есть! У меня был случай - "Записки военно-исторического общества" за 1912г., которые мне в библиотеке долго выдавать не хотели, но в конце концов выдали, оказались НЕРАЗРЕЗАННЫМИ! За 94 года. Вотъ такъ вотъ.
Арина Родионовна
постоянный участник
Сообщение: 621
Зарегистрирован: 24.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
2
Отправлено: 23.10.07 20:52. Заголовок: Re:
Адмиралу Матюшкину принадлежит письмо, написанное им на смерть Пушкина Яковлеву, лицейскому "старосте". Одна из самых пронзительных, на мой взгляд, реакций на смерть А.С. Столько боли!
Об этом же Яковлеву писал и Вольховский. Но письмо не нашла. Есть только ссылка.
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 597
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 25.10.07 20:22. Заголовок: Re:
marta пишет:
цитата:
Об этом же Яковлеву писал и Вольховский. Но письмо не нашла. Есть только ссылка.
Это то самое письмо Вольховского, на которое Яковлев отвечал 22 июня 1837 года: «Ты мне пеняешь, за чем я не написал тебе о горестной кончине Пушкина? Вот мой ответ. Не писал я потому, что голова кругом шла в то время, а когда образумился, то уж газеты предупредили известия о его смерти. Убийца, разжалованный в солдаты, сослан с жандармом за границу. Данзас наш, как секундант Пушкина, содержался сперва на гауптвахте, а потом, по приговору суда, в крепости три месяца. Теперь он свободен. Журнал Пушкина действительно я имею, но переслать тебе его для прочтения не нахожу удобства, потому что пересылка обойдется слишком дорого… Надо же и о себе что-нибудь сказать. В 1-х). Я слава Богу здоров, хотя по временам не ладим мы с желчью; во 2-х). Живу по прежнему, довольно уединенно; ограничиваясь настоящим, не желаю покамест лучшего; в 3-х). Планы мои на женитьбу меня уже более не тревожат. Наконец держусь правила: что будет, то будет».
Если Вас интересует письмо Вольховского, то я считал, что оно утеряно. А на что Вы видели ссылку? На Гастфрейнда?
Арина Родионовна
постоянный участник
Сообщение: 631
Зарегистрирован: 24.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
2
Отправлено: 26.10.07 00:20. Заголовок: Re:
marta пишет:
цитата:
Об этом же Яковлеву писал и Вольховский. Но письмо не нашла. Есть только ссылка.
Вольховский, если судить по ответу Яковлева пишет о НЕИЗВЕЩЕНИИ о смерти Пушкина. У Матюшкина всё резче: как ты мог это допустить?
Да, всё так. Это не ссылка, а только упоминание о письме Вольховского сразу в нескольких источниках, к-е есть под рукой. "Друзья Пушкина", т.1: ""Письмо Матюшкина к Яковлеву о смерти Пушкина читатель уже знает. Известно и письмо Яковлева к Вольховскому". И об этом же в "Эстонской пушкиниане" В.Бобылёвой и М.Гайнуллина в главе "Спартанскою душой пленяя нас". Вот и всё.
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 607
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 26.10.07 22:23. Заголовок: Re:
marta пишет:
цитата:
Известно и письмо Яковлева к Вольховскому
Это письмо я собирал по кусочкам из разных источников. Я выложил выше всё, что удалось найти.
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 691
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 12.11.07 22:41. Заголовок: В дополнение к Вольх..
В дополнение к Вольховскому могу добавить следующее: Вольховского известил о смерти Пушкина Модинька Корф. Он написал письмо 14 февраля. Если учесть, что письма из Петербурга на Кавказ шли не менее месяца, а в действующую армию чуть ли не два, то Вольховский, едва получив письмо Корфа, тут же написал Яковлеву, где "пенял ему", что тот не известил ему о смерти Пушкина. Вот вся информация. Если удастся, то скоро я снова загляну в Гастфрейнда и постараюсь более пристально прочитать письма Вольховского, которому посвящена огромная статья в "Товарищах Пушкина по Императорскому Царскосельскому лицею".
Адмиралу Матюшкину принадлежит письмо, написанное им на смерть Пушкина Яковлеву, лицейскому "старосте". Одна из самых пронзительных, на мой взгляд, реакций на смерть А.С. Столько боли!
Нюнюшка, а текста у Вас нет, часом?
Арина Родионовна
постоянный участник
Сообщение: 735
Зарегистрирован: 24.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
2
"Пушкин убит! Яковлев! Как ты это допустил! У какого подлеца поднялась на него рука? Яковлев, Яковлев! Как мог ты это допустить? Наш круг редеет; пора и нам убираться…", - написано 14 февраля 1837 года в Севастополе.
Отправлено: 16.11.07 20:42. Заголовок: Милый Сверчок, я при..
Милый Сверчок, я привела здесь Вам об этом стихи (не мои), но это было так давно... Почему, голубушка Родионовна, опять об этом? Сверчок, помоги, я теперь те стихи не найду. Там было о Матюшкине, о Вольховском.
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 701
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 17.11.07 19:21. Заголовок: Это стихотворение – ..
Это стихотворение – о Яковлеве – можно прочитать на третьей страницы темы «Лицей». Не по теме: Для справки:
Когда в теме есть недавние сообщения, то открываются только новые ответы. Достаточно нажать на «см. все», и откроются все, в том числе и старые, ответы в данной теме. «см. все» находится под первым, титульным сообщением.
Сверчок
постоянный участник
Сообщение: 750
Зарегистрирован: 23.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
1
Отправлено: 30.11.07 02:27. Заголовок: Вопрос
Скажите, пожалуйста, кто-нибудь знает дату венчания Михаила Яковлева на Надежде Ивановне Игнатьевой в 1838 году? Нигде не могу найти.
Арина Родионовна
постоянный участник
Сообщение: 879
Зарегистрирован: 24.08.07
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
3
Отправлено: 30.11.07 16:39. Заголовок: Я - не знаю! Старост..
Отправлено: 02.12.07 00:22. Заголовок: Да, это было раньше...
Да, это было раньше. Его туда водила няня, это запечатлелось в памяти (так в книге А.Даниловой "Ожерелье светлейшего"). Есть рисунок Нади Рушевой "Пушкин мечтает в саду Юсупова". В каком же саду он мечтал? И сколько ему тогда было лет? С какого возраста дети мечтают? А в чьём саду лицеисты срывали яблоки?
Лепорелла
постоянный участник
Сообщение: 820
Зарегистрирован: 18.09.07
Откуда: Касталия, СП
Репутация:
2
Отправлено: 02.12.07 00:40. Заголовок: Яблоки то были Саарс..
Яблоки то были Саарские, т.е. александровка (сорт такой).
- участник сейчас на нашем союзе - участник вне нашего союза
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Рекомендую! 
А.П. Куницин и ДеБудри - рис. А.Д. Илличевского, 1816
(11.IX.1800 - 2.I.1876) 
Матюшкин Ф.Ф. (10.VII.1799 - 16.IX.1872) "Федернелька, Голландец, Плыть хочется" 
Есаков Семен Семенович (1798 - весна 1831). Прозвище неизвестно.
Корсаков Николай Александрович (1800 - 26.IX.1820). Прозвище неизвестно.
Яковлев М.Л. (19.IX.1798-4.I.1868). Прозвище: Паяс, Паяс №№200,Комедиант, Буфон 
- участник сейчас на нашем союзе