Отправлено: 24.08.07 16:18. Заголовок: 1837

О событиях, приведших к последней дуэли.

Ещё на эту тему читайте в разделе «Произведения о Пушкине» >> «Заметки и дискуссии о Пушкине» >>.

 Отправлено: 13.11.07 00:57. Заголовок: О свидании в доме Полетики

Роясь в материалах к «Пушкинианскому календарю», а точнее к ноябрю 1836 года, я всё время сталкиваюсь с одной и той же проблемой – проблемой датировки свидания в доме Полетики.
Пересказываю историю. Идалия Полетика, дальняя родственница Натальи Гончаровой-Пушкиной, пригласила её к себе домой. Когда же Наталья Николаевна приехала к ней, то хозяйка покинула дом, а вместо неё оказался Дантес. Он умолял Гончарову отдаться ему, выйти за него замуж. Наталья Николаевна ответила отказом и выскочила из дома Идалии.
Об этом свидании упоминают три человека: княгиня Вера Вяземская (возможно, вместе со своим мужем), Г.Фризенгоф (муж Александрины, сестры Натальи Николаевны) и Александра Арапова (дочь Ланской, бывшей Пушкиной, урождённой Гончаровой Натальи). Других свидетельств нет! О них никто из серьёзных исследователей жизни Пушкина не упоминает.
Все три свидетельства разнятся в деталях и сходятся в одном: Идалия заманивает, Гончарова сталкивается с Дантесом, а потом спасается от него бегством. Датировки же этого свидания весьма разбросаны:

- 17 октября 1836 года;
- 2 ноября 1836 года;
- 15 ноября 1836 года;
- 22 января 1837 года;
- 25 января 1837 года.

Разброс в датах связан как раз с деталями, которые не соответствуют и зачастую противоречат друг другу. Мне же эта датировка важна для «Календаря».

Итак, начнём с 25 января. Эта дата возникает из свидетельств Араповой. Она утверждает, что после этого свидания Пушкин получил анонимное письмо, где его извещали о том, что произошло в доме Полетики. И пришло оно «не далее, как через день». После этого, т.е. 26 января, Пушкин послал вызов… нет, не Дантесу, а его приёмному отцу барону Луи Геккерну.
Арапова располагала сведениями о свидании из письма Густава Фризенгофа, который написал о произошедшем со слов своей жены Александрины Николаевны. Фризенгоф как бы отвечает на вопрос Араповой «Были ли свидания между Дантесом и Натальей?». И Фризенгоф пишет достаточно ясно, что не было, но «было всё же по одному исключению». И далее Густав пишет, что сперва Геккерн умолял выйти Пушкину замуж за его несчастного сына, а потом и сам «сын» устроил свидание у Полетики и требовал того же. Это свидание длилось не дольше нескольких минут, Наталья ответила решительным отказом и выбежала из дому.
Но в пересказе этой истории Панчулидзеву, который писал о кавалергардах полка, где служил Дантес, Арапова уже «добавляет»: Дантес уже был женат на Катерине, он заманивал Наталью Николаевну тем, что разговор будет исключительно семейный, а о любви – ни слова. Но у Фризенгофа ясно, по-моему, сказано, что Дантес хочет жениться, т.е. он не был женат на Катерине и даже об этом не помышлял. Далее Арапова уже говорит, что под окнами дежурил Ланской, её будущий отец. Этого не могло быть 25 января, т.к. Ланской не был в Петербурге с 19 октября 836-го года по 19 февраля 837-го. Но и на этом Арапова не останавливается. В своих воспоминаниях она уже пишет, что Дантес написал Пушкиной письмо – «вопль отчаяния с первого до последнего слова», что Жорж и сам застрелится, и Катерина от этого умрёт. И Наталья поддалась этому и поехала в дом Полетики. Т.е. для Пушкиной не было неожиданностью встретить в доме Полетики Дантеса. Обо всём об этом, по словам Араповой, уже Ланская «трогательно» призналась воспитательнице, которой доверяла всей душой. А воспитательница Констанция уже всё передала Араповой.
Мне почему-то не верится в «добавления» Араповой. По-моему, более верный источник – письмо Фризенгофа со слов Александрины, которая перечитывала эти письма и исправляла неточности. Но Александрина была уже в возрасте, переписка относится к 1887-му году, память уже была не девичья, кое-какие детали выпадают…

25 января подтверждает, на первый взгляд, и рассказ Веры Вяземской, записанный Бартеневым. Там уже Наталья встречает Дантеса, у которого в руках пистолет, и «юнкер Шмидт… хочет застрелиться». Но!.. Внезапно вбегает дочь Полетики и мешает Дантесу. Пушкина, воспользовавшись моментом, выбегает – спасена!
Об этом свидании Наталья Николаевна рассказала Вяземской и мужу (какому, у Бартенева неясно, скорее всего, Вяземский подразумевается).
В записях Бартенева упоминание о свидании в доме Полетики расположено в одном абзаце с новогодней ситуацией в доме Вяземских, где Пушкин так сверкал глазами, что все боялись за Наталью Николаевну, и где Дантес был уже помолвлен с Катериной. Логично предположить, что свидание состоялось уже в семейный период Дантеса. А если это свидание (я следую «пушкинистической» логике) состоялось в семейный период, то оно должно быть сразу перед дуэлью, потому что анонимное письмо было написано «не далее, как через день». Более того, в заметках Бартенева есть запись, что Пушкина «приехала вся впопыхах и с негодованием рассказала, как ей удалось избегнуть настойчивого преследования Дантеса». Т.е. стоит предположить, что Пушкина тотчас от Полетики приехала к Вяземским? Тогда совсем всё странно. Но даже если Наталья Николаевна рассказала об этом свидании годы спустя, всё равно существует странность.
Дело в том, что «дядюшка Вяземский утверждает, что он закрывает своё лицо и отвращает его от дома Пушкиных». Это пишет С.Н.Карамзина 27 января 837-го года. Об этом Вяземский мог сказать либо на балу гр. Разумовской 26 января, либо после вечера в его доме 25-го. (Правда, потом Вяземские благоразумно подправили «воспоминания» и рассказали, что закрыть дом для Пушкиных предложила Вера; но не только для Пушкиных, но и для Геккернов).
Сами Вяземские путаются в показаниях. Дело в том, что 25 января в понедельник (такая точность у самой Веры) на вечере в доме Вяземских, где присутствовал и Дантес с Катериной, Пушкин сказал княгине, что сего дня написал письмо отцу Дантеса. На следующий день Пушкин на рауте у Разумовской о чём-то переговаривался с д’Аршиаком, секундантом Дантеса. Об этом указали Вяземскому, тот пошёл к Пушкину, но д’Аршиак и Пушкин уже разошлись. Если княгиня Вяземская ошиблась в дате и перенесла разговор о письме Геккерну на день раньше, то тогда существует ещё одно её «воспоминание», что Пушкин 26-го заскочил к ней ненадолго и сообщил о вызове. Обеспокоенная княгиня «умоляла Василия Перовского и графа М.Ю.Виельгорского дождаться князя и вместе обсудить, какие надо принять меры. Но князь вернулся очень поздно».
Но Вяземская утверждает, что о письме отцу Дантеса Пушкин сказал, глядя на Жоржа. В общем, фигня какая-то получается.
Если же Пушкина прибежала со свидания прямо в дом Вяземских и всё им рассказала, то становится совсем не по себе, что Вяземские, обо всём зная, приглашали Дантеса в дом вместе с Пушкиными. Та же Вера «вспоминает», что она велела не впускать Дантеса в дом гораздо раньше.
Если верить Вяземским, то первый вызов Дантесу относил Иван Гончаров, который был в это время в Царском Селе. Вяземские что-то слышали, но были не в курсе событий, потому что они стояли в стороне, они бездействовали. Их – нет в конспективных записках Жуковского. Вяземский, которому Пушкин писал больше всех остальных адресатов, получил за этот период только 2 письма Вяземскому. И оба они – о литературе. В 37-м году – ни одного. Вяземские появились в доме Пушкина только после дуэли. Да и то князь – не сразу.

22 января возникло непонятно откуда. По крайней мере, для меня. Может, кто-то разъяснит? Возможно, это связано с тем, что так «подсчитали» дни: свидание + один день и анонимное письмо + объяснение Натальи с Александром Сергеевичем + написание вызова = 4 четыре дня, т.е. 26 января.

15 января возникло из предположения Г.М.Седовой (директора музея на Мойке, 12), что гневное письмо Дантеса Пушкину, где он требовал разъяснения причин ноябрьского вызова, было вызвано срывом свидания в доме Полетики. Но в этом предположении современное сопоставление фактов и их трактовка.

2 ноября, казалось бы, логичная дата. Дантес ещё не женат. У него происходит неудачное свидание, и кто-то пишет и отправляет диплом рогоносца, который Пушкин получает 4 ноября. И эта дата согласуется с письмом Фризенгофа, составленного со слов проницательной Александрины.
Но здесь существует много тонкостей, о которых надо говорить в других сообщениях.

17 октября выводят из присутствия Ланского на свидании и писем Дантеса Геккерну.

Но основная дата, принятая пушкинистами, – 25 января 1837 года.

Исходя из всего, что я тут накалякал, хочу задать вопрос:

А БЫЛО ЛИ СВИДАНИЕ В ДОМЕ ПОЛЕТИКИ???

 Отправлено: 13.11.07 04:11. Заголовок: Прямо вы меня, Сверч..

Прямо вы меня, Сверчок, заинтриговали. Если Арапова так вольно трактовала факты, то почему никто из пушкинистов этого не заметил? Намеренно?
Вяземская рассказывала про эти скорбные дни, насколько я понимаю, через большой промежуток времени. И старалась, опять же, насколько я понимаю, представить себя и мужа в выгодном свете.
У меня встречные вопросы: когда появились воспоминания Араповой и Вяземской? При жизни ли Натальи Николаевны? Потому что, если после смерти, то мне это напоминает, простите за разномасштабность сравнения, книгу некоей дамы «Андрей Миронов и я», которая была издана не только после смерти Миронова, но и после смерти его матери, которая могла опровергнуть какие-то факты. Обе две жены (Градова и Голубкина) оказались в идиотском положении, потому как опровергать что-либо и настаивать, что всё было не так – кто поверит?
И ещё один встречный вопрос, возможно, он покажется странным: а был ли Вяземский на самом деле таким другом Пушкина, в качестве которого мы себе его представляем? Не миф ли это, сочинённый теми же Вяземскими? Ведь они не могли знать, что через сто лет потомкам станут известны многие дневники, письма, мнения…

 Отправлено: 13.11.07 09:24. Заголовок: (Хоррроший вопрос, нянюшка.) Парные рисунки Т. Райта, 1844: Н.Н. и Вяземский

 Отправлено: 13.11.07 13:26. Заголовок: Гончарова-Пушкина-Ла..

Гончарова-Пушкина-Ланская Наталья Николаевна скончалась 26 декабря 1863 года.
Воспоминания Вяземских Бартенев записывал в 60-х – 80-х годах. Сперва до смерти князя, а потом (лет восемь) индивидуальные воспоминания Веры. Бартенев хотел создать первую биографию Пушкина, но его опередил Анненков. И Бартенев приостановился.
Письма Фризенгофа Араповой датируются 1887 годом. То есть только что умерла Вера Вяземская.
Ощущение от Араповой – это только ощущение, – что она каким-то образом была знакома с воспоминаниями Вяземских. Она часто дублирует их, приукрашивая в меру своей бесталанности. Возможно, ей что-то показывал Бартенев. Поэтому она и знала, что у Дантеса с Натальей что-то «было». И задала вопрос Фризенгофу. И для меня непонятно, почему не Александрине, а её мужу? Видимо, Александрина не хотела общаться с Араповой и рассказывать о событиях полувековой давности. И Арапова обратилась к мужу, заявив, что хочет издать «воспоминания». И Александрине пришлось развеивать мифы, уже возникшие к тому времени о преддуэльной истории, и через мужа вступить в переписку с Араповой.
Недаром у Араповой Александрина описана как любовница Пушкина. Со слов всё той же няни (или другой уже?) дочь Ланского пишет об истории с нательным крестиком, о том, что Александрина о чём-то шепталась с Фризенгофом перед первой брачной ночью, и после Фризенгоф невзлюбил Пушкина. В общем, «маленькая «мстя».
Из всех свидетельств о свидании в доме Полетики у меня больше всего доверия возникает к версии из письма Фризенгофа. Но там Дантес ещё не женат. Значит 25 января и 22 января 1837 года – отпадают?

Рядом с умирающим Пушкиным стояла Вера Вяземская, а князя не было. Так пишет А.И.Тургенев в письме, которое он писал прямо в доме Волконской. В своём же дневнике тот же Тургенев уже не упоминает о Вере, а пишет о князе и сестре милосердия.
Был ли Вяземский другом Пушкина? Прочтите стихотворение князя, написанное на смерть Пушкина, и Вам всё станет ясно.
Скрытый текст

В края далекие, под небеса чужие Хотите вы с собой на память перенесть О ближних, о стране родной живую весть, Чтоб стих мой сердцу мог, в минуты неземные, Как верный часовой, откликнуться: Россия! Когда беда придет иль просто как-нибудь Тоской по родине заноет ваша грудь, Не ждите от меня вы радостного слова; Под свежим трауром печального покрова, Сложив с главы своей венок блестящих роз, От речи радостной, от песни вдохновенной Отвыкла муза: ей над урной драгоценной Отныне суждено быть музой вечных слез. Одною думою, одним событьем полный, Когда на чуждый брег вас переносят волны И звуки родины должны в последний раз Печально врезаться и отозваться в вас, На память и в завет о прошлом в мире новом Я вас напутствую единым скорбным словом, Затем, что скорбь моя превыше сил моих; И, верный памятник сердечных слез и стона, Вам затвердит одно рыдающий мой стих: Что яркая звезда с родного небосклона Внезапно сорвана средь бури роковой, Что песни лучшие поэзии родной Внезапно замерли на лире онемелой, Что пал во всей поре красы и славы зрелой Наш лавр, наш вещий лавр, услада наших дней, Который трепетом и сладкозвучным шумом От сна воспрянувших пророческих ветвей Вещал глагол богов на севере угрюмом, Что навсегда умолк любимый наш поэт, Что скорбь постигла нас, что Пушкина уж нет.

 Отправлено: 14.11.07 16:47. Заголовок: А.Н.Марков "Анекдот XIX века - Великосветский волокита":

«В первой же беседе с П. В. Нащокиным, состоявшейся 1 октября 1851 г., П. И, Бартенев записал; «Пушкин не любил Вяземского, хотя не выражал этого явно; он видел в нем человека безнравственного, ему досадно было, что тот волочился за его женою, впрочем, волочился просто из привычки светского человека отдавать долг красавице»(1)
Скрытый текст

Жена австрийского посла в России, внучка М. И. Кутузова Долли Фикельмон 18 марта 1830 г. записала в дневнике: «Познакомилась с князем Вяземским - он поэт, светский человек, волокита (homme a bonnes fortunes), некрасивый, остроумный и любезный»(2); а в ее дневниковой записи за 11 августа 1830 г. читаем: «Вяземский, несмотря на то, что он крайне не красив, обладает в полной мере самоуверенностью красавца мужчины (bel homme); он ухаживает за всеми женщинами и всегда с надеждой на успех». В свою очередь П. А. Вяземский, отвечая на ее вопрос, кого он обожает в данный момент, писал: «Я постоянен в любви - по-своему, разумеется. Мое сердце не похоже на те узкие тропинки, где есть место только для одной. Это широкое прекрасное шоссе, по которому несколько особ могут идти бок о бок, не толкая друг друга»3. Но в письме к жене 7 апреля 1830 г. П. А. Вяземский утешал ее: «Моя связь с Элизой совершенно литературная, а с Фикельмон платоническая». А.С. Пушкин знал о волокитстве князя. Недаром в шестую главу романа «Евгений Онегин» он включил эпизод: У скучной тетки Таню встретя, / К ней как-то Вяземский подсел / И душу ей занять успел. Получив известие о помолвке Пушкина с Гончаровой, Вяземский 26 апреля 1830 г. писал Пушкину из Петербурга в Москву: «Прошу рекомендовать меня невесте, как бывшего поклонника ее на балах, а ныне преданного ей дружеской преданностью моею к тебе». Но перед этим в письме к жене 7 апреля 1830 г. Вяземский сетовал: «Зачем же и Гончарова не фрейлина? Обидно и грустно». После гибели А. С. Пушкина Наталья Николаевна с детьми и А. Н. Гончаровой прожили в имении Полотняный завод с конца февраля 1837 г. до начала ноября 1838 г. По настоянию тетки Е. И. Загряжской, фрейлины Императрицы Александры Федоровны, они возвратились в Петербург в середине ноября 1838 г. П. А. Вяземский в это время путешествовал по Европе: выехав из Петербурга в Любек 15 мая 1838 г. на пароходе «Николай I», он побывал в Берлине, Гамбурге, Франкфурте, Киссингене, Париже, Брайтоне, Лондоне; по дороге в Россию 6 мая 1839 г. он проехал Берлин и в мае же возвратился в Петербург. Жена его осталась в Европе с больной дочерью Надеждой. В конце июля 1839 г. к ним выехали сын и зять князя - П. П. Вяземский и П. А. Валуев. Летом 1839 г. Вяземский посещал Карамзиных в Царском Селе, где неоднократно встречался с М. Ю. Лермонтовым; такие посещения отмечены в письмах С. Н. Карамзиной к Е. Н. Мещерской из Царского Села за 24 июля, 1, 9, и 17 августа 1839 г.5. Вяземский - постоянный посетитель салона Карамзиных и в Петербурге, где он вновь стал встречать H. H. Пушкину. Был он знаком и с графом де Местр и его женой Софьей Ивановной, урожденной Загряжской, теткой H. H. Пушкиной, которые приехали на постоянное жительство в Петербург после длительного пребывания за границей весной 1839 г. С осени 1839 г. они совместно снимали дом Адама на Почтамтской улице: Н.Н. Пушкина с детьми и А. Н. Гончаровой имели квартиру на первом этаже, а Местры - на втором. Штаб-ротмистр лейбгвардии Гусарского полка И. Н. Гончаров, посетивший сестер, 12 ноября 1839 г. писал брату в Полотняный завод: «Что сказать тебе о подноготной нашего семейства, которое я только что покинул; к несчастью, очень мало хорошего. Таша и Сашинька не очень веселятся, потому что суровое и деспотичное верховное правление не шутит. Они мало выходят и проводят почти все вечера в гостиной тетушки Местр, хотя и богато обставленной и хорошо освещенной, но скучной до невозможности» (6). 7 марта 1840 г. Н.Н.Пушкина писала брату Дмитрию в Полотняный завод: «Что сказать тебе о нас? Мадемуазель Александрина всю Масленицу танцевала. Она произвела большое впечатление, очень веселилась и прекрасна, как день. Что касается меня, то я почти всегда дома; была два раза в театре. Вечера провожу обычно наверху. Тетушка принимает ежедневно, и всегда кто-нибудь бывает». По-видимому, в салоне графини СИ. де Местр стал бывать и князь П. А. Вяземский. Сохранилось его письмо к Наталье Николаевне: «Вы так плохо обходились со мною на последнем вечере вашей тетушки, что я с тех пор не осмеливаюсь появляться у вас и еду спрятать свой стыд и боль в уединении Царского Села. Но так как, однако, я люблю платить добром за зло, и так как к тому же я обожаю ручку, которая меня карает, предупреждаю вас, что княгиня Владимир Пушкина приехала. Если я вам нужен для ваших протеже, дайте мне знать запиской. Возможно, я приеду в город в понедельник на несколько часов, и, если у меня будет время, а в особенности, если у меня достанет смелости, я зайду к вам вечером. 7-го числа этого месяца - день рождения Мари. Не придете ли вы провести этот день с нею? Ваша покорнейшая и преданная жертва Вяз. Суббота».7. Письмо не датировано. Ободовская и Дементьев, опубликовавшие его, относили к 1842 г. Но не исключено, что написано оно в 1840 г., так как 20 сентября 1840 г. в письме к Гроту Плетнев сообщил: «Вечер начал с Пушкиной (которая мне объявила о приезде от вас графини сего же имени)»8. Жена графа Владимира Мусина-Пушкина Эмилия Карловна - предмет длительного увлечения князя; чтобы вызвать ревность H. H. Пушкиной, Вяземский называет ее княгиней. К 1840 г. относится и письмо князя к Наталье Николаевне, хранящееся в Архиве А. П. Араповой, в котором он пишет: «Прошу верить тому, чему вы не верите, то есть тому, что я вам душевно предан». 23 января 1841 г. H. H. Пушкина была утверждена опекуншей имения в селе Михайловском, а 16 февраля 1841 г. опекунский совет решил «сдать вдове H. H. Пушкиной некоторые предметы имущества, находившиеся у оного», в первую очередь библиотеку А. С. Пушкина и часть мебели. 15 мая 1841 г. обоз с библиотекой Пушкина (24 ящика с книгами заняли 6 подвод) и экипажи с семьей Пушкиных и А. Н. Гончаровой выехали из Петербурга в Михайловское, прибыв туда 19 мая. Накануне отъезда Наталья Николаевна заняла у Вяземского 1000 рублей «без процентов, без какого-либо документа» на срок до 1 июля 1841 г. В Михайловское она взяла и альбом, в который, скорее всего, и было вписано стихотворение П.А. Вяземского «Наталии Николаевне Пушкиной». Альбом с водяными знаками «1840» на страницах был куплен в Английском магазине Санкт-Петербурга. На наш взгляд, он был подарен князем H. H. Пушкиной на Рождество 1841 г. В письмах к H. H. Пушкиной в Михайловское из Царского Села, где П. А. Вяземский проводил лето 1841 г., постоянно высказывалось желание приехать к ней в деревню. 8 августа: «У вас все гости да гости! Смерть мне хочется побывать у вас». 12 августа: «Я еще не теряю надежды явиться к моей помещице». Кроме обещаний приехать, есть в письмах Вяземского и такие перлы: «Целую след ножки вашей на шелковой мураве, когды вы идете считать гусей своих»(9). «Летом во время красносельских маневров, - вспоминал сын П. А. Вяземского Павел, - приехал из лагеря к Карамзиным флигель-адъютант полковник Конногвардейского полка Лужин. Он привез только что полученное в Главной квартире известие о смерти Лермонтова»10. 4 августа 1841 г. П. А. Вяземский из Царского Села писал в Москву А. Я. Булгакову: «Мы все под грустным впечатлением известия о смерти Лермонтова. Большая потеря для нашей словесности. Он уже многое исполнил, а еще более обещал. В нашу поэзию стреляют удачнее, нежели в Людвига-Филиппа. Второй раз не дают промаха. Грустно!..»11. Но в августовских и сентябрьских письмах Вяземского H. H. Пушкиной в Михайловское сообщение о гибели Лермонтова отсутствует. Встретив 9 сентября 1841 г. в Царском Селе приехавшего из Михайловского С. Л. Пушкина, который прожил там все лето, Вяземский начал готовиться к поездке. Он выехал из Царского Села 22 сентября. В стихотворении «Дорожная дума» Вяземский-поэт как бы уговаривает себя: Мне нужно это развлеченье, Усталость тела и тоска, И неподвижное движенье, Которым зыблюсь я слегка. В них возбудительная сила, В них магнетический прилив, И жизни потаенной жила Забилась вдруг на их призыв. На автографе, ныне утраченном, было означено: «23 сентября 1841 г., в карете. Переписал в сельце Михайловском в доме Пушкина». Черновой автограф второго стихотворения Вяземского «Русские проселки» имеет помету: «25 сентября, в карете (между Островом и Михайловском)». Таким образом определяется дата прибытия князя П. А. Вяземского в Михайловское - четверг 25 сентября 1841 г. Мы полагаем, что именно П.А.Вяземский был вестником трагической гибели Лермонтова для Н.Н.Пушкиной. По воспоминаниям А. П. Араповой, «сердце ее болезненно сжалось. Прощальный вечер так наглядно воскрес в ее памяти, что ей показалось, что она потеряла кого-то близкого». Прощальный вечер у Карамзиных, на котором Н.Н.Пушкина и М.Ю.Лермонтов долго разговаривали, был 12 апреля 1841 г., за месяц до ее отъезда в Михайловское. Вяземский провел в Михайловском неделю, выехав в четверг 2 октября. Дату мы узнаем из письма Н.Н.Пушкиной брату Д.Н.Гончарову в Полотняный завод от 1 октября 1841г.: «Прости мою мазню и мои поправки, я торопилась, так как должна занимать князя, который завтра покидает нас»12. Возвратившись в Царское Село, Вяземский 7 октября 1841 г. пишет Наталье Николаевне в Михайловское: «Как я вас уже предуведомлял, я для успокоения совести провел день в Пскове, то есть чтобы придать историческую окраску моему сентиментальному путешествию. Поэтому я предстану перед вашей тетушкой не иначе, как верхом на коне на псковских стенах и не слезу с них. Она мне будет говорить о вас, а я буду говорить о стенных зубцах, руинах, башнях и крепостных валах» 13. 24 октября 1841 г. П.А.Вяземский в письме к А.И.Тургеневу из Петербурга в Париж сообщил: «В конце сентября я ездил на поклонение к живой и мертвому, в знакомое тебе Михайловское к Пушкиной. Прожил у них с неделю, бродил по следам Пушкина и Онегина»(14). Н.Н.Пушкина с детьми возвратилась из Михайловского в Петербург 26 октября 1841 г. А 24 декабря 1841 г. князь П. А. Вяземский устраивал у себя дома вечер, на котором присутствовали: Н.Н.Пушкина, ее сестра А. Н. Гончарова, А.О.Смирнова (урожденная Россет), дочь князя М. П. Валуева, П.А.Плетнев, секретарь неаполитанского посольства граф Гриффео и жена В.Ф. Вяземская. Новостью для гостей и самого князя явилось сообщение о произошедшей в этот день встрече H. H. Пушкиной с Императором Николаем I. Вот как описывает это событие Плетнев в письме к Гроту, отправленному из Петербурга в Финляндию 26 декабря 1841 г.: «Среда <24 декабрях Я отправился к князю Вяземскому. Но прежде, по дороге, заехал к Natalie Пушкиной, у которой давно не бывал. Она хлопочет со своим сыном, которому 7 лет и который записан в пажи... Она сегодня была в Английском магазине (канун елки перед Рождеством) и встретилась там с Государем, обыкновенно в этот день приезжающим в Английский магазин покупать игрушки для елки своим детям. Его Величество очень милостиво изволил разговаривать с Пушкиной. Это было в первый раз после ужасной катастрофы ее мужа. На вечер она с сестрою поехала туда же, куда ехал и я» 15. Из письма Плетнева явствует, что за три прошедших после приезда в Петербург года H. H. Пушкина впервые имела личную беседу с Императором, хотя видела его издали несколько раз. В письмах Плетнева к Гроту таких случаев отмечено два: 8 ноября 1840 г. H. H. Пушкина была на хорах в Зимнем дворце, откуда смотрела, как танцует А. Н. Гончарова-фрейлина на своем первом придворном балу; 26 ноября 1840 г. она была на концерте Пасты, где находилась и царская фамилия. В мае 1842 г. H. H. Пушкина с семьей вновь уехала на лето в Михайловское. Пребывание там было прервано вестью о смерти ее тетки Е. И. Загряжской, последовавшей 18 августа. 25 августа H. H. Пушкина писала из Михайловского Г. А. Строганову: «В ней я теряю одну из самых твердых моих опор. Ее бдительная дружба постоянно следила за благосостоянием моей семьи». К 10 сентября семья Пушкиных была уже в Петербурге. Два лета, подряд проведенные в деревне, благотворно отразились на внешности H. H. Пушкиной, и к зиме 1842/1843 гг. она, по словам Вяземского, была «удивительно, разрушительно, опустошительно хороша». В письме 1843 г. П. А. Вяземский спрашивает Наталью Николаевну: «Что поделывает прекрасная еврейка или прекрасная гречанка и на что она решилась? Волнения балмаскарада так меня ослабили, что я нехорошо себя чувствую и не буду выходить из дому. Но если я нужен вам, то я к вашим услугам. Едете ли вы сегодня на бал?» 16. Надо сказать, что в письме Плетнева к Гроту от 30 января 1843 г. сообщалось, что в четверг 28 января «остаток вечера я с Вяземским провел у H. H. Пушкиной. Это был канун смерти ее мужа, почему она и не поехала на придворный бал». А вот что пишет сама H. H. Пушкина брату Д. Н. Гончарову в письме из Петербурга в Полотняный завод 18 марта 1843 г.: «Этой зимой Императорская фамилия оказала мне честь и часто вспоминала обо мне, поэтому я стала больше выезжать. Внимание, которое они соблаговолили проявить ко мне, вызвало у меня чувство живой благодарности. Императрица даже оказала мне честь и попросила у меня портрет для своего альбома. Сейчас художник Гау, присланный для этой цели Ее Величеством, пишет мой портрет»17. Наталья Николаевна и не подозревала о сомнительности оказанной чести. В свой альбом Императрица Александра Федоровна кроме членов семьи, генералов, фрейлин вклеивала и портреты любовниц Николая Павловича. В альбоме Императрицы находились портреты Александры Россет, княжны Софьи Урусовой, княжны Любови Хилковой, в разное время бывших фаворитками Императора Николая I (18). Приводимая ниже записка П. А. Вяземского относится к знаменитому портрету H. H. Пушкиной, пожалуй, одному из наиболее удачных портретов в творчестве художника В. И. Гау: «Очень жалею, что не смог сегодня прийти полюбоваться оригиналом и копией, на копию с которой, скажу к слову, я претендую». Воспроизводимый портрет был послан Натальей Николаевной Вяземскому. Он подписан В. Гау и датирован 1843 г. Получив его, П. А. Вяземский писал: «Все семейство благодарит вас за присылку портрета, который в общем понравился, но в том портрете, который я ношу в сердце, более сходства»19. Еще один вариант портрета воспроизводится по фотографии, сделанной в 1965 г. с негатива из фототеки Государственного литературного музея. Портрет был заключен в овал и, судя по отсветам на гранях овала, находился под стеклом. Возможно, это был миниатюрный портрет, закрепленный на пластине, обтянутой бархатом. У Наталии Николаевны на портрете страдальческое выражение лица. На полях шляпки - драгоценность в виде шестиугольной звезды. Кому принадлежал оригинал портрета и куда он девался, неизвестно. В следующем году П. А. Вяземский просил H. H. Пушкину: «Надпишите, пожалуйста, на прилагаемой записке адрес художника Райта, того самого, который делает наши портреты за 14 рублей, и пошлите ему записку с моим человеком»20. М. Д. Беляев относил эту записку князя к 1841 г., между тем ясно, что отнести ее надо к 1844 г., так как парные акварельные портреты П. А. Вяземского и H. H. Пушкиной, исполненные художником Томасом Райтом, подписаны и датированы 1844 г. Очевидно, что заказывались они князем Вяземским. Оба портрета находились в альбоме H. H. Пушкиной. В 1899 г. портрет П. А. Вяземского работы Т. Райта был изъят из альбома А. А. Пушкиным, сыном поэта, и передан на Пушкинскую юбилейную выставку в Москве, где экспонировался как его собственность. В настоящее время портрет П. А. Вяземского находится в фондах ГАМ, а портрет H. H. Пушкиной - в частном собрании у потомков Пушкиных в Москве. После того, как Наталья Николаевна 16 июля 1844 г. вышла замуж за П. П. Ланского, она по-прежнему старалась поддерживать отношения с друзьями А. С. Пушкина. Плетнев в письме к Гроту 27 октября 1845 г. отметил, что накануне в пятницу 26 октября во время визита к Вяземскому он застал у него Михаила Виельгорского и Ланскую (Пушкину) с сестрою. Известно письмо П. А. Вяземского 1845 г. к А. И. Тургеневу, в котором он писал о Наталье Николаевне: «Муж ее добрый человек и добр не только к ней, но и к детям». Примечания: 1 Бартенев П. И. О Пушкине . М. 1992, с. 315 2 Раевский Н. А. Портреты заговорили. Алма-Ата, 1976, с. 166 3 Там же, с. 177 5 «М. Ю. Лермонтов. Исследования и материалы». М. 1979, с. 358-369 6 Ободовская И. М. Дементьев М. А. После смерти Пушкина. М. 1980, t. 76 (Далее Ободовская, Дементьев с.) 7 Там же, с. 118-119 8 Переписка Грота с Плетневым С-Пб. 1896, с. 61 9 Ободовская, Дементьев с. 118 10 М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников М. 1989, с. 342 11 Там же с. 461 12 «Нева» Л. 1967, № 7, с. 182 13 Ободовская, Дементьев с. 106 14 «Литературное наследство» том 58 М. 1952, с. 154 15 Переписка Грота с Плетневым том. 1, с, 154 16 Беляев М. Д. Наталья Николаевна Пушкина в портретах и отзывах современников С-Пб. 1993, с. 59 (Далее Беляев М. А,) 17 Ободовская, Дементьев с. 125 18 Хранится в Государственном Русском музее. Портрет А. Россет из альбома вынут (отдельное хранение); портреты княжны С. Урусовой - Р-22924, княжны Л. Хилковой - Р 22939. 19 Беляев М. Д. с. 54 20 Там же с. 53-54.»

 Отправлено: 16.11.07 15:54. Заголовок: Сверчок пишет: Проч..

Сверчок пишет:

цитата:

Прочтите стихотворение князя, написанное на смерть Пушкина, и Вам всё станет ясно.

Стишки обычненькие, так себе стишки. Многословные. Даже, я бы сказала, слишком многословные! Такая дань. Буду, мол, теперича всю жизнь убиваться. Станиславский бы сказал: не верю!

 Отправлено: 18.11.07 21:36. Заголовок: Александра Петровна ..

Александра Петровна Арапова

 Отправлено: 18.11.07 21:58. Заголовок: Но Вяземский убивалс..

Но Вяземский убивался....

 Отправлено: 20.11.07 02:37. Заголовок: marta пишет: Но Вяз..

marta пишет:

цитата:

Но Вяземский убивался....

Марта, я вот, честно говоря, читаю, как вёл себя Вяземский по отношению к Гончаровой опосля смерти Пушкин, и у меня возникает стойкое убеждение: он её «клеил», говоря языком современным. Но это, честно говоря, не так занимает меня.
Однажды я беседовала с актёром, исполнителем роли Вяземского в спектакле «Пушкин. Дуэль и смерть», в постановке Камы Гинкаса. И вот этот самый актёр, известный мне как безусловно талантливый, но кроме того – ответственный, подходящий к роли со всем возможным материалом, который можно проработать, сказал мне следующее: «В день похорон Пушкина в предбаннике (вот, не помню чего, то ли дома, то ли церкви) лежал пьяный человек, о которого все спотыкались, пинали его и т.д. Это был князь Вяземский. Больше нигде и никогда эта информация мне не встретилась, невзирая на тщательные поиски. Правдива ли эта информация, где, у кого могло это быть написано?

 Отправлено: 20.11.07 09:21. Заголовок: Вяземский убивался: ..

Вяземский убивался: он лежал, распростёршись на полу и рыдал, мешая всем при выходе из церкви (при выносе тела). Я читала об этом, и мне это запомнилось так. Вечером я постараюсь найти ссылку.
Об отношении Вяземского к Н.Н. Красивых женщин вниманием не обходит никто.

 Отправлено: 20.11.07 09:29. Заголовок: m:

 Отправлено: 20.11.07 20:59. Заголовок: Вяземский не рыдал. ..

Вяземский не рыдал. Он был без сознания. Из книги В.Бондаренко "Вяземский" - М.:Молодая гвардия, 2004. (Конечно, я могла бы поискать и в других источниках, но это было просто под рукой):
"Вяземский как-то держался на этом траурном обеде, ..., держался на панихиде и отпевании 1 февраля, что-то сломалось в нём лишь когда гроб на руках людей вырвался на паперть и под стройное пение двинулся в склеп при храме. На полдороге процессия замерла: поперёк пути без сознания лежал князь Пётр Андреевич ... Жуковский, сам захлёбываясь в слезах, поднял друга, долго не мог привести его в чувство. С Вяземским сделался нервический припадок - 44-летний мужчина рыдал, бился в руках Жуковского".
Автор этой книги ссылается на статью Ю.Шнитникова "К барьеру, князь!"

О Н.Н. Пушкиной там же напишу в другой раз.

 Отправлено: 20.11.07 22:48. Заголовок: Цитата: "В день ..

Цитата: "В день похорон Пушкина в предбаннике (вот, не помню чего, то ли дома, то ли церкви) лежал пьяный человек, о которого все спотыкались, пинали его и т.д. Это был князь Вяземский".

Голубушка Родионовна, я уже ответила Вам, но всё же возвращаюсь к лексике, приведенной Вами (со ссылкой на известного актёра, который владеет материалом) в указанной цитате. "Предбанник" - это паперть. Тот, кто владеет материалом, не сможет спутать эти два понятия. Тем более употребить в этой ситуации слово "пьяный". Не знаю, был ли князь Пётр Андреевич Вяземский пьяницей, но данная ситуация объясняет всё. Как говорится, "сa va sans dire" /не могу поставить аксан седий под буковй "с"/. Может, потому у нас и невозможны фильмы о Пушкине, если актёры, "владеющие материалом", путают паперть с предбанником. Не смотрю фильмы, не хожу в театры и правильно делаю.
Остаюсь Вашей почитательницей, Арина Родионовна

 Отправлено: 21.11.07 02:16. Заголовок: Мартуся, милая моя, ..

Мартуся, милая моя, вы принимаете близко к сердцу бред старушки. Это же я перепутала паперть с предбанником. Старость, елки! И разговор состоялся давно, году в 2000. Так что книжка 2004 года издания тут никак не могла быть использована, потому как актёр, хоть и одарённый, всё же не ясновидящий! А какого года статья "К барьеру, князь"?
Что до ухаживания за красивыми дамами (вашего мурлыканья по этому поводу, Лепорелла, тоже касается), то я глубоко убеждена, что вдова друга – не женщина, если человек душевно развит.
Но это, собственно, моё личное старческое брюзжание!

 Отправлено: 21.11.07 09:41. Заголовок: Добьрое утро! Вчера ..

Добьрое утро!
Вчера в Интернете не смогла найти статью "К барьеру, князь!".Искала всяко разно, но безрезультатно.

 Отправлено: 21.11.07 14:03. Заголовок: Спасибо, будем пробо..

Спасибо, будем пробовать ещё!

 Отправлено: 21.11.07 21:45. Заголовок: Пробуем ещё!

"Своего рода апофеозом такого подхода к делу стала опубликованная в 1999 году в газете "Вёрсты" "сенсационная " статья Ю.Шитникова "К барьеру, князь!". В ней Ю.Шнитников выдвинул версию о том, что Вяземские в своих поздних воспоминаниях намеренно исказили всю преддуэльную ситуацию, вытавив себя в выгодном для них свете".

 Отправлено: 21.11.07 22:00. Заголовок: Сверчок Простите, го..

Сверчок Простите, господа! Но в новой книжке Седовой ("Я жить хочу..." СПб., 2007) доказано, что свидание у Полетики было 16 ноября! Как Вы к этому факту относитесь?

 Отправлено: 22.11.07 12:10. Заголовок: С большим вниманием...

С большим вниманием.
Со многим я согласен. Например, с версией, что Дантес был на чтении «Капитанской дочки» 1 ноября. Не в кабинете, естественно, а на женской половине. И о многолюдном собрании у Лерхенфельда прочитал с большим интересом.
Что же касается датировки свидания в доме Полетики, то поначалу я находился под очарованием даты 15 ноября (ещё раз сейчас заглянул в книгу и обнаружил, что там пристальнее рассматривается именно эта дата, а не 16-е). Тут и становится ясна мотивировка неожиданного вызова Дантеса Пушкину, потому что свидание окончилось провалом, и надо было «заметать следы». И тонкое замечание Седовой, что барон Фризенгоф, описывая свидание в доме Полетики, касается событий не перед анонимным письмом, а в промежутке с 5-го по 17 ноября. Из этого и делается датировка Г.М.Седовой. Цитирую Седову:

цитата:

«Пушкин, – продолжал свой рассказ барон (Фризенгоф в письме Араповой), – вследствие своей кипучей натуры, вследствие влияний, продолжавших воздействовать на него <…> отказал в своём доме Геккерну и кончил тем, что заявил: либо тот женится на Катерине, либо будут драться». В этом месте Фризенгоф посчитал уместным заметить: «Жена моя сообщает мне, что она совершенно уверена в том, что всё это время Геккерн видел вашу мать исключительно в свете и что между ними не было ни встреч, ни переписки. Но в отношении обоих этих обстоятельств было всё же по одному исключению. Старый Геккерн написал вашей матери письмо, чтобы убедить её оставить своего мужа и выйти за его приёмного сына. Александрина вспоминает, что ваша мать отвечала на это решительным отказом, но она уже не помнит, было ли это сделано устно или письменно. Что же касается свидания, то ваша мать получила однажды от госпожи Полетики приглашение посетить её и, когда она прибыла туда, то застала там Геккерна вместо хозяйки дома; бросившись перед ней на колена, он заклинал её о том же, что и его приёмный отец в своём письме. Она сказала жене моей, что это свидание длилось несколько минут, ибо, отказав немедленно, она тотчас же уехала. Итак, замужество было решено».

На первый взгляд Фризенгоф описывает события, произошедшие уже после вызова и начала сватовства к Катерине. Всё указывает на это и заключительная фраза барона только подтверждает датировку 5-17 ноября 1836-го года. Но у меня есть вопрос…
«…всё это время Геккерн видел вашу мать исключительно в свете…». Время, которое описывает Фризенгоф, касается не только событий после первого вызова Пушкина. Оно охватывает и октябрьские события. Далее Фризенгоф отвечает на заданный Араповой вопрос: «Что же касается свидания…». То есть Арапова уже знала о свидании в доме Полетики и пыталась выяснить об этом у Фризенгофа, и тот был вынужден спрашивать Александрину и потом отвечать племяннице. Пассаж о свидании – это лирическое отступление, не привязанное, на мой взгляд, к хронологии событий. Поэтому барон вынужден был вернуться в прежнее русло «Итак, замужество было решено…».
Мне кажется более перспективным иной подход к датировке. Рассмотреть психологические причины свидания и последующих событий.
Смотрите:

1. Дантес 9 октября встречается с государем. На 20 минут они остаются наедине, о чём говорят – неизвестно. Но!.. После этого Дантес начинает свататься к Барятинской. И Барятинская понимает, что сватовство возникло от того, что Наталья Николаевна отказала Жоржу, и сама отказывает кавалергарду.

2. После разговора с государем Дантес начинает свататься. Более того, ни разу после этой встречи Дантеса не приглашали на дворцовые балы. Ни разу! То есть Дантесу, скорее всего, было сказано – образумьтесь, перестаньте ухаживать за замужними, женитесь. Пока не женитесь, никаких развлечений ))))). Дантес не хотел жениться. Из злости ли или по какой-то иной причине он предлагает Наталье Николаевне бросить мужа и выйти за него. Это – безрассудство, если оставаться в России. Значит, у Дантеса был план бегства за границу. Только в таком случае могла произойти свадьба с Натальей Николаевной, а перед этим её развод с Пушкиным.

3. Предложение Наталье Николаевне не могло возникнуть на пустом месте. То есть Пушкина дала повод. Оскорбившись после разговора с государем, Дантес начинает ответные действия. Он устраивает свидание и просит её руки. Пушкина отказывает. И это – неожиданность для Дантеса, который был убеждён, что Наталья Николаевна хотя бы подумает об этом. Происходит сбой, начинается паника.

4. И вот вступает в бой тяжёлая артиллерия. Геккерн пишет Пушкиной письмо о том же. Жена Пушкина отказывает. Именно так, сперва Дантес и свидание в доме Полетики, а потом письмо Геккерна. И вновь Наталья Николаевна отказывает – устно или письменно.

5. Выпутаться из этой ситуации, которую создала внезапная неприступность г-жи Пушкиной, невозможно. Над Геккернами висит постоянная угроза, что Наталья Николаевна всё расскажет своему мужу. Они контролируют каждый её шаг, и в этом им помогает Катерина. Дантес тут же появляется там, где оказывается Пушкина. Он пытается доказать ей свою любовь. Но наедине он не может остаться с ней. Подключается и Геккерн, который просит «вернуть ему его сына». И вот тут возникают анонимные письма.

6. Анонимные письма намекают, что Пушкин – рогоносец. Естественно, что в ближайшем окружении Дантеса знали о свидании. Но кто же поверит тому, что, оставшись наедине, у Дантеса с Натальей ничего не было? Скорее всего, было. Вот так возникли дипломы.

Такая психологическая последовательность – проста и логична. Если переставить свидание после анонимных писем, тогда непонятен накал Дантеса и Геккерна. Над Дантесом «висит» дуэль, выкрутиться он может только свадьбой на Катерине. Сбежать за границу уже не может, потому что слухи о его бесчестии настигли бы его и в Европе. Можно, конечно, сказать, что Дантес презирал законы чести, но это точка зрения нынешней эпохи. Если бы Дантес был полностью бесчестным, он бы не стрелялся на дуэли с Пушкиным. Это – законы того времени, и Дантес и даже Геккерн им подчинялись.

Вот теперь мне интересно расставить эти события в хронологическом порядке.

Скрытый текст

Natalie, у меня к Вам просьба: используйте, пожалуйста, другое имя, потому что у нас есть Натали в русской транскрипции. Две Натали будут путать участников Форума. Если Вы возьмёте другое имя (например, Александрина :)))))), то так будет удобнее и Вам, и всем. С уважением, Сверчок.

 Отправлено: 22.11.07 19:22. Заголовок: Натали, в Интернете ..

Натали, в Интернете нашла статьи Седовой. А книги у нас, увы, нет... Спасибо Вам. Удивлена заблаговременной договоренностью с Данзасом. Относительно свидания у Потетики в моей голове такая каша, что лучше промолчу.