Пожелания: Заголовок темы должен кратко и понятно отражать её суть. Ваше имя не должно повторять уже зарегистрированные имена »»». Оскорбления в нашем союзе неприемлемы.
Чтобы разобраться в задачах и структуре Форума, прочтите прежде всего темы:
Тургеневы ждут Вас (см. «Отправлено: Вчера 23:46. Заголовок: С.») на предыдущей странице
Светлана
постоянный участник
Сообщение: 20
Зарегистрирован: 09.01.08
Откуда: Нижний Новгород
Репутация:
0
Отправлено: 17.01.08 08:45. Заголовок: Большое спасибо за и..
Большое спасибо за интересную информацию! Только в связи с ней у меня теперь появились новые вопросы :) Про первые два "рода" мне понятно, от выходцев из Золотой Орды. Интересно, почему у них появляется одинаковая фамилия "Тургенев" - это что-то означало, какое-то слово тюркского происхождения?.. Про третий и четвертый "роды" - не совсем ясно... Например, про Афанасия Борисовича Тургенева из 17 века, непонятно, у него раньше была другая фамилия или просто ничего не известно про его предков?.. Откуда он взялся?.. Может быть, он тоже относится либо к первому, либо ко второму "роду"?.. Или он просто выходец "из простых", а в 17 веке ему было пожаловано дворянство?.. Хотя понятно, что раз уж в родословных книгах про это ничего не написано, то догадки здесь бесполезны... Интересно, а почему Афанасию Борисовичу "дана" была фамилия Тургенев?.. (еще один вопрос, на который, наверное, уже нет ответа :)) Во всяком случае, мне теперь понятно, что Тургенев И.С. и братья Тургеневы (Александр, Николай и Сергей) всего лишь однофамильцы. Еще раз спасибо!
Дорогой Лепорелла! О чем речь, конечно же, Вы заслужили отдых! Отдыхайте, сколько понадобится! К тому же ответы на эти вопросы совсем не обязательны: мне по ним диссертации не писать, диплома не сдавать, я, так сказать, просто удовлетворяю свое "праздное" любопытство... Мне даже неловко, что я так Вас напрягла, извините, если что... Еще не хватало из-за этого ночей не спать, ответы на мои дурацкие вопросы искать... К тому же, как я понимаю, еще и работать когда-то надо, не все же время на форумах сидеть...
Лепорелла, Вы, кажется, вышли из отпуска? :) Так как насчет Трубецких?.. :) Вот, если интересно, предварительные результаты моего "расследования", вернее, результаты поисков в Интернете :)
Сначала о родстве «декабриста» С.П.Трубецкого и «философа» Е.Н.Трубецкого. В книге (Шокарев С.Ю. «Знаменитые российские фамилии») достаточно подробно написано про род Трубецких и его представителей. Там прочитала, что отец философа Е.Н.Трубецкого – Н.П.Трубецкой – приходится четвероюродным племянником декабриста С.П.Трубецкого. Подробнее это «родство», к сожалению, в книге не освещалось…
Но на сайте «Российское генеалогическое древо» (http://rodstvo.ru) обнаружила такие сведения о Трубецких http://rodstvo.ru/T/trubecky.htm
Начнем с Трубецких-«философов».
ТРУБЕЦКОЙ ПЕТР ИВАНОВИЧ. Губернатор Харьковской губернии в 1833, Смоленской губернии в 1837-1841, Орловской губернии в 1841-1849. От брака с кнж. ЭМИЛИЕЙ ПЕТРОВНОЙ ВИТГЕНШТЕЙН (1801-1869) имел он обширное потомство. Среди внуков - скульптор ПАОЛО ТРУБЕЦКОЙ, философы СЕРГЕЙ и ЕВГЕНИЙ Трубецкие, дипломат ГРИГОРИЙ Трубецкой. Брат АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ ТРУБЕЦКОЙ 1806-1855.
Сын Петра Ивановича ТРУБЕЦКОЙ НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ от первого брака с графиней Любовью-Васильевной Орловой-Денисововй имел сына Петра и дочерей Софию и Марию. От второго брака с С.А.Лопухиной кн.Н.П.Трубецкой имел сыновей - известных философов Е.Н. и С.Н.Трубецких и дипломата Г.Н.Трубецкого, а также ряд дочерей.
ТРУБЕЦКОЙ ЕВГЕНИЙ НИКОЛАЕВИЧ 1863-1920. Внук ТРУБЕЦКОГО ПЕТРА ИВАНОВИЧА. Сын СОФЬИ АЛЕКСЕЕВНЫ урожденной ЛОПУХИНОЙ. Братья: СЕРГЕЙ 1862-1905, ГРИГОРИЙ 1874-1930. Религиозный философ и правовед, князь. После защиты двух диссертаций (магистерской и докторской) получил место профессора в Киевском университете, а оттуда через некоторое время перешел в Московский университет. После 1917 покинул Москву. Умер в Новороссийске. Жена ВЕРА АЛЕКСАНДРОВНА. Некоторые из детей: СЕРГЕЙ; СОФЬЯ; АЛЕКСАНДР 1892-1968 (у него сын АЛЕКСАНДР 1947)
ТРУБЕЦКОЙ СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ 1862-1905 Князь. Внук ТРУБЕЦКОГО ПЕТРА ИВАНОВИЧА. Родился в Калуге. Выпускник историко-филологического факультета Московского университета (1885) Доктор философии, профессор университета (1900). С осени 1905 г. - ректор Московского университета. Умер от кровоизлияния в мозг. Известен фундаментальными трудами по истории античной философии, онтологии, гносеологии, культурологии; публицист и общественный деятель. Сын НИКОЛАЙ 1890-1938. Братья: ГРИГОРИЙ 1874-1930, ЕВГЕНИЙ 1863-1920. Сестра ЕЛИЗАВЕТА по мужу ОСОРГИНА.
Теперь о предках Трубецкого С.П. – декабриста.
ТРУБЕЦКОЙ ПЕТР СЕРГЕЕВИЧ 1760-1817 Действительный статский советник. Князь. Жена ГРУЗИНСКАЯ ДАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА (умерла в 1796). Вторая жена КРОМИНА МАРФА ПЕТРОВНА. Дети: · СЕРГЕЙ, · ПЕТР 1793-1840, · ЕЛИЗАВЕТА 1794-после 1870. · НИКИТА 1804-1886.
Его сын ("декабрист") · ТРУБЕЦКОЙ СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ 1790-1860. Князь, полковник, один из руководителей "Северного общества". Был осужден и приговорен к каторжным работам навечно, срок сокращен сначала до 15, а затем до 13 лет. После амнистии в 1856 году жил в Москве на Большой Никитской, где и умер. Жена ЛАВАЛЬ ЕКАТЕРИНА ИВАНОВНА (1800-1854, в 1827 последовала за мужем на каторгу в Забайкалье). Дети: · ИВАН (1843-1874), восстановлен в княжеском достоинстве по амнистии 1856, жена ОБОЛЕНСКАЯ ВЕРА СЕРГЕЕВНА 1846-1934, детей не имел, · АЛЕКСАНДРА (за сенатором Н.Р.Ребиндером), · ЗИНАИДА (за Н.Д.СВЕРБЕЕВЫМ) и · ЕЛИЗАВЕТА (за П.В.ДАВЫДОВЫМ)
Таким образом, я смогла дойти только до отца «декабриста» С.П.Трубецкого и до деда «философа» Е.Н.Трубецкого. Дальше, к сожалению, никаких сведений об их предках и родственных связях не нашла. Можно, наверное, предположить, если Е.Н.Трубецкой был «четвероюродным» племянником С.П.Трубецкого, то его отец Н.П.Трубецкой и С.П.Трубецкой были «четвероюродными» братьями?.. В свою очередь, дед «философа» П.И.Трубецкой и отец «декабриста» П.С.Трубецкой были троюродными братьями?.. Далее сведений о «предках» нет, но можно предположить, что некий Иван Трубецкой (прадед «философа») и Сергей Трубецкой (дед «декабриста») были двоюродными братьями, а их отцы – родными братьями. Но кто это был – неизвестно. Вот такие запутанные «родственные» отношения :)
Зато немного прояснилась ситуация с детьми С.П.Трубецкого. Как писала выше, у Трубецкого было 4 детей: сын Иван (который не имел потомства) и три дочери: Александра, Зинаида и Елизавета. Выяснила пока немного о Зинаиде и Елизавете. Зинаида была замужем за Н.Д.Свербеевым, вот здесь нашла немного о нем и о его связях с декабристами (в том числе о Зинаиде): http://www.prometeus.nsc.ru/works/dekabr.ssi
Другая дочь С.П.Трубецкого Елизавета была замужем за Петром Давыдовым, сыном декабриста Василия Давыдова. Вот здесь воспоминания ее внука, Александра Давыдова (здесь есть немного и о Давыдовых, и о Трубецких, и о жизни декабристов в Сибири) http://www.russiantext.com/russian_library/1/DavVosp/Davidov.htm
Насчет потомства С.П.Трубецкого пока все.
Кстати, у одной моей знакомой в Петербурге была «знакомая» семья, отец в которой, как я поняла, являлся как раз потомком «декабриста» С.П.Трубецкого (мальчик из этой семьи писал в школе какой-то реферат про своих «предков», в том числе про С.П.Трубецкого и Е.И.Трубецкую (Лаваль)). К сожалению, я вообще не была знакома с этим семейством и, естественно, не могла удовлетворить свое «праздное» любопытство :). Сейчас эта семья уже переехала в Москву. В общем, получается, что род Трубецкого С.П. по линии его дочерей, возможно, продолжается и сейчас :)
Светлана
постоянный участник
Сообщение: 56
Зарегистрирован: 09.01.08
Откуда: Нижний Новгород
Репутация:
1
Немного о «нижегородском» периоде жизни С.П.Трубецкого и о его «родственниках» в Нижнем Новгороде (если кому интересно :)). Сведения взяла из местной краеведческой литературы. Сергей Петрович Трубецкой родился в 1790 году. Отец его, князь Петр Сергеевич Трубецкой, был нижегородским уездным, а затем в 1802-1806 годах губернским предводителем дворянства (умер в 1817 году). Детство и юность С.П.Трубецкой провел в имении своего отца селе Лапшиха (сейчас Дальнеконстантиновский район, кстати, в Лапшихе он и родился) и в Нижнем Новгороде. До 16 лет обучался дома, а затем в Москве, где изучал математику, фортификацию, географию, историю, французский, немецкий и английский языки, слушал лекции известных профессоров Московского университета. После отъезда Трубецких из Нижнего Новгорода, в городе продолжали жить их «родственники» - князь Георгий Александрович Грузинский. Это дядя С.П.Трубецкого, брат ее матери. Как было написано выше, мать С.П.Трубецкого – Дарья Александровна (урожденная княжна Грузинская). Г.А.Грузинский более 20 лет был губернским предводителем дворянства, человек он был гордый, честолюбивый, надменный, он очень гордился знатностью своего происхождения: род князей Грузинских был очень древним и происходил от грузинского царя Вахтанга, потомки которого в 18 веке выехали в Россию. Получается, что по матери Трубецкой С.П. был также потомком князей Грузинских (в его портретах, кстати, можно углядеть некие «грузинские» черты…). В общем, Грузинский Г.А. считал свой род даже выше рода Романовых и долго не мог «простить» Николаю I то, что тот осмелился так жестоко наказать его племянника (С.П.Трубецкого): когда в 1834 году Николай I посетил Нижний Новгород, Грузинский Г.А. не вышел его встречать, хотя был обязан это сделать как предводитель дворянства. А ранее, в 1826 году, когда вслед за мужем в Сибирь отправилась его жена Екатерина Ивановна Трубецкая (проезжала она через Нижний Новгород), Грузинский снабдил ее всем необходимым для долгого пути. Кроме этого, в имении Грузинского (в Лыскове, напротив Макарьевского монастыря на Волге) был даже устроен тайный пересылочный пункт, через который тайно переправлялись в Сибирь, минуя цензуру, письма и посылки для декабристов. Существует такое предположение, что какое-то время Грузинский даже готовил побег своего племянника из Сибири, но в последний момент беглецы «передумали» и решили не «рисковать»: как раз незадолго до этого состоялся побег нескольких декабристов, который закончился для них плачевно. После возвращения из ссылки С.П.Трубецкой несколько раз посещал Нижний Новгород: бывал у супругов Анненковых (декабрист И.А.Анненков с семейством после возвращения из ссылки поселился в Нижнем Новгороде, где прожил около 20 лет вплоть до своей кончины), также встречался с губернатором Нижнего Новгорода А.Н.Муравьевым (тоже бывшим декабристом).
потрясающе! я на такой кропотливый подвиг, Светлана, не способен Скрытый текст
у нас, у казаков, все проще и жестче: понравилась девка - на коня с собой и - за Дон! ищи ветра в поле...
спасибо!
Светлана
постоянный участник
Сообщение: 57
Зарегистрирован: 09.01.08
Откуда: Нижний Новгород
Репутация:
1
Отправлено: 26.01.08 18:18. Заголовок: Спасибо и Вам на доб..
Спасибо и Вам на добром слове :)
Кстати, еще раз повнимательнее перечитав книгу "Знаменитые российские фамилии", все-таки обнаружила общего предка Трубецкого С.П. и Трубецкого Е.Н. Это боярин Юрий Юрьевич Трубецкой, который «оставил шестерых сыновей, давших начало различным линиям рода». · ТРУБЕЦКОЙ ЮРИЙ ЮРЬЕВИЧ 1668-1739. Боярин. Князь. Действительный тайный советник. Сенатор. Первая жена княжна ЧЕРКАССКАЯ ЕЛЕНА ГРИГОРЬЕВНА. Вторая жена ОЛЬГА ИВАНОВНА ГОЛОВИНА, дочь адмирала И.М.ГОЛОВИНА. Дети от двух браков: · МАРИЯ 1696-1747, за канцлером, князем А.М.ЧЕРКАССКИМ, статс-дама, · НИКИТА 1699-1767, · ИВАН 1703-1744, камергер, президент Юстиц-коллегии, · АЛЕКСЕЙ, гвардии капитан, · ЯКОВ, · АЛЕКСАНДР 1727-1750, камергер, · ДМИТРИЙ, умер в 1792, · ПРАСКОВЬЯ, умерла в 1767, за генерал-фельдмаршалом, графом П.С.САЛТЫКОВЫМ, статс-дама.
Его сыновья, очевидно, и были предками Е.Н.Трубецкого и С.П.Трубецкого. Один из сыновей Н.Ю.Трубецкой был предком С.П.Трубецкого (его прадедом) · ТРУБЕЦКОЙ НИКИТА ЮРЬЕВИЧ 1699-1767 (в др. ист. 1700-1768). Князь. Успешно служил восьми государям, но заслужил неблагоприятные отзывы почти всех современников. Генерал-фельдмаршал (1756). С 1740 генерал-прокурор Сената. В 1760-1762 президент Военной коллегии. Первая жена ГОЛОВКИНА АНАСТАСЬЯ ГАВРИЛОВНА (умерла в 1735). Вторая жена ХЕРАСКОВА АННА ДАНИЛОВНА, урожденная княжна ДРУЦКАЯ. Семь детей умерли в младенчестве, остальные: · ПЕТР 1724-1791, действительный тайный советник, сенатор, · ИВАН 1725-1803, · СЕРГЕЙ 1731-1812, генерал-поручик, · ЮРИЙ 1736-1811, действительный тайный советник, сенатор, · АННА 1737, за тайным советником А.И.НАРЫШКИНЫМ, · ЕЛЕНА 1745-1832, за А.А.ВЯЗЕМСКИМ 1727-1793 · ЕКАТЕРИНА 1747-1791, монахиня, · АЛЕКСАНДР 1751-1778, · ВАСИЛИЙ.
Его сын, Сергей Никитич был дедом Трубецкого, а сын С.Н. Трубецкого – Петр Сергеевич Трубецкой (отец С.П.Трубецкого). В общем, родословная С.П.Трубецкого более-менее ясна. А вот с Е.Н.Трубецким («философом») еще не все понятно, кто из сыновей боярина Юрия Юрьевича Трубецкого дал начало этой линии рода Трубецких?..
Светлана
постоянный участник
Сообщение: 58
Зарегистрирован: 09.01.08
Откуда: Нижний Новгород
Репутация:
1
Отправлено: 26.01.08 20:32. Заголовок: Ура, наконец-то все ..
Ура, наконец-то все разрешилось! :) Зашла на обновленную версию "Российского генеалогического древа" и все нашла там про предков Е.Н.Трубецкого, все недостающие "звенья" родословной "цепочки" http://www.vgd.ru/T/trubecky.htm Итак, общий предок Трубецких - Юрий Юрьевич Трубецкой (1668-1739). От одного его сына Никиты (1699-1767) произошла линия Трубецких, связанная с декабристом С.П.Трубецким. А от второго сына Ивана (1703-1744) - произошла как раз линия Трубецких-"философов". ИВАН 1703-1744, камергер, президент Юстиц-коллегии, жена ГЛЕБОВА МАРИЯ ЯКОВЛЕВНА. Его сын: ТРУБЕЦКОЙ НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ (ум. 1782, жена кж. Козловская Татьяна Алексеевна). Его сын: ТРУБЕЦКОЙ ИВАН НИКОЛАЕВИЧ Ок. 1760 - 1843/4. Жена кж. МЕЩЕРСКАЯ НАТАЛЬЯ СЕРГЕЕВНА 1775-1852 (прадед Е.Н.Трубецкого) Сыновья: НИКОЛАЙ 1796/7-1874, гофмейстер, ПЕТР 1798-1871, , АЛЕКСЕЙ 1806-1855. Петр Иванович Трубецкой - дед Е.Н.Трубецкого, а далее "цепочка" уже известна. Ну все, на этом я "успокоюсь" и больше не буду "засорять" эту ветку Трубецкими :)
Отправлено: 22.02.08 03:08. Заголовок: Левашов и дело семёновцев:
«Вл. Лапин. Семеновская история. - Лениздат, 1991.
Суд, судьи, судилище (стр.194-199): Пока шел поиск авторов и распространителей прокламации "К преображенцам", пока полиция и гвардейское начальство анализировали сведения, поступающие от агентов, и принимали меры по предотвращению выступлений в других частях, в Петропавловской крепости велось следствие по делу 16-18 октября. Уже 21 октября специальная комиссия приступила к работе. Во главе ее был поставлен В. В. Левашов, тот самый генерал-адъютант, который в 1826 году стал председателем следственной комиссии по делу декабристов. Эта кандидатура не была случайной. Хорошо знавший Левашова Рылеев писал, что он "никогда не отличался глубокими сведениями и еще более справедливостью". Правительство уповало на его "деспотический и сумасбродный нрав... считая, что никто скорее Левашова не обвинит младших в деле со старшими, а справедливость могла бы тут помешать". Скрытый текст
Однако вопреки желанию, явному и тайному, правительственных кругов следственная комиссия фактически ничего не выяснила, вернее, не собрала необходимых доказательств виновности солдат. Левашов не "оправдал доверия" властей, по мнению современников, потому, что как раз в это время собирался жениться на одной знатной особе и вовсе не хотел выглядеть в эти месяцы в глазах петербургского общества, сочувствовавшего семеновцам, как цепной пес ненавистного всем Аракчеева.
Начальник же военно-судного управления генерал-майор Булычев вообще в своем "мнении" решительно отвел обвинения, предъявленные солдатам: "Рассмотрев во всей подробности дела, над нижними чинами и полковником Шварцем произведенные, и сообразя оные с законами, не может он отвергать того, чтобы нижние чины, бывшие лейб-гвардии в Семеновском полку, не были отягощаемы от полкового их командира Шварца тем: А) Что он со времени вступления в командование полком почти ежедневно, не исключая и праздников, приказал со всякой роты приводить к себе на смотр десятки в отбеленной амуниции, что продолжалось во время лагеря и каникул с 9-го сентября по четыре, иногда по два, а в последние уже дни, октября до 17-го числа, по одному десятку с роты; сии ж осмотры производились сверх ученья тех по должности занятий, которые солдаты по званию своему исправляют, и за исключением сапожников, портных, мастеровых, в командировке находящихся, равно больных в гошпитале и слабых при ротах, следовательно, исполнение того, лежа на одних наличных людях, не могло быть без отягощения, особливо такой чисткой амуниции, которая по данной им форме требовала больших трудов и занятий. В) Что он Шварц приказывал наряжаемых в разные должности и десятки приводить к себе и в один день по два раза. С) В нарушение закона наказывал без суда фуктелями и таких нижних чинов, которые имеют знаки отличия военного ордена других не по мере вины, одного неприлично и троих за то, что являлись с жалобами в ордонанс-гауз; притом стараясь не о том, чтобы по содержанию полковничьей инструкции подчиненные его имели к нему любовь и страх, а об одном наружном виде, и тем произвел в солдатах сперва ропот, а потом и самое действие, с преступлением учиненное... При производстве дела в военном суде обнаружено, что нижние чины роты Вашего Величества вышли в коридор во время, для переклички назначенное, и просили по команде (на что нет в законах запрещения) с покорностью без малейшего ослушания фельдфебеля доложить капитану, что желают принести ему просьбу; а последнего об исходатайствовании у начальства облегчения отменой смотров десятками, хотя в праздничные дни и когда капитан приказал им разойтись, они исполнили приказание его в то же время; что на другой день, в воскресенье, назначенный к смотру десяток был представлен к полковому командиру в полной исправности и что при собрании роты перед батальонного командира начальника штаба гвардейского, командующего корпусом и даже при приводе в крепость люди сей роты сохранили такое повиновение, какого только может требовать строжайшая военная дисциплина. А посему и нельзя их обвинять по содержанию 133-го воинского артикула, относящегося только на подозрительные и непристойные сходбища для написания челобитен, могущие произвести бунт; ибо во всех поступках их не только нет ни одной черты, могущей подать повод к возмущению даже малейшего ослушания, да и самый ход дела показывает, что если бы кто из начальников, начиная от полкового командира, обратил внимание на существо просьбы, рассмотрев связь происшествий, определил тогда же соразмерное поступку штрафование либо нужное облегчение, тем пресеклись бы все последствия..."
Во время следствия полиция и гвардейское начальство получали информацию из самых разных источников. Перед Новым годом писарь лейб-гвардии Измайловского полка Александр Степанов, прозванный товарищами Карасевым, в беседе с отставным чиновником допустил ряд неосторожных высказываний по поводу "семеновской истории". Неделю спустя, 7 января 1821 года, тот же Степанов-Карасев, "будучи довольно навеселе", в том же доме, продолжил разговор на опасную тему. Кто донес на него, хозяин ли дома отставной чиновник Валеев, собутыльник ли, подпоручик Емельянов,- неизвестно. Известно лишь, что уже 9 января писарь был арестован и своей тренированной, хотя и не вполне грамотной рукой подробно излагал на бумаге все, о чем он "по ветрености" болтал. Его показания хорошо характеризуют психологическую обстановку того времени. Степанов довольно спокойно сознается в своих речах и действиях, в которых не видит особого вреда для страны.
Спустя всего несколько лет подобные признания будут влечь за собой жесточайшее наказание, каторгу или ссылку. Показания писаря-измайловца свидетельствуют, что сознание общества еще не отравилось ужасом. Позднее, в атмосфере николаевского полицейского психоза, обыватель до смерти пугался самой мысли о возможности подумать что-нибудь крамольное. Вот что рассказал следователям Степанов: "...Накануне Нового года вечером, часу в 5-м был я один у отставного чиновника 9 класса Валеева по зову оного для переписки бумаг его партикулярных; познакомился я с ним не помню как и где не так давно, токмо кажется, как-то случайно; у него между прочими рассуждениями, говорил я подлинно, что Государь не скоро сюда будет и на вопрос его - почему, продолжал, что слышал то от людей князя Меншикова; которые точно однажды перед тем быв на сборном месте у театра между собой и другими людьми и кучерами разговаривали, когда я проходил мимо них, что барин писал к своим домашним, когда Государь получил весть о семеновских, сделался нездоров, заболел и не скоро будет, приставя из своей головы и сам не знаю с чего,- да не знает, как и решиться на приезд; потом завел речь о великанах, т. е. о наших гренадерах, сам я, беда наши гренадеры да и весь полк в ропоте за то, что угнетаются часто достающимися караулами по праздникам, от того, что преображенцы одно воскресенье не пошли в караул и за то все дни избавились оного и теперь имеют преимущество, наши то ж хотят сделать, что преображенцы, да и офицеры в компаниях своих поговаривают, когда преображенцы уважены не ходить по праздникам в караул, так и нас уважат, если мы не пойдем раз в праздник, пусть взамен семеновских для облегчения караулов дадут другой полк, и при сем говорил я Валееву, вот какова наша Гвардия, желая тем похвастаться перед ним, впрочем говорил я эти слова невыдуманно от себя, а со слухов солдатских в казармах иногда в шутку произносящихся, особенно перед тем, как достается идти в караул. Но поименно от кого в начале исходящих показать не могу, потому что этот разговор у нас был вначале после Семеновского дела общий у всех, далее я после сего продолжал Валееву говорить о том... что генерал Мартынов уведомляет Великого князя (Николая Павловича.- В. Л.) о спокойствии и тишине... в рапортах, которые и я писывал, говорил я Валееву точно, это неправда, где им знать, что у солдата на сердце. Мы все страдаем о семеновцах и даже мужики, что наказаны они безрассудно, но говорил сие не по чувствам и не по возбуждению чьему-либо или рассуждениям, а так просто из одной своей необдуманности, не предполагая, чтоб сие куда далее от него вынеслось как равно и насчет приказа, что оный написан хорошо... О семеновцах я говорил Валееву с сожалением, что все здесь удивляются этому происшествию, оно не долго продлится, будет еще и лучше, а особенно как случится война, мы все молим Бога о хорошенькой и подобной как Наполеон, в то время отвалим все в сторону, это я изъяснял ему, не ожидая, что он откроет кому, по глупости, но невыдуманно, а слышал однажды у себя в роте, как напившись пьяный рядовой Кузьма Иванов таковые слова вскоре после происшествия Семеновского произносил, которого, однако ж за то наш фельдфебель, услышав слова его выколотил порядочно... За сим продолжал я рассказывать Валееву, что семеновских солдат разграбили, разломали у них сундуки и повытаскивали все их деньги от 100 до 1000 у иного, не ограничивая, однако ж итогом все суммы, которая совершенно мне неизвестна, но то говорил, что экономию их продавали и так же зажилят, как 1812 год, претензию за провиант и фураж, за который не отдав ни копейки, поместили в долговую ведомость, которую показывают, да и говорить им не велят... Говорил я также Валееву еще, что великий князь Михаил Павлович не мешается в разводе нашего полка и к нам не подходит, и что нам командиры не велят с другими полками разговаривать о семеновцах, но вестовые, несмотря на это сходятся у Дворца вместе и после сообщают вести всему полку. В заключение всего сказанного того дни я говорил Валееву, что точно когда фельдъегерь приехал от Государя из Троппау с приказом о раскассировании семеновских солдат, то дежурный генерал второпях на босу ногу без чулок, забыв про оные, надел сапоги и прибежал в канцелярию, приказывая писать по полкам приказы... Семеновский полк может и своим собственным семеновским именоваться, токмо без того старшинства, которое полк имел прежде, мы ему старшинства не уступим, он должен младше егерей быть и в караул вступать после их, но сие я говорил не по внушению чьему и не по слухам полковым, а собственно от себя из шуток и от ветрености... Мы все молили Бога, чтоб дал войну и опять послал Наполеонушку, а как это случится, то тогда уже будет не то, что было прежде, он (Александр I.- В. Л.) увидит, как надо быть справедливу против нас и офицеров, мы прежде защищали его и Отечество, а теперича по его уже не будет, усердие пропало и мы не станем прилежать по-тогдашнему, в таковом случае всем будет капут, и вы увидите и услышите тогда, возразил я Валееву тогда, что случится, разумея под сим прежние слова Козьмою Ивановым в роте говоренные, которые после того разносились и сделались по всему даже нашему полку, да и в прочих даже известны, и отчасти между многих, которых однако ж поименовать по совершенному их незнанию не могу... Солдатское дружество твердо и решительно и во всем таково, каково, например, в том, как семеновский фельдфебель посещал переодевшись нашего в крепости и как писано выше, поясняя при сем на любопытство Валеева, что поелику на часах стоят не генералы, а солдаты, следовательно и затруднений солдату ни в чем нет, там и переговариваться и перетолковывать и делить все возможно... 7-го января ознакомясь я уж с г. Валеевым пришел к нему в гости с зятем моим подпоручиком Павлом Емельяновым, где будучи довольно навеселе, по любопытству его к новостям говорил между прочим ему, что рота Семеновского полка вновь составленного была на Иордене (Крещенский парад.- В. Л.) с георгиевскими знаменами, удивившими всех, как могло то случиться, что знамена, старым полком заслуженные, которые должны были находиться в церкви, дались новоизбранным и незаслужившим их солдатам, омытые кровью их предместников..."
Надо сказать, что, впервые столкнувшись с явлением такого рода, как групповое неповиновение солдат, правительство не имело в своем арсенале достаточно эффективного орудия для проведения следствия. Привлеченные к работе в комиссии офицеры не обладали необходимыми навыками такой работы. К тому же многие, вероятно, тяготились несвойственной военным должностью, не могли не испытывать воздействия общественного мнения, склонявшегося в сторону подсудимых.
Двухмесячная работа комиссии фактически не дала никакого результата. Главной причиной была удивительная стойкость семеновских солдат, которые никого не выдавали и стремились создать представление о стихийности выступления: и говорили все разом, и выходили все разом, и не подчинялись все разом. Эта установка не позволяла следователям раскрутить маховик дела - невозможно же было признать всех - 802 человека!- зачинщиками,- и равно невозможно было признать, что дело обошлось без главарей и активистов. В документах, составленных этой комиссией, чрезвычайно часто встречаются выражения: "единогласно ответили", "единогласно заявили", "подтвердили единогласно" и т. п. Александр I, убедившись в неспособности комиссии Левашова справиться с поставленной перед ним задачей, распустил ее, объявив ей выговор "за упущения". Обер-аудитор Беляев "за неисполнение своей обязанности" был арестован сроком на месяц и отставлен от службы "без прошения"
Новая комиссия была создана под началом подполковника Жуковского, который получил предписание "изыскать подробно те предметы, которые к развязке дела необходимо нужны". 31 мая новая комиссия приступила к работе. Ведущую роль в ней играл опытный обер-аудитор Андреев. Эта комиссия действительно работала продуктивнее. В ее состав подобрали людей, которые всегда находятся в самых различных слоях населения, то есть как раз те, о которых говорилось, что они склонны иметь "голубую подкладку или голубую заплатку"...»
«17 декабря 1825 года после шести вечера в одной из комнат Зимнего дворца зажглось множество свечей. Затем туда вошли шесть важных начальников и несколько секретарей. Разошлись в полночь, после чего был составлен протокол 1-го заседания “Тайного комитета для изыскания о злоумышленном обществе” (месяц спустя велено было не называться “тайным”; а потом “комитет” был переименован в “следственную комиссию” из каких-то едва ли доступных нам бюрократических соображений насчет разницы между “комитетом” и “комиссией”).
Под протоколом - шесть подписей, они вполне отчетливы и сегодня, почти полтора века спустя. Сначала - военный министр Татищев, древний старик, отвечавший за армию, то есть и за взбунтовавшихся офицеров. Имя свое он выводит архаическим екатерининским почерком - так расписывались во времена Потемкина и Фонвизина. За прошедшие сорок лет письмо столь же переменилось, как и язык, - и все следующие пять росчерков дышат новизною, независимо от воли их исполнителей...
Татищев был не самым ревностным следователем и, хотя пропустил только одно из 146 заседаний, но больше председательствовал, чем действовал. Он лишь иногда замечал слишком ретивым ответчикам: “Вы читали все, и Детю-де-Траси, и Бенжамена Констана, и Бентама, и вот куда попали, а я всю жизнь мою читал только священное писание - и смотрите, что заслужил, - показывая на два ряда звезд, освещавших грудь его”.
Если же верить декабристу Завалишину, то Татищев на одном из допросов отвел его в сторону и уговаривал не сердить дерзким запирательством самых строгих членов комитета (Чернышева, Бенкендорфа).
После Татищева в протоколе заседания разгулялась удалая подпись: “Генерал-фельдцейхмейстер Михаил”, то есть младший брат царя Михаил Павлович. Росчерк обличал персону, которая не забывает, что она - единственное здесь “высочество”. Впрочем, “рыжий Мишка” был в комитете тоже не самым сердитым и усердным. Позже вообще перестал являться на заседания. Рассказывали, будто, побеседовав с только что арестованным Николаем Бестужевым, великий князь сказал своим адъютантам, перекрестившись: “Слава богу, что я с ним не познакомился третьего дня, он, пожалуй, втянул бы и меня”.
Под одним из завитков Михайловой подписи разместились аккуратные, каллиграфические слова: “Действительный тайный советник Голицын”, единственный в комитете невоенный человек, обязанный знать законы, по которым ведется дело.
Современность почерка напоминала про “дней Александровых прекрасное начало”, когда Голицын был в числе друзей недавно умершего императора; позже - возглавлял министерство просвещения, но был отставлен по монашеским наветам. Надежды на просвещенное обновление остались где-то далеко позади, и сейчас этот человек судит людей, тоже имевших надежды, но не желавших ждать.
Генерал-адъютант Павел Васильевич Голенищев-Кутузов расписывается обыкновенно, обыкновеннее других.
Это уже человек нового царствования - Николай только что назначил его ведать столицей вместо убитого на Сенатской площади генерала Милорадовича. По должности ему предстоит семь месяцев спустя повести на виселицу пятерых из числа тех, кого сейчас допрашивают. Сорвавшийся Рылеев, как говорили, крикнул: “Подлый опричник тирана, отдай палачу свой аксельбант, чтоб нам не погибать в третий раз!” Заседание Следственного комитета - рис ИвановскогоАА
Обыкновенность почерка и человека - теперь знамение времени. Он будет важным человеком, этот генерал, хотя и не столь важным, как его сосед, следующий за ним по старшинству. Росчерк генерал-адъютанта Александра Христофоровича Бенкендорфа не уступает в игривости великому князю Михаилу Павловичу. Сразу видно, что человек имеет право так расписываться в таком документе: хозяин, который может себе позволить едва ли не царскую необыкновенность в царстве обыкновенностей. 212 дней процесса над декабристами были лучшей подготовкой для будущего многолетнего владычества Бенкендорфа над III отделением, и теперь не раз он один отправляется допрашивать преступников в крепость или разбирать бумаги. Подобно тому 39-летнему генерал-адъютанту, чья подобранная и аккуратная фамилия замирает, ударившись о хвост буквы "д" в длинном слове "Бенкендорф". Василию Васильевичу Левашову не быть первым, но он мозг всего дела. Николай I позже вспомнит:
“Генерал Левашов в течение всей зимы, с раннего утра до поздней ночи, безвыходно был занят допросами и исполнял сию тяжелую во всех отношениях обязанность с примерным усердием, терпением и, прибавлю, отменною сметливостью...” Через несколько дней после открытия комитета Левашов представил туда 43 допроса, Отобранных им в первые дни. Позже, с 26 декабря, появится еще одна фамилия, потому что дела будет много - шестерым не сладить. Дежурный генерал Главного штаба Потапов расписывается мелко, как Левашов, но с некоторой претензией. Это был важный человек, через которого осуществлялась связь комитета, начальника Главного штаба Дибича и царя.
Наконец, со 2 января, вернувшись после охоты за южными декабристами, появился генерал-адъютант Александр Иванович Чернышев, будущий военный министр, пока расположившийся “на пятом месте” - между Кутузовым и Бенкендорфом. А ведь десяти лет не прошло с тех пор, как он вместе с буйными друзьями громко восхищался конституционной системой и мечтал о ней для самодержавной России!
О большинстве членов комитета в декабристских мемуарах разноречие (о Левашове и Бенкендорфе, например, кое-кто вспоминает не худо, а иные - с отвращением). Но насчет Чернышева все едины. “О, Чернышев!!” - восклицает Александр Поджио. Худшего не было. Не он один одобрил бы пытку для вышибания показаний, но он одобрил бы первым. Чернышев, Бенкендорф, Левашов - ударная, боевая группа комитета, рядом с более мирными дремлющими сочленами. Скрытый текст
Двадцать седьмого января 1826 года, почтительно отступая перед восемью генералами к нижнему обрезу страницы, начал расписываться в протоколах и флигель-адъютант Адлерберг. Тут - преемственность властвующих поколений: от дряхлых стариков из прошлых царствований, через энергичных сорокалетних “николаевских орлов” - к молодому человеку, который вскоре наберет чинов и выйдет в первейшие люди. До появления в протоколах имени Адлерберга внизу расписывался "правитель дел Боровков". Татищев, как только был назначен, получил повеление составить соответствующий манифест, которым Николай оповестил бы своих подданных о создании комитета. Царь пришел в восхищение от полученного текста, особенно от следующих строк: “Руководствуясь примером августейших предков наших, для сердца нашего приятнее десять виновных освободить, нежели одного невинного подвергнуть наказанию”. Царь обнял военного министра: “Ты проникнул в мою душу”. Министр же тотчас назначил настоящего автора манифеста, своего военного советника Александра Дмитриевича Боровкова, правителем дел комитета. Ситуация была такова: нужен умный, очень толковый человек.»
Отправлено: 24.02.08 13:09. Заголовок: Поэты и цари:
«...Наконец, томительное ожидание разрешилось. 31 августа последовало высочайшее разрешение “по всеподданнейшему прошению Пушкина прибыть ему с фельдъегерем в своем экипаже, не в виде арестанта”. А уже 8 сентября поэт въезжал в Москву и был доставлен прямо в Кремль. Друзья поэта рассказывали, что, явясь в кремлевский дворец, Пушкин имел твердую решимость, в случае неблагоприятного исхода его объяснений с государем, вручить ему стихотворение “Пророк”, которое, в первоначальном виде, оканчивалось следующей строфою: Восстань, восстань, пророк России, / Позорной ризой облекись И с вервьем вкруг смиренной выи / К царю [душителю] явись. Четверостишие это хорошо передает то крайнее душевное состояние Пушкина, с которым он шел на эту встречу. Аудиенция длилась час или два. Содержание беседы в точности не известно. Обстоятельная реконструкция содержания этой беседы выполнена Н. Эйдельманом (Секретная аудиенция”, “Новый мир”, № 12, 1984), а история вопроса подробно изучена Г.А. Невелевым (“Истина сильнее царя...”, М, “Мысль”, 1985)...» - Пророк России (Размыш. над одной стр. рукоп. и тайной гибели П.) http://www.cnw.mk.ua/pushkin/rus/prrk.htm
- участник сейчас на нашем союзе - участник вне нашего союза
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
?
Ваша правда, где-то приходится и зарабатывать на оплату Инета 
- участник сейчас на нашем союзе