Отправлено: 25.08.07 09:11. Заголовок: Лацис

Есть такая книга Александра Лациса, ученика Томашевского: "Верните лошадь". На обложке - конёк-горбунок, скачущий по перу, словно Медный всадник по глыбе, на которой он стоит. (NB! Скачущий - стоит). Под рисунком - комментарий: "Пушкиноведческий детектив".

Это действительно детектив! Чего стоит хотя бы одна версия, что "Конёк-горбунок" принадлежит перу... Пушкина! Лацис сравнивает два текста двух изданий: то, что вышло при жизни Пушкина и то, что редактировал сибирский учитель Ершов. Разница - необыкновенная!

Есть ещё масса других версий и мыслей о Пушкине. Иногда создаётся ощущение, что Лацис, как и всякий первооткрыватель, не может вовремя остановиться и видит открытия там, где их нет. Спорно-бесспорная книга!

Если есть интерес, расскажу тем, кто не читал, и послушаю тех, кому довелось это прочесть.

 Отправлено: 06.10.07 00:38. Заголовок: Re:

Марта, я вам так скажу: Софья Родионовна - тоже хорошо! Лишь бы здоровенька была деточка, я как няня, отвечаю за свои слова. Дай Бог деточкам здоровья!

Теперь о Томашевском. Он, на мой непросвещённый взгляд, прекрасен! Вам, пушкинистам, со своей колокольни, конечно, виднее, у вас критерии другие.
Что до Лациса. Я уже писала в какой-то ветке, что "мнение редакции может не совпадать с мнением авторов статьи". Но я противница "интеллектуального расстрела". Я глубоко убеждена, что поменять поле отношения к Пушкину в этой стране можно только "всем миром". И меня, с точки зрения правды, волнуют ляпы, допущения и описки. Но я пытаюсь обратить внимание общественности форума (помните, у Жванецкого:"Что там за шум, пальба и дикие крики? - А это как раз обращают внимание общественности!"), что, к примеру, чолшебный человек из Краснодара, подавший иск в Страсбург о "защите чести и достоинства" Н.Н. формулирует своё возмущение очень показательно:"Она чиста перед Пушкиным и Богом!" Он Пушкина, заходясь, ставит даже перед Богом (привычная формула "перед Богом и людьми"), на одну ступень. Он не исследователь, что бы он там не говорил про "кольчугу Дантеса" и исследования на эту тему. Но я пытаюсь обратить внимание на самоотверженность этого человека. Таких большинство в этой стране. Вы читали рассказы поморцев о Пушкине Шергина? Это ведь и есть квинтессенция представления людей о величайшем поэте страны! И вот для них важно: что покажут в фильме, потому что его они смогут посмотреть, а в форум наш они не полезут(у многих из них и компьютера-то нет, не то что Интернета!) А мне хочется, чтобы наши дети жили в стране, где не покемонов, а, простите за банальность "Белинского и Гоголя с базара понесут!" Поэтому, на мой, не научный взгляд, с теми, кто в деревне Тетюши вдруг решил провести "трассологическую экспертизу" дуэли, надо работать, объяснять. Они и есть ваши проводники в народ. А то я однажды на спор в городе Москве, рядом со станцией метро "Молодёжная", опросила сто человек: "кто такой Пушкин", и "какие его произведения вы знаете". Бумажки, которые я тогда заполняла, к сожалению, потерялись при переездах, поэтому со стопроцентной точностью сказать не могу, но результаты были удручающи. Где-то половина не могла назвать ни строчки вообще. Треть цитировала "Выпьем, добрая подружка", - дальше этой строчки ни один не пошёл. Оставшиеся удивлённо поднимали брови, а один человек полувопросительно-полуутвердительно (знаете, когда ученик не знает, но пытается угадать) сказал:"Вместо Черномырдина?"
И я понимаю, что всё это в Москве, а на периферии - ужас!
Но мне, опять же, кажется, что нельзя людей, которые могут помочь провести (проводники) в пресловутые массы подлинные вещи, пинать. С ними надо аккуратно и трепетно работать.
Набить морду - невелика доблесть. Это хорошо только, когда есть реальная, физическая опасность для жизни. В любом другом случае я - за разъяснение. Поэтому и пытаюсь печатать (медленно, со скрипом, навыков скоропечатания нет ) главы из книги Лациса. И напечатаю постепенно всю книгу - я упрямая. Если дискутировать - то с реальным оппонентом, понимая его позицию (в этом смысле мне очень импонирует подход Александра). Вот. Простите, Марта, голубушка, что так долго вас утомляла.

 Отправлено: 06.10.07 23:44. Заголовок: Re:

Сверчок, подзаголовок "Пушкиноведческий детектив" себя оправдывает. Например, в самом начале в главе "В кругу вельмож" история с П.Д.Киселевым. Кто всё-таки отправил ему "пакет, обёрнутый в сероватую бумагу"?

 Отправлено: 06.10.07 23:45. Заголовок: Re:

Сверчок, подзаголовок "Пушкиноведческий детектив" себя оправдывает. Например, в самом начале в главе "В кругу вельмож" история с П.Д.Киселевым. Кто всё-таки отправил ему "пакет, обёрнутый в сероватую бумагу"?

 Отправлено: 08.11.07 03:19. Заголовок: Продолжение статьи Л..

Продолжение статьи Лациса "Верните лошадь!"


Все специалисты признают, что после «Конька» Ершов не создал ничего равноценного. При этом ссылаются на служебные неприятности и семейные невзгоды. Но что из этого следует? Только то, что не хватало характера, отсутствовала одержимость поэтическим призванием.
Сравним строки, извлечённые из первого издания. И тот же фрагмент, как он печатается ныне. Читатели угадают без труда – где пушкинский текст, а где «исправление».
Мужички такой печали
От рожденья не видали,
Стали думать да гадать –
Как бы вора им поймать,
И решили всенародно:
С ночи той поочерёдно
Полосу свою беречь,
Злого вора подстеречь.

Мужики такой печали
Отродяся не видали;
Стали думать да гадать –
Как бы вора соглядать:
Наконец они смекнули,
Чтоб стоять на карауле,
Хлеб ночами поберечь,
Злого вора подстеречь.
Возможно, и сегодня не всем по душе оборот «решили всенародно». Найдутся те, кто «себе смекнули, чтоб стоять», и примутся уверять, что переработка обнаруживает «ещё большее мастерство». Они укажут на сибирские речения, которые вряд ли могли быть известны Пушкину. Неуклюжие выражения, сдвиги ударений они объяснят стремлением приблизить «изложение к народно-разговорной речи».
Немало странного, косноязычного и чуждого грамоте вписано в позднейшие издания. Не было у Пушкина «принесли с естным лукошко», «Уши в загреби берёт», «Побегай в дозор, Ванюша», «Кобылица молодая, Очью бешено сверкая…»
А что было? Простота и точность. «Кобылица молодая, Задом, передом брыкая…», «Взяли хлеба из лукошка», «Крепко за уши берёт», «Ты поди в дозор, Ванюша».
У Пушкина конёк разговаривает по-человечьи. Ну, а в четвёртом издании подсыпано реализма: вместо «Тут конёк его прервал» читаем «Тут конёк ему заржал».
«Чудо разом хмель посбило», «Натянувшись зельно пьян», «Некорыстный наш живот», «Починивши оба глаза. Потирая здесь и там», «Кто-петь знает, что горит», «переться» и «с сердцов» – всё это ершовизмы, плоды сплошной ершовизации.
Приведём тот отрывок, который был особо похвален в сопроводительной заметке «Библиотеки для чтения».
В той столице был обычай,
Коль не скажет городничий, –
Ничего не покупать,
Ничего не продавать.
Вот ворота отворяют,
Городничий выезжает,
В туфлях, в шапке меховой,
С сотней стражи городской.
Рядом едет с ним брадатый,
Называемый глашатай;
Он в злату трубу трубит,
Громким голосом кричит:
«Гости! Лавки отворяйте,
Покупайте, продавайте;
Надзирателям– сидеть
Подле лавок и смотреть,
Чтобы не было содому,
Ни смятенья, ни погрому.
И чтобы купецкой род
Не обманывал народ!»
Отрывок хорош? Однако в нём есть неблагонадёжное слово «Смятенье». И не усмотрит ли тут цензура обиду для всех купцов, для всего купеческого сословия? Видимо, во избежание подобной опасности Ершов подменил последние строки:
Ни давёжа, ни погрому,
И чтобы никой урод
Не обманывал народ!

 Отправлено: 12.11.07 19:03. Заголовок: Есть и в первопечат..

Есть и в первопечатном тексте слова и сочетания малоупотребительные, старинные. Но вот что примечательно: «дозорные» и «караульные» в бесспорно пушкинских произведениях встречаются единственный раз. В повести «Дубровский», на одной и той же странице, в ХIХ главе.
Соседствуют они и в сказке. Что же было написано раньше?
ХIХ глава – заключительная, она помечена началом февраля 1833 года. Если верно, что сказка датируется 1834 годом, значит, оба слова извлечены из повести. При жизни Пушкина повесть не печаталась. Остаётся предположить, что автор сказки и повести – одно и то же лицо.
Начиная с первого издания «Конька», то есть в пушкинском тексте, читаем: «Как пущусь да побегу», «Так и беса настигу».
Столь необычное ударение – не ошибка, не произвол, а свидетельство: автору, то есть Пушкину, запомнилось далеко не всем известное произведение сатирической поэзии ХYIII века. Такое ударение и ту же рифму применил в 1766 году Василий Иванович Майков в «Нравоучительных баснях». У Пушкина имелось выпущенное в старинном кожаном переплёте издание 1809 года. В нём читаем:
И сам я побегу,
И господина настигу.
Один прилежный исследователь, стремясь отстоять творческую самобытность Ершова и, видимо, чувствуя нехватку доводов, вот до чего договорился: «Преодоление сибирских просторов на лошадях для жителей Зауралья было обыденным делом».
Простите, но Пушкин, хотя и не был жителем Зауралья, тоже немало вёрст верхом преодолел.
В письме к жене от 21 августа тридцать третьего года находим нечто вроде фактической справки:
«Из старых моих приятельниц нашёл я одну белую кобылу, на которой я съездил в Малинники; но и та уж подо мною не пляшет, не бесится…» Не о том ли вскорости читаем в «Коньке»?
Кобылица молодая,
Задом, передом брыкая,
Понеслася по полям,
По горам и по лесам;
То заскачет, то забьется,
То вдруг круто повернется;
Но дурак и сам не прост,
Крепко держится за хвост.
Вот что обещала Ивану укрощенная им «кобылица молодая».
По исходе же трех дней
Двух рожу тебе коней…
Да еще рожу конька
Ростом только в три вершка…
Первых ты коней продай,
Но конька не отдавай.
Один из пушкинских рисунков с недавних пор сопровождают весьма произвольным определением: «Автопортрет в облике лошади».
Что ж, поучаствуем в полете фантазии и по поводу того же рисунка предложим иную, не менее неожиданную разгадку.
Справа – лошадь объезженная, в сбруе. Слева – ещё три конские морды. Верхняя и нижняя – лошади как лошади. А третья, та, которая между ними, на наш взгляд – вылитый конёк-горбунок.
И если это – Пушкин, то в виде конька-горбунка!

 Отправлено: 12.11.07 19:04. Заголовок: Как понимать сей гра..

Как понимать сей графический каламбур? Здесь запечатлён замысел будущей сказки? Или иллюстрация, автокомментарий? Или, наконец, тайнопись, свидетельство о подлинном авторстве? «Но конька не отдавай».
Обозначим одну из возможных причин сокрытия имени автора. В «Библиотеке для чтения», только не в апрельской, а в мартовской книжке, печаталась «Пиковая дама». Приходилось считаться с тем, что публика не в состоянии по достоинству оценить столь широкое творческое многообразие.
Полного объёма свершений мы и сейчас не знаем и пребываем в убеждении, что болдинская осень – нечто из ряда вон выходящее. И только тогда, когда Пушкину вернут права на всё им созданное, начнём привыкать к мысли, что болдинское изобилие было скорее правилом, чем исключением.
Смею полагать, что немалое число читателей, не особенно вникая в цепочки догадок, что называется, нутром чувствуют: сказка – пушкинская. Им достаточно сослаться хотя бы на виртуозную игру слов.
Наш отец-старик неможет,
Работать совсем не может.
Зарубежный литературный критик Сергей Лесной по справедливости восхвалил «Конька» в парижском журнале «Возрождение» (1964, №153).
«Это лучшая русская сказка в стихах. Она бессмертна».
«Великолепен, образен и лёгок её язык. Это образцовое произведение, на котором может отточить свой вкус любой, даже первоклассный писатель».
«Поражает необыкновенная тонкость отделки, ажурность работы».
«”Горбунок” гораздо глубже, чем кажется…»
«Новейшие издания текстуально значительно хуже более старых».
Эмигрант С.Лесной – не единственный, кто осмелился сказать, что первое издание сказки несомненно лучше, чем «вновь исправленное и дополненное» П.Ершовым издание четвёртое.
В 1934 году успел свободно высказать своё мнение М.К.Азадовский. «Редакция 1856 года вышла из-под пера директора провинциальной гимназии…сказка переработана теперь в духе официальной народности». «Всеми своими переделками и поправками Ершов всё же не в силах был вытравить её бодрый и жизнерадостный дух».
Пришедшие на смену литературоведы, штатные и сверхштатные, все как один твердили: «Четвёртое издание сказки обнаруживает более глубокое знание автором специфики русской сказочной поэзии…»
Почему нынешние дозорные, караульные и градоначальники не расположены внимать самоочевидным истинам? Почему отдаётся предпочтение исковерканному варианту?
Одно заветное желание Ершов уловил и исполнил. По меньшей мере раз двадцать исключил то слово, от которого во все времена мрачнели начальствующие лица.
Начиная с четвёртого издания Ершов принялся заменять озорное и для разумных людей вовсе не обидное слово «дурак». Эта расчистка – не стилистическая. Она проделана по случаю изменения замысла.
Самостоятельно или уступая требованиям цензуры, Ершов принял решение: как можно реже допускать, чтоб Ивана именовал дураком сам Иван или кто-либо из других положительных персонажей. Носители злого начала – только они могут постоянно проезжаться на счёт Ивана.
«Вновь исправленное» слово «дурак» отогнано на задворки. Не этим ли подвигом П.П.Ершов заслужил режим наибольшего благоприятствования?
А позволявший себе вольности, да ещё состоявший в масонской ложе Пушкин окружён, остановлен, припечатан сургучом. Так будет с каждым, кто склонен к насмешке, к не подотчётной властям игре воображения, с каждым, кто слишком умён.
«Эй, вы черти босоноги!
Прочь с дороги! Прочь с дороги!»
Закричали усачи
И ударили в бичи.
Вряд ли будет преувеличением сказать, что бичи и усачи надвое рассекли единую ткань пушкинского творчества.

 Отправлено: 27.11.07 18:48. Заголовок: Пушкин и Троцкий – ф..

Друзья мои, здесь, под табличечкой «Скрытый текст», находится статья Лазаря Фредгейма. Он в какой-то ветке, по-моему, в 1837, просил меня пояснить, что мне показалось неточным. Я пояснила. И подумала, что кому-нибудь из вас это тоже может быть интересным. Правда, получается не очень справедливо, потому как я читала работу, которую комментируе г-н Фредгейм, а многие из вас, возможно, нет, о ней в НЕТЕ мало что есть, по-моему. Поэтому, ежели возникнут вопросы (у тех, кто сможет дочитать, ГЫЫЫЫ!), спрашувайте.
Для нетерпеливых: можно читать выборочно. Синим цветом выделен тезис, который мне кажется спорным, красным – мой комментарий.Спасибо всем, кто прочтёт. Все замечания и пожелания принимаются с благодарностью! Итак…



Скрытый текст

Пушкин и Троцкий – фантазии на пустом месте Автор: Лазарь Фрейдгейм Проза / Кладовка(проза, не вошедшая в рубрики) Лазарь Фрейдгейм Пушкин и Троцкий – фантазии на пустом месте Бойтесь пушкинистов. В. Маяковский Великие люди всегда привлекают к себе пристальное внимание, особенно если что-то касается интимных проблем их жизни. Чем не тема для рассуждений: А.С. Пушкин и Л.Д. Троцкий – две разнородных звезды или цепочка поколений одного рода? Тема о родственной связи Пушкина и Троцкого устойчиво появляется на страницах печати и на сайтах интернета. Последняя известная мне публикация - в лос-анджелевском альманахе «Панорама» №28 (июль 2006 г.) - статья Розалии Степановой «Кто виноват? – Пушкин». Материал остро звучащий, рассчитанный на широкую публику, на резонанс. Но, как говорят на Востоке, сколько ни повторяй "халва", во рту сладко не становится. Первоисточниками версии о родстве Троцкого и Пушкина стали статьи Александра Лациса «Спрятанный ключ. Шифровальное мастерство Пушкина» в литературном альманахе "Кольцо А" (1996, № 2) и ее вариант с добавлениями - «Из-за чего погибали пушкинисты?» в вестнике "Ной", 1996, № 19. В 2002 г. в журнале «Родина» (2002, № 24 (614) Лев Аннинский опубликовал письмо В. Козаровецкого, касающееся этой проблемы, со ссылкой на архив А. Лациса, председателем комиссии по литературному наследию которого являлся автор письма. Владимир Козаровецкий в "Русском курьере" от 18.06.2004 г. поместил статью «Утаенная любовь Пушкина», в наиболее полном объеме представляющую обсуждаемую версию. Таким образом, гипотеза о родстве Пушкина и Троцкого насчитывает десять лет. Два главных автора – А. Лацис и В. Козаровецкий. Гипотеза не получила существенного развития за все эти годы. Многочисленные публикации представляют собой вариации с дословным совпадением формулировок и предположений, без ссылок на архивы и документы. Но за это время почти не появлялся и критический анализ этой версии. Можно, пожалуй, назвать единственную работу такого рода – статью Сергея Шумихина «Практика пушкинизма (1887 – 1999)», эпиграф которой заимствован мной для этой статьи. Основная схема родственных (любовных) связей, рассматриваемых в версии: Пушкин –мадмуазель Анжелика Дембинская– сын Леонтий Дембинский– его любовница, кузина вдовы генерала Раевского, мадам Бороздина – сын, переданный в семью Бронштейна и нареченный Давидом, – жена Давида Бронштейна–Анна (Анета) Леонтьевна- их сын Лев Давыдович Бронштейн (Троцкий). Все так легко и просто, всего три промежуточных поколения и кровь октябрьского переворота замешена на крови Пушкина. «Солнце русской поэзии» перешло в «демона русской революции». Попытаемся проследить путь рассуждений авторов и оценить надежность их выводов. Проблема источников (при отсутствии таковых) решается последовательным рядом гипотез. Косвенные основания для первой стадии – появления незаконнорожденного сына Пушкина - дает авторам так называемый «Донжуанский список Пушкина», мимоходом занесенный им собственноручно в альбом сестер Ушаковых. Там есть обозначение N.N., не нашедшее однозначного прототипа у пушкинистов. Ему присваивается новое имя - Анжелика Дембинская. За этим следует: идентификация стихотворения «Романс» как отражения романа Пушкина (возникшего через 4 года после даты написания стихотворения, гениальное предчувствие!), вы передёргиваете, любезный автор. Любой человек, занимающийся наукой, имеет право на гипотезу. Здесь она совершенно однозначна: дата могла быть проставлена в любой момент, любая, и, пока никто не доказал обратного, гипотеза имеет право на существование. затем - замечание И. Пущина («От нее ко мне или от меня к ней») и утверждение, что посвящение поэмы «Полтава» адресовано Дембинской (через 10 лет после романа). В «Романсе» от лица доведенной до отчаяния матери, подбрасывающей в ночи своего младенца к чужому дому, звучит жесткость оценки отца, покинувшего ребенка. В посвящении к «Полтаве» – сожаление влюбленного автора о непризнании избранницей его чувства. Аура разная, сходства нет, написано с промежутком в пятнадцать лет. Но все это трактуется как обращения к одному и тому же событию – влюбленности в прекрасную польку, кассиршу передвижного зоопарка Анжелику Дембинскую, приведшей к рождению внебрачного ребенка. Такого стойкого чувства Пушкин не проявлял ни к одной из женщин, упомянутых в его списке. Месье, внимательно ли вы читали статью «Из-за чего погибали пушкинисты»? Чтобы что-то опровергать, надо хотя бы дать себе труд ПОНЯТЬ, что написано. У Лациса ясно сказано, цитирую: «Все эти легенды уводили прочь от простого решения. Упоминая в черновике вступления к «Полтаве» «утаённую любовь», Пушкин говорил о свободе». (Жирным шрифтом набрано у Лациса). Какая женщина? Свобода, вот и вся женщина! Анжелика здесь совершенно ни при чём! Это тоже гипотеза, вполне вменяемая, и уж никак не хуже Марии Волконской, к примеру! Вызывает немалые сомнения теснота связей молодого выпускника лицея с руководителями секретного императорского ведомства. Крестным отцом незаконнорожденного младенца по сходству имен называется Леонтий Дубельт, помощник всесильного Бенкендорфа. Ещё одна подтасовка. Помощником Бенкендорфа Дубельт стал позже описываемых событий, до этого был адъютантом генерала Раевского. Вековой спор пушкинистов посвящена ли «Полтава» М. Волконской или Е. Карамзиной авторы гипотезы без всяких архивных поисков умозрительно решают в пользу нового имени – Дембинской, которая якобы жила в Полтаве. См. выше! Это уже не смешно! Завершающим фактором доказательств служит письмо Пушкина в Третье управление с просьбой о разрешении поездки в Полтаву для встречи с Николаем Раевским. Авторам, живущим через полтора столетия после событий, очевидно, что Пушкину незачем было встречаться с Раевским, он хотел встретиться со своим сыном, служащим при Раевском. Это тоже гипотеза, причём имеющая под собой основания: недавно, по меркам того времени, виделись уже. «Путешествие в Арзрум во время похода 29 года». Такая цепочка умозрительных рассуждений незаметно переходит к выводу, рассматриваемому как однозначный результат предположений, что Леонтий Дембинский был сыном Пушкина. При этом в исследованных пушкинистами обширных архивах Пушкина нет ни одного упоминания обо всем этом, нет даже упоминаний о дополнительных материальных проблемах, жестоко преследовавших поэта всю жизнь и которые не могли не возникнуть в связи с такой трактовкой отношений с Анжеликой. Ни в письмах родителям, ни в письмах друзьям… Лацис рассказывает, на каком основании он приходит к такому выводу. Есть неразобранные архивы, куда нет допуска. Причины могут быть реальны (действительно, наследие столь обширно, что тяжело это разобрать, отсортировать, систематизировать) и параноидальны (в силу особенностей страны у её жителей сложилось стойкое убеждение, что то, что им не показывают, хранит страшные тайны, а у облечённых властью – не показывать на всякий случай). Что касается имеющихся в наличии документов, то на них как раз Лацис ссылается. В частности, на «Архив Раевских». Еще хуже обстоит дело с гипотезой, что отец Троцкого приходится сыном Дембинскому. Гипотеза обосновывается только тезисом, что незаконнорожденного ребенка лучше было отдать в непьющую еврейскую семью, чем в крестьянскую. Основательность такого противопоставления остается на совести авторов гипотезы. Проблемы воспитания незаконнорожденных детей и в императорской семье, и в семьях известных российских людей возникали достаточно часто. О таком оригинальном решении ни в одном случае читать не приходилось. В России понятие «еврей» в XIX веке и после советского периода различаются принципиально. Советский период приучил, что понятие национальности это понятие генетическое, т.е. евреи это дети родителей еврейского происхождения, с соответствующей записью в документах. В былые времена в России, как и сегодня во всем мире, национальность воспринималась как принадлежность к стране. А то, что подразумевается под понятием «русский» или «еврей» - это вероисповедование, т.е. православный или иудей. Регистрацией детей обычно был факт записи в церковных (синагогальных) книгах с указанием даты рождения, родителей и даты крещения (обрезания). Других форм ЗАГСовских записей (как сказали бы сейчас) на бесконечных просторах провинций России практически не было. В первой половине XIX века в правящих кругах и во дворянстве к евреям относились по преимуществу недоброжелательно. В культурной российской среде евреев почти не было, существовали трудно преодолимые барьеры. Наиболее образованная еврейская часть общества, связанная с иудаизмом, – раввины, мудрецы, ученые - была априори чужда российскому высшему свету. Евреев в основном воспринимали как ростовщиков, ремесленников и корчмарей. Сам Пушкин высказывался вполне однозначно: "будь жид - и это не беда", "ко мне постучался презренный еврей", а в дневнике 1927 г.: «…неразлучные понятия жида и шпиона произвели во мне обыкновенное действие; я поворотился им спиною» (заметим, это сказано о не узнанном при случайной встрече Кюхельбекере!). А.И. Солженицын в «Двести лет вместе 1795-1995» (М., Русский путь, 2002) писал, что во времена Николая I российские «государственные власти были ведомы охранными (особенно религиозными) доводами о несмешении христиан с евреями». Послушайте, я понимаю, что обаяние имени Солженицына прямо так и тащит его в вашу статью, но нельзя же быть таким неразборчивым! Попробуйте прочесть сей прекрасный двухтомник, читая все труды, на которые ссылается Александр Исаевич. И вы увидите, что во многих местах он врёт!!! Во многих передёргивает и подтасовывает факты!!! Попробуйте прочесть хотя бы Карамзина, на которого ссылается вечноживой классик! Вы увидите прямую фальсификацию, «обрезание», простите за двойственность определения, цитат et cet.У меня нет оснований доверять книге Солженицына, извините! В таких обстоятельствах трудно представить передачу ребенка из дворянского рода в еврейскую семью, с естественными последствиями - принятием иудаизма и обрезанием, в частности. Про обрезание – не факт, тем более, первохристиане были обрезаны и отказались от этого уже после РАЗРУШЕНИЯ ХРАМА. Дворяне были людьми образованными и, безусловно, об этом знали. И потом, кто вам сказал, что обязательно так важно (при большом количестве «брюхатых грамот» и выблядков), чтобы ребёнок (один из многих) воспитывался обязательно в православной семье? По оценке Солженицына, семья, в которой родился Троцкий, «не вызывала никакой гордости и не составила на будущее славной аттестации». Заглянем в автобиографию Троцкого. У детей даже во втором поколении (поколение Троцкого) не было покупных игрушек. Выход из бедности и улучшение условий жизни произошли уже при жизни Льва, через поколение после мифического обретения семьей Бронштейнов сына Давида, будущего отца Троцкого. Об уровне жизни наглядно свидетельствует такой пассаж из автобиографии: «Со старым диваном в столовой связана вся моя детская жизнь. На этом диване, обложенном фанерой под красное дерево, я сидел за чаем, за обедом, за ужином, играл с сестрой в куклы, а позже и читал. В двух местах обшивка прорвана. "Давно пора перетянуть, - говорит мать. - Мы диван не перетягивали с того года, когда царя убили". "Та знаете, - оправдывается отец, - приедешь в этот проклятый город, туда-сюда бегаешь, извозчик кусается, та все думаешь, как поскорее вырваться назад в экономию, вот и забудешь про все покупки". Родители были мало образованными людьми. Как писал Троцкий, в зимние вечера мать «громким шепотом читала заношенный роман из Бобринецкой библиотеки, водя натруженным пальцем по строкам. Она нередко сбивалась в словах и запиналась на сложно построенной фразе… Поскольку у вас, судя по вашему письму, проблемы с идишистской культурой, то я вам, наверное, открою страшную тайну: Троцкий говорит о русском языке. В те времена в местечке любой мальчик знал иврит в пределах богослужения. Даже если, по свидетельству Троцкого, семья была совершенно не религиозна, иврит был вторым языком, после разговорного идиша, и на нём могли читать все мальчики. Идиш – момэ лошн, язык матери, женщины молились на идиш. А вот то, что Троцкий, несомненно, был уникальным представителем своей семьи – достоверно! Представить себе, что все книги, прочитанные Львом Давидовичем, были переведены на иврит или на идиш – сложно (хотя, может быть, у вас есть такая информация, я с удовольствием с ней ознакомлюсь). Отец научился разбирать по складам уже стариком, чтобы иметь возможность читать хотя бы заглавия моих книг». Авторы указывают, что «нить, ведущая от Пушкина к Троцкому, подкрепляется и чисто наследственным сходством. У того и другого случались беспричинные обмороки, был тик в левом углу рта. Оба страдали подагрой, близорукостью, желудочно-кишечными неполадками». Сопоставление талантов, недостатков и болезней Троцкого и Пушкина вряд ли повышает надежность версии, является плохим подтверждением родственных (генетических) связей. В мире было много сотен прямых родственников Пушкина с хорошими, а не сомнительными родословными, – и при этом без выдающихся данных своего предка. Ничуть не лучшим свидетельством родственных связей семьи Бронштейна являются имена детей – Александр, Лев и Ольга, совпадающие с именами членов семьи Пушкиных. (Отметим при этом, что по документам Троцкого звали Лейба). Дополнительно опять сошлемся на автобиографию Троцкого: «Из восьми рожденных от этого брака детей выжило четверо. Я был пятым в порядке рождения (а не первым или последним, как указывается в различных публикациях сторонников родственности! ЛФ). Вот эта статья лежит передо мной и там нет ни слова о первенстве, только что перечитала ещё раз! Четверо умерло в малых летах от дифтерита, от скарлатины, умерло почти незаметно, как и выжившие жили незаметно». Любопытно, о каком наследовании имен говорят авторы гипотезы? Вероятность случайного совпадения трех широко распространенных имен (тем более не строгого!) среди восьми детей при произвольной их последовательности достаточно велика, чтобы использовать такое совпадение для какого-либо доказательства. Заметим также, что не находит подтверждения версия авторов относительно отчества отца Троцкого, образованного якобы от имени Леонтия Дембинского. По публикации Игоря Шкляева в газете «Слово», № 35(250) 29 августа 1997 г., по старым документам его звали Бронштейн Давид Лейбов. Можно предположить, что превращение этого отчества в обрусевшее «Леонтьевич» произошло при оформлении документов в более позднее время. Согласна, это вот вполне можно предположить. Но себе-то вы разрешаете предположения, почему же отказываете в них Лацису? В соответствии с еврейской традицией мальчика, родившегося после смерти деда, назвали его именем. Поэтому сын Давида Лейбова стал Лейба Давидовичем, впоследствии – Троцким Львом Давыдовичем. На право Троцкого, обсуждаемое В. Козаровецким, считать или не считать себя евреем гипотеза о православном происхождении отца никак не влияет при матери еврейке. Безусловно. Если человек считает себя иудеем и следует еврейской традиции определения национальности по матери. А у русских национальность – по отцу. И Троцкий мог следовать этой традиции. Почему нельзя предположить это? Вот если предположить, что его мать, Анна Леонтьевна, происходит от потомков Пушкина, тогда другое дело. Но это уже будет другая версия, хотя и равно вероятная (т.е. столь же безосновательная). Как бы следуя некрасовскому утверждению, что «дело прочно, когда под ним струится кровь», авторы видят подтверждение правоты своей версии в гибели известных пушкинистов – С. Гессена в 1937 г., Л. Модзалевского в 1948 г. и Б. Томашевского в 1957 г., небрежно путая при этом годы смерти и поколения пушкинистов. Они предполагают, см. выше, вы-то можете предполагать, почему они – нет? что указанные пушкинисты независимо друг от друга докопались до происхождения Троцкого и по неосторожности «озвучили эту информацию кому-то из своих друзей». За это они и были уничтожены органами НКВД-КГБ-МГБ в подстроенных катастрофах. Других подтверждений такого многократного открытия пушкинистами родственной связи Пушкина и Троцкого не имеется. Для того чтобы версия оказалась несостоятельной, достаточно быть недостоверной хотя бы одной гипотезе в цепочке рассуждений. Здесь же нет ни одной надежной составляющей. Хлипкость каждого из оснований версии не мешает безапелляционному авторскому осознанию основательности всей постройки. Есть специальное добавление к статье «Из-за чего погибали пушкинисты?», именуемое «Прибавление», где очень сомневающийся, и совершенно не безапелляционный Лацис сам задаёт многие вопросы, которые возникают. Почему вы не пишете об этом? Невозможно, конечно, воскресить ушедших ученых; для их гибели, по-видимому, были другие причины. Но похоронить версию родства вполне возможно. Мне представляется, что осиновый кол для этого уже готов… Можно отметить, что прямые родственники Пушкина, живущие сейчас и даже некоторые носящие его фамилию, весьма скептически относятся к попыткам расширить круг родственников Пушкина без видимых объективных оснований. Они наняли вас адвокатом? Или это то самое толстовское «Не могу молчать»? Об этом свидетельствует, в частности, опубликованная в 1998 году в московской газете "Культура" заметка потомков великого поэта, Юлии Григорьевны Пушкиной, праправнучки, и Георгия Александровича Галина, праправнука, "С Пушкиным на родственной ноге". Ну, и в заключение. На дворе XXI век. Есть неопровержимые методы установления возможности родственных связей. Есть сохранившиеся пряди волос Пушкина, наверняка есть сохранившиеся следы крови Троцкого, есть прямые и безусловные родственники того и другого. Не проще ли решить гипотезу «прадед – правнук» на современном уровне? И тем, быть может, посрамить сомневающихся… Вот именно об этом я и писала в форуме, в той теме, где вы ко мне обратились. ВАМ, ЛИЧНО ВАМ, зачем кого-то посрамлять? Что это даст по отношению к умершему Лацису? К Пушкину? К Троцкому? Вам жалко терять из наших рядов такого выдающегося еврея ? Я вам честно скажу: мне очень странна позиция, которая заключается в том, что мы отбираем те из гипотез человека, которые греют нас и бьём его ногами за те, которые не совпадают с нашими чаяниями. Почему все с восторгом восприняли гипотезу о «Коньке-Горбунке»? Никто, кроме остающихся без работы «ершовцев» не бил Лациса ногами, особо несогласные пушкинисты просто промолчали, возможно, у них не было доводов в противовес. А вот когда появляется такая гипотеза, как «Троцкий – потомок Пушкина, тут всех надирает. Я не пушкинист и не троцкистка, мне кажется эта гипотеза Лациса несколько «вольной». Но её надо рассматривать как гипотезу. Пока не доказано обратное – может быть и так. PS. Автор приносит сердечную благодарность заведующей отделом генеалогии Государственного музея А.С. Пушкина (г. Москва) г-же О.В. Рыковой за доброе внимание и замечания, позволившие устранить некоторые неточности в этой работе.

 Отправлено: 29.11.07 17:57. Заголовок: "Последняя любовь Троцкого" или ЛЕВ В КАКТУСАХ (http://www.rg.ru/bulgakov):

 Отправлено: 29.11.07 18:38. Заголовок: Это вы на что этой п..

Это вы на что этой публикацией намекаете, Лепорелла ? Что Троцкий всё-таки не был правнуком Пушкина ? Или всё-таки был, потому как также любвеобилен?
На мой взгляд, в этом месте Лацис, конечно же, погорячился. Но мне, честно говоря, претит, когда статьи и разбор произведений построены на подтасовках и передёргиваниях, на умолчании или недоизученности.
Мне может многое во многом не нравится. Но, для того, чтобы оппонировать, надо знать предмет досконально!

 Отправлено: 29.11.07 18:56. Заголовок: А.Р.

Знать не ведую ни про каких Тр-тр-троцких . Так, по сузвучую, по ниитию, дай, думую ... и дал. Может это как-то Вам поможет в борьбе за правое ?

 Отправлено: 03.12.07 18:08. Заголовок: Между тем, какие че..

Продолжение статьи Лациса "Верните лошадь"


Между тем, какие черты своего облика передал коньку-горбунку Пушкин? Простодушие. Доброту. Неизбывную жизнерадостность. И что-то ещё. Избыток сил, способный превращать обыденную жизнь в приключения, подвиги, сплошные чудеса…
По причине своей бесталанности студент Ершов не мог быть подлинным автором «Конька-Горбунка». Но чем доказать, что подставная роль студента была известна Пушкину?
В поисках ответа нам предстоит заняться рассмотрением состава личной библиотеки Александра Пушкина. Вскоре убеждаемся, что даже простое перечисление названий может дать существенный результат. 13 апреля 1837 года посмертной пушкинской Опекой была закончена «Опись, составленная всем вообще книгам, оказавшимся в библиотеке А.С.Пушкина, на двадцати трех номерованных листах».
Сто лет спустя, в 1934 году, Л.Б.Модзалевский (младший) отозвался отрицательно: «Из описи нельзя составить никакого впечатления о том, в каком порядке или системе Пушкин хранил на полках свои книги…»
Впадая с собой в противоречие, Модзалевский на той же странице утверждал противоположное: «…опись…отражает непосредственную запись книг прямо с полок».
Конечно, жаль, что опекунская опись не была топографической. Жаль, что не указан шкаф, полка, а на ней – передний ряд и книги, стоявшие позади. Но всё же соблюдалось определённое напрвление осмотра. В тексте описи имеется пометка: «по стене слева». Значит, чередование записей было не вовсе хаотическое.
Когда Модзалевский-сын, Модзалевский-младший, преувеличивал недостатки опекунской описи, он тем самым повышал значение другого описания. Как известно, в 1910 году увидел свет каталог библиотеки Пушкина, составленный его отцом, Модзалевский-старшим. За «опекунской описью» утвердилась репутация документа небрежного, малополезного. На сём основании опись 1837 года остаётся неизданной, не изученной полностью. Из неё опубликована – всё тем же Модзалевским-младшим – небольшая выборка:
«Книги, бывшие в библиотеке Пушкина и не сохранившиеся».
Ради того, чтобы приспособить эти выписки к каталогу Модзалевского, они были перетасованы, размещены в алфавитном порядке.
Вернёмся к первоначальной нумерации, к той, которая дана в описи Опеки 1837 года. Сразу выясняется, что следы избранной Пушкиным расстановки книг сохранились. В частности, был, не мог не быть, отдел справочных изданий. В нём находились атласы, карты и различные словари: греко-русский, франко-латинский, немецко-чешский, многие другие. Особливо хранились русские журналы. Имелся также отдел церковных книг.
А теперь взглянем на то, что вполне могло создать впечатление полнейшего беспорядка. Вперемешку соседствуют шуточные стихи, повесть, очерки, деловая проза. Но что-то, всё же, их объединяет?
№739 – «Описание моста на Висле». За кратким заглавием скрывается не обозначенный автор – В.И. Даль.
№740 – Сцены из петербургской жизни. Укрытый тремя буквами «В.В.В.» – В.М. Строев.
№746 – Андрей Безыменный, повесть. Неизвестный автор – А.О. Корнилович.
№748 – Собрание стихотворений. Опять-таки не назван автор – И.П. Мятлев.
В то время – и по сию пору – знатоки книг сверялись с парижским четырёхтомным каталогом Антуана Барбиера «Словарь произведений анонимных и псевдонимных, сочинённых, переведённых, или напечатанных на французском и на латыни».
После кончины Антуана Барбиера дело его жизни продолжил Жозеф Кверар. В качестве предисловия к «Разоблачению литературных обманов» Кверар поместил письмо к московскому знатоку и покровителю, благодаря чьей щедрой помощи стало возможным осуществить издание.
Кто был не названный по имени русский библиофил? Полагаю, что не кто иной, как С.А.Соболевский.
Кстати, именно он, Соболевский, объяснил Пушкину, что, переводя «Песни западных славян», наш поэт принял за подлинник мистификацию, принадлежащую Просперу Мериме.
В апреле 1834 года С.А.Соболевский совместно с поэтом разбирал и упорядочивал домашнюю пушкинскую библиотеку. Как замечает позднейший биограф, «в этом деле Соболевский был незаменим». Биограф, В.В.Кунин, особо подчёркивает, что свои способности Соболевский употребил на «библиографическое оснащение творческих усилий писателей».
Мысль о том, чтобы выделить в специальный отдел всевозможные «барбиеризмы», скорее всего, принадлежала знатоку анонимных тиснений. Так или иначе, напрашивается вывод: в данном отрезке опекунской описи перечислены различные маскированные издания. Мы называли номера 739 и 740. Читаем соседнюю запись. №741. «Конёк-Горбунок» Ершова.
Выходит, что эта сказка, изданная в 1834 году, сразу была поставлена на полку, предназначенную для различных литературных мистификаций!

 Отправлено: 03.12.07 18:43. Заголовок: А.Р.

Наконец-то! Давно пора было вернуть "Лошадь" (см. Отправлено: 12.11.07). Спасибо, щас продолжим ... минуточку ...
Петр Павлович Ершов (6.3.1815 - 1869)

 Отправлено: 03.12.07 19:27. Заголовок: Ну, посмотрите на по..

Ну, посмотрите на портрет! Мог этот человек написать искристого "Горбунка"?

 Отправлено: 03.12.07 19:39. Заголовок: А.Р.

Адназначна. Хоть и ел за двоих, а не в коня корм, похоже: рожденный сивкой буркой не стаНет.

 Отправлено: 03.12.07 19:45. Заголовок: Продолжение. После..

Продолжение.

Последующие, не включённые в выборку Л.Б.Модзалевского номера заняты книгами, сохранившимися в составе библиотеки. Не окажутся ли какие-то из них опровержением всей цепочки догадок?
Учёный хранитель Пушкинского фонда Т.И.Краснобородько любезно сообщила: «В опекунской описи под интересующими вас номерами числятся следующие книги…»
Так выяснилось, что в том десятке номеров – с номера 739 по 748, – в который входит «Горбунок», почти все книги соответствуют нашим догадкам.
Однако два-три случая, казалось бы, непоправимо портят благополучную картину.
№743. Краткое описание дел Петра Великого.
В каталоге Модзалевского автором назван Тимофей Полежаев. Но в каталоге то ли небрежность, то ли ошибка. Тимофей Полежаев – не автор, а позднейший издатель. Подлинный автор на книжке не обозначен. И потому данный пример работает не на опровержение, а на подтверждение наших догадок.
Из-за ошибки Модзалевского самые дотошные исследователи не смогли разыскать книжку «Т.Полежаева» и вникнуть в судьбу находившегося у Пушкина экземпляра. Но если впоследствии ошибся Модзалевский – то не мог ли Пушкин впасть в ту же ошибку?
Есть возможность доказать, что Пушкину имя истинного автора – П.Н.Крекшина – было известно.
После кончины поэта министр Нессельроде обратился к Бенкендорфу, просил вернуть рукописи, взятые на дом из государственного архива. В черновике запроса Нессельроде упоминает, в числе прочих, «рукопись П.Н. Крекшина».
Но почему же упоминание о Крекшине не вошло в беловой текст письма министра? Очевидно, выяснилось, что Пушкин успел вернуть рукопись.
Зачем же Пушкину она спервоначалу понадобилась? По всему вероятию, когда он брал рукопись домой, он ещё не знал о существовании книжки! А затем, в середине октября 1836 года, М.Корф прислал обширную библиографию – список книг о деятельности Петра. В числе прочих в ней-то и поименовано краткое описание славных и достопамятных дел…
Пушкин сразу ответил: «Большая часть…мне неизвестна. Употреблю всевозможные старания, чтобы их достать».
Стало быть, Пушкин, приобретая безымянно изданную книжку, заранее знал имя её автора.
В разряд анонимов – опять-таки только на первый взгляд – не вмещается и следующее издание.
№744. Шахматный анализ Филидора.
Но прочитаем заглавие полностью. Перед нами «новейшее издание», осуществлённое с изменением способа нотации автором «Шахматных стратагем» А кто это? Опять-таки псевдоним. Его фамилия – Монтиньи – указана в каталоге Антуана Барбиера!
Впрочем, первоначальный автор, Филидор, согласно каталогам Барбиера и затем Кверара, тоже псевдоним! Его родовая фамилия была ДАникан.
Вдавался ли Пушкин во все эти подробности? Не обязательно. Достаточно предположить участие С.А.Соболевского.
Итак, мы убедились, что вся десятка книг, без единого исключения, состоит из изданий анонимных, псевдонимных или мистифицирующих.
Но как только мы выйдем за пределы десятка (№739-748), мы тут же споткнёмся.
№749. Стихотворения крестьянина Егора Алипанова.
Фамилия не вымышленная, подлинная. Если допустить, что № 749 попал не в свою компанию, тогда мы обязаны такое же предположение распространить и на №741.
Остаётся надеяться, что в книжке Алипанова есть какие-то свои занятные секреты.
Что же мы видим? Во-первых, как в случае с Филидором, в роли анонима выступает…издатель! Предисловие «От издателя» подписано двумя буквами: «Б.Ф.». Б.Ф. – журналист, которого все звали Борька Фёдоров.
Во-вторых, в этой книжке напечатаны, среди прочего, стишки, сочинённые вовсе не Алипановым, а маленьким мальчиком по имени Николенька. Сочинитель Николенька, которому всего лишь шесть лет – это сынок издателя. Он же в книжке торжественно величается «Николай Борисович Фёдоров».
Ещё раз отметим, что ни на одном из сохранившихся экземпляров отдельного издания «Конька-Горбунка» 1834 года никакой дарственной надписи нет, как не было её и на журнальной публикации.
Само собой разумеется, что мнимый, подставной автор не мог преподнести Пушкину его собственное, пушкинское сочинение.
И совершенно неправдоподобна, необъяснима обратная ситуация. Как мог студент Ершов, если допустить, что он и есть подлинный автор, если допустить, что Пушкин ему помог с изданием и вроде бы кое-что подправил – как мог её предполагаемый автор не выразить при помощи надписи свою признательность?
Остаётся единственный признак, по которому затесался в десятку анонимов и псевдонимов не подписанный «Конёк». Он находится на своём месте, в числе литературных мистификаций.

 Отправлено: 03.12.07 23:39. Заголовок: Что из этого следует..

Что из этого следует? Пусть продолжает издаваться, изучаться, приносить учёные степени принадлежащий П.П. Ершову «Конёк-Горбунок». В его. Ершова, обработке, то есть по тексту 1856 года.
И пусть на равных правах с пятью наиболее известными сказками Пушкина, с ними заодно, печатается пушкинская редакция «Конька-Горбунка». В точности воспроизводящая издание 1834 года. Всякому своё.
Известная поговорка гласит: «Когда двое говорят одно и то же – это далеко не одно и то же». Вот почему при перемене имени автора меняется смысл. Проступают сокрытые в глубине значения. Не те ли, о коих упоминала Анна Ахматова? «Бутафория народной сказки служит здесь для маскировки политического смысла».
Куда ты скачешь, гордый конь,
И где опустишь ты копыта?
Знакомо? Ещё бы: «Медный всадник. Петербургская повесть».
Что означают слова «петербургская повесть»? Неужели всего лишь то, что действие происходит в Петербурге и что статуя стоит на площади? Не похоже на Пушкина, чтобы он тратил слова попусту.
Всякое утверждение содержит в себе отграничение, противопоставление, отрицание.
Повесть, а не что? Не сказка.
Петербургская, а не российская.
Столичная, а не народная.
Какое там, в «Медном всаднике», основное противостояние? Государство и личность.
На чьей стороне Пушкин? Об этом спорят давно, в равной степени доказательно, в равной степени неубедительно. Права отдельно взятой личности тогда, в 1833 году, по преимуществу тема столичная.
Пушкин не свои взгляды излагает, а различные убеждения, бытующие в петербургском обществе. Вот как Пушкин пересказывает общепринятую, «петербургскую», точку зрения на историю.
О мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной
На высоте, уздой железной,
Россию поднял на дыбы!
А вот строки забытые, упущенные из виду.
Конь поднялся от Земли,
Под ногами – лес стоячий.
Облака над ним ходячи…
Где отыскались эти строки? В первопечатной редакции «Конька-Горбунка». Тут не пародия на «Медный всадник», а своего рода противовес, как выражались древние эллины – «антифон», другая половина хора. На одном коне – Пётр Великий, или его воплощение, горделивый истукан, на другом коне, на Горбунке – Иван-дурак.
Неподвижная мощь государства и вольная воля народа – вот силы, которые приходят в соприкосновение, в столкновение на страницах сказки.
Страной правит отжившая, беззубая, седая власть. Скоро завершится очередной династический цикл. Он достигнет рокового, предельного возраста – семидесяти лет, и царствование упадёт в бурлящий, в кипящий котёл. А пока что страна тяжко страждет от неподвижности. От крепостничества? Не только. Многие беды оттого, что государство, оно же чудо-юдо рыба-кит, заглотнуло три десятка кораблей с парусами и гребцами. Заключённые находятся в китовой утробе уже десять лет. И пока они не будут освобождены – ничто не сдвинется с места.
Чудо-юдо рыба-кит лежит поперёк моря-окияна. И никуда не может повернуться преграда, остановившая всякое движение, любой прогресс.
Сотни раз печатали «Конька-Горбунка» под рубрикой «детская сказка», на уровне издательства «Малыш». Сказку давно бы вернули по принадлежности, Пушкину, если бы не следовала за этим опасность проникновения в авторский замысел.

 Отправлено: 03.12.07 23:39. Заголовок: Пушкин про десять л..

Пушкин про десять лет не случайно упомянул. В 1834 году минуло девять лет со дня мятежа на Сенатской площади.
Соответствующие выдержки приводим в редакции 1834 года.
Мы приедем на поляну –
Прямо к морю-окияну;
Поперёк его лежит
Чудо-юдо Рыба-кит;
Десять лет уж он страдает,
А доселева не знает,
Чем прощенье получить…
Все бока его изрыты,
Частоколы в рёбра вбиты…

Он, бедняк, меня прошал,
Чтобы я тебе сказал:
«Скоро ль кончится мученье?
Чем сыскать ему прощенье?
И за что он тут лежит?»
Месяц ясный говорит:
«Он за то несёт мученье,
Что без Божия веленья
Проглотил он средь морей
Три десятка кораблей.
Если даст он им свободу,
То сниму с него невзгоду…»

Чудо-кит поворотился,
Начал море волновать
И из челюстей бросать
Корабли за кораблями
С парусами и гребцами…
Остаётся признать очевидное. Никакие власти не разрешили бы прославленному певцу вольности обнародовать его сокровенные думы. С «Ершовым» цензура сделала промашку, но затем спохватилась. На протяжении тринадцати лет запрещалась дальнейшая перепечатка произведения, которое, мол, не соответствует современным понятиям и образованности.
Так продолжалось до кончины царя Николая (1855), до начала эпохи русских реформ. А первым указом Александра II был указ об амнистии, о возвращении декабристов.
К сожалению, задолго до того, в минуту «страшной хандры», то есть с перепугу, Ершов уничтожил бумажные следы участия Пушкина. Ершов устранял и, так сказать, стилистические улики. Он открещивался от достойного литературного уровня.
Вместо «Перстень твой, душа, сыскал» появилось «Перстень твой, душа, найдён». Вместо «Если ж нужен буду я» – «Если ж вновь принужусь я». Косноязычие и неблагозвучие плодилось и множилось. Например «приподнявшися».
Прошло сто лет. И нашлись умельцы усматривать в подобной маскирующей правке возросшее мастерство. В чём? «В творческом использовании художественных приёмов народной сказки».
Впрочем, столь несообразные похвалы делались в те годы, когда чудо-юдо рыба-кит вновь был частоколами изрыт и лежал поперёк дороги. Исторические науки, наравне со многими кораблями, парусам и гребцами, были обречены на неподвижность. И не дозволялось спросить: «Куда ты скачешь, Горбунок?»

Продолжение следует!

 Отправлено: 04.12.07 15:31. Заголовок: А.Р.

цитата:

А вот строки забытые, упущенные из виду. Конь поднялся от Земли, Под ногами – лес стоячий. Облака над ним ходячи… Где отыскались эти строки? В первопечатной редакции «Конька-Горбунка». Тут не пародия на «Медный всадник», а своего рода противовес, как выражались древние эллины – «антифон», другая половина хора. На одном коне – Пётр Великий, или его воплощение, горделивый истукан, на другом коне, на Горбунке – Иван-дурак.

Понравилось нам - как эллины древние выражались: "Антифон" горделивый. И про "истукана", и про "Ивана" - особенно, последнее.
Няня, читаю - как второго Дойля, Конана нашего любимого: аж бурка на плечах шевелится. Детективно.
И потом - Вы же это ВСЁ своей аппликатурой щёлкаете.
Я так не могу (даже неловко - сидеть, в носу... да на потолок... )

 Отправлено: 05.12.07 02:41. Заголовок: Не подлизывайтесь!..

Не подлизывайтесь!

 Отправлено: 05.12.07 06:10. Заголовок: А.Р.

Я же не кот ... Э! А где ж сметана? Я у вас тут вчера в холодильнике на ночь оставлял... Ну и дела-а-а...